Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов

сто пятьдесят черный икры покупали, копченую колбасу… И покупали это в обычных магазинах, без всякого блата и особых привилегий. К скудности ширпотребного ассортимента безболезненно приспособились, как и большинство населения. Выручали спекулянты, домашние портнихи, зарубежные поездки. Спецполиклиники какие-то и были, но я о них и не знал, ибо по своей молодости и здоровью особого лечения мне вообще не требовалось. Так что «красной книжкой» я не пользовался и не козырял. Но тут, когда стал я волноваться, куда вести жену рожать, чтобы все было бы нормально, чтобы роддом хороший был, здесь без всякой моей просьбы сотрудники райкома, вернее сотрудницы, обратились в Министерство здравоохранения, благо оно было на территории нашего района. И жену положили в Институт акушерства и гинекологии Академии медицинских наук – лучший на то время медицинский центр. Там она благополучно и родила. Анекдотично, как я об этом узнал. По молодости лет и по своей безграмотности в этом вопросе решил я, что процесс родов долгий, займет несколько дней, поэтому отвез я ее в Институт и особо не волновался, продолжал работать, решил к вечеру жену навестить. Но буквально через час в моем кабинете раздался звонок:

– Папаша, поздравляю – у вас родилась дочь, все в порядке!

Это звонила главный акушер страны, начальница соответствующего отдела Министерства здравоохранения, чудесный, отзывчивый человек с не очень благозвучной фамилией Хренова. На всю жизнь запомнил я и этот звонок, и эту фамилию. Что тут началось! Работу райком прервал, все, кто в нем был в это время, собрались у меня в кабинете, достали шампанское, пили, поздравляли! В целом и на работе, и дома дня три отмечали рождение дочери, поэтому, наверное, она и выросла такой красивой и счастливой. Помню, специально поздравить меня в час ночи после спектакля пришел Николай Сличенко, уже в то время известный цыганский певец и одновременно секретарь комсомольской организации театра «Ромэн». Театр этот располагался тогда на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка). Не могу удержаться и не рассказать, как на всю страну «прославился» наш райком комсомола из-за этого театра.

На одном из совещаний в горкоме комсомола зачитывалась справка о комсомольцах Москвы: возраст, образование, национальность и т. д. И вот докладчик торжественно объявляет: «Среди комсомольцев есть и люди абсолютно неграмотные, не умеющие писать и читать. Вместо фамилий крестики ставят. Все они находятся в Свердловском районе Москвы! У Соколова!» А я и не знал, что действительно среди комсомольцев театра «Ромэн» есть безграмотные. Говорю Сличенко: «Коля, как же так получилось? И как они вообще играют, как роли свои заучивают?» Он рассказал, что часто во время гастролей по стране к ним приходят цыгане. Среди них есть весьма талантливые, их и берут в артисты, хотя некоторые из них безграмотные. Они с голоса заучивают тексты, а песни и сами знают. Их, конечно, учат грамоте, но не сразу это дается, поэтому и попали они в статистику.

Всё! О комсомоле всё! Продолжаем жизнеописание дальше.

Глава IV

Творческий коллектив «изнутри»: обыденность и особенность. Жизнь на Шаболовке в здании, в котором нельзя жить. «В эфире молодость» – ежедневные телевизионные передачи объемом в две «Комсомольские правды». Его величество КВН. Ошарашивающий способ знакомства с Юлием Гусманом. Уход в науку.

Итак, в ноябре 1965 года я переступил порог здания Центрального телевидения на Шаболовке. Скромный двухэтажный особняк, построен аж в середине девятнадцатого века как сиротской приют. Вообще-то вошел я в него не в первый раз. Я уже писал, что практически всю свою жизнь я стремился работать (подрабатывать) сразу в двух, а то и в трех местах. Уже в студенческие годы и в начале своей трудовой деятельности – школьный учитель – ходил по различным газетам, журналам, печатал там небольшие заметки, иногда и статьи. Зашел и на телевидение. Попал в отдел передач по Москве к хорошему человеку (жаль, забыл фамилию). Он не отфутболил меня куда подальше, как это иногда делали в редакциях газет, а поручил снять репортаж: «Езжай с оператором на фабрику тонкосуконных тканей имени Петра Алексеева. Там какая-то ткачиха рекорд поставила. Покажи ее, вопросы задай. На всё про всё – минуты три-четыре». Поехал к черту на кулички, где эта фабрика располагалась: Михалковская улица около Головинских прудов. По тогдашней Москве – окраина города. Когда приехал, узнал, что там есть событие поважнее, чем рекорд одной ткачихи, – целая бригада раньше срока годовой план выполнила! И я решил сделать репортаж именно об этом. В редакции меня похвалили, сюжет тут же вставили в эфир. Помню, как посадил я у телевизора свою жену, тещу, бабушку и смотрели мы эти три минуты в московских новостях. Хотя меня там ни в каком виде и не было, но текст-то мой читали! Так состоялась моя первая работа в эфире. Потом мне стали давать делать другие репортажи. Платили рублей восемь-десять за них. Небольшие деньги, но если учитывать, что начальная моя зарплата в школе была 75 (!) рублей в месяц, – добавка значительная. Кстати, интересный случай был у меня с этими телевизионными гонорарами.

Касса, где выдавали деньги, занимала довольно большой зал в Госкомитете по радио и телевидению, что на Пятницкой улице. В зале окошки, над ними буквы. На какую букву твоя фамилия начинается, туда тебе и надо. Я, естественно, стою в очереди в окошко под буквой «С». Подходит скромно одетый товарищ и обращается ко мне: «Владимирам Соколовым сюда стоять?» Я удивленно спрашиваю его: «А откуда вы знаете, что я Владимир Соколов?».

– А я и не знаю. Это я – Владимир Соколов.

Так познакомился я с замечательным, талантливейшим поэтом, которого и Вознесенский, и Евтушенко, и многие другие считали своим учителем. Не знал я в тот момент, что позднее судьба сведет меня с ним в моей работе над фильмом по мотивам одного из его стихотворений.

Так вот, встретил меня на Шаболовке уже в 1964 году кто-то из руководства, подвел к двери, на которой табличка прибита: «Редакция передач для молодежи». Вошли. Большая комната, заставленная столами. Несколько окон, на подоконниках – ни одного цветочка. Потом уже я заметил, что вообще во всем здании на Шаболовке никаких растений нет. Спросил, почему так. Ответ меня поразил: «К нам несколько раз приезжала бригада из НИИ гигиены труда. Что-то замеряли и пришли к выводу, что от стоящей в нескольких метрах от телестудии знаменитой Шуховской башни, увешанной антеннами, исходит такое мощное радиоэлектронное излучение, что не то что растениям, но и людям рядом находиться опасно». Но они находились. Потом, правда, некоторые антенны куда-то