Кружилиха - Вера Панова

- Пошли.

- Федор Иваныч, - говорит Мирзоев, - вы шутите: почему нам не выпить немножко?

- Мне, товарищи, некогда, - говорит Уздечкин. - У меня еще работа есть.

Так красиво вошел Мирзоев, - как теперь уходить?.. С какими словами?..

- Да что вы? - говорит он вяло. - Действительно, вам и отдохнуть некогда...

- Должность такая, - притворно улыбается Уздечкин.

- Действительно, - притворно улыбается Мирзоев. - Хлопотливая должность... Ну, так - так так. Всего лучшего, извините за беспокойство...

Домой вернулись молча.

- Вы что обратно? - встретила их Марийка. - Не приняли вас?

- Некомпанейский человек, - сказал Мирзоев.

- Промахнулись мы с вами, - сказал Лукашин. - В самом деле, чего ради он будет с нами пить? Ну, сосед, так что из этого? Он же руководство все-таки; а мы люди небольшие... А водке что же - пропадать?

- Нет, зачем же ей пропадать, - морщась, сказал Мирзоев, которому вовсе не хотелось пить. - Выпьем.

Они присели к Марийкиному столу и вдвоем, вздыхая, грустно распили водку.

Глава двенадцатая

НЕПРИЯТНОСТИ ЛИЧНЫЕ И СЛУЖЕБНЫЕ

Как-то, еще летом, к Уздечкину прибежал сборщик членских взносов из инструментального: схватило живот, доктор велел идти домой, кассир в банке, - возьми, ради бога, членские взносы, не хочу таскать с собой... Уздечкин взял деньги, чтобы передать кассиру, когда тот вернется: толстенная пачка, завернутая в бумагу, на бумаге карандашом написана сумма; с трудом влезла пачка в карман галифе... Сперва она ему мешала, он о ней помнил, а потом забыл. Он никогда не носил при себе профсоюзные деньги... В трамвае, в давке, он вспомнил о пачке, схватился за карман пусто.

Его прошиб пот... Толпа сжала его и вынесла из трамвая. Трамвай ушел, а Уздечкин стоял на углу и не мог собраться с мыслями.

Он очень торопился в город, а тут даже забыл, зачем приехал. Увидел сквер со скамейками, добрел до скамейки и присел.

Будет очень трудно вернуть эти деньги.

При его болезненной щепетильности ему и в голову не пришло, что он должен заявить о пропаже, попросить ссуды, рассрочки... Украдены деньги, по рублям собранные у рабочих. Украдены из-за рассеянности его, Уздечкина.

Уздечкин встал со скамейки, вышел из сквера - ноги были как ватные и пошел в ближайшую часовую мастерскую. Там он снял с руки часы и продал их. Потом заехал к старому знакомому, у которого водились деньги; тот повел его в сберкассу, взял с книжки две тысячи, дал Уздечкину. У старухи тещи, Ольги Матвеевны, были припрятаны четыреста рублей. Уздечкин и их взял. В кассе взаимопомощи взял. Как раз подоспела получка, он получил зарплату. Через три дня он полностью сдал кассиру сумму, полученную от сборщика. Кстати, сборщик болел и не справлялся о деньгах, все вышло тихо и незаметно. Но Уздечкин очутился весь в долгах. С тех пор три четверти его зарплаты уходило на покрытие долгов. Оставшейся четверти не хватало на самое необходимое, приходилось влезать все в новые и новые долги.

В день праздника победы над Японией Уздечкин жестоко обиделся на Листопада.

В тот вечер он поздно вернулся домой из Дома культуры. Первое, что он увидел, когда зажег свет, была посылка, стоявшая на столе. Аккуратная посылка, упакованная в глянцевитую белую бумагу и перевязанная деликатным белым шнурком. За шнурок заткнута картонная карточка, на ней написано красивым почерком: "Федору Ивановичу Уздечкину" - и больше ничего.

От кого, что такое?

Он разбудил Ольгу Матвеевну:

- Это кто принес?

- Директорский шофер. От директора подарок к празднику...

До войны Листопад любил делать к праздникам небольшие подарки своим подчиненным. И теперь, после войны, он решил тряхнуть стариной: почему не оказать внимание людям, каждому приятно... Ничего особенного, просто набор лакомых вещей: немного фруктов, закуски, бутылка хорошего вина... Заместителям директора, начальникам цехов и милому другу Рябухину, сироте-холостяку, которому и праздника-то никто не устроит, разве что квартирная хозяйка угостит пельменями... Когда уже набросал список, мелькнула мысль: а почему бы не порадовать и Уздечкина? Пусть и Уздечкин получит порцию директорского внимания.

Развозил посылки Мирзоев. Это как раз для Мирзоева было занятие порхать из дома в дом этаким рождественским дедом и раздавать посылочки. Уздечкину Мирзоев занес посылку последнему, когда шел домой отдыхать от дневных трудов.

Уздечкин смотрел на посылку так, словно это была мина замедленного действия, и он не знал, когда она разорвется. Он пощупал сквозь бумагу: консервные жестянки, фрукты, бутылка... И вдруг страшная обида обожгла его. Он схватил посылку и бросился к Мирзоеву.

Долго не отворяли, наконец вышла сонная Марийка. Он спросил у нее:

- Мирзоев в какой комнате живет?

Мирзоев спал сном младенца и не проснулся, когда Уздечкин вошел в комнату и зажег электричество. Он только почмокал губами и нежно сказал что-то неразборчивое... Уздечкин тряс его за плечо минуты две, пока он открыл глаза.

- Слушай, - сказал Уздечкин, наклонясь к нему, - завтра - слышишь? завтра с утра отнесешь это обратно директору. Понял? Отнеси и отдай. Директору. Понял? С утра.

Мирзоев в рубашке сидел на кровати и туманно смотрел на тяжелый предмет, который положили ему на колени. Сначала он подумал, что это ему снится: полдня возил подарки, вот и приснилось под этим впечатлением, что и к нему пришли и принесли подарок... Потом он разобрался, в чем дело, и сказал: "Хорошо, Федор Иваныч". Он добавил: "Будьте покойны", видя, что Уздечкин все не уходит и продолжает говорить то же самое. Но едва Уздечкин ушел, сон опять одолел Мирзоева: он повалился на подушку, дрыгнул ногой посылка свалилась на пол - и сладко заснул, не заботясь о том, кто же закроет дверь за Уздечкиным...

В сентябре все цехи дали продукцию сверх плана, кроме цеха Грушевого. У Грушевого все не клеится, заказы он сдает с опозданием. Уже ходит по заводу такой разговор, что Грушевой в мирных условиях не соответствует своему назначению.

Уздечкин первый произнес эту фразу: еще когда он сигнализировал относительно Грушевого! А Листопад по-прежнему относится к Грушевому с недопустимым либерализмом.

Легко быть хорошим начальником цеха, когда вокруг тебя все танцуют. Когда для тебя все в первую очередь - оборудование, кадры, материалы. Когда тебе и почет, и ордена, и надбавки к зарплате. Вот ты сейчас прояви-ка себя хорошим начальником. На мирной продукции. На невыигрышных заказах.

Уздечкин поставил на завком отчет профорганизатора бывшего литерного цеха и дал в протоколе суровую оценку Грушевому.

Уже две недели Толька ходил скучный.

Уехал Сережка! Мать приехала за Сережкой и Генькой и увезла их в Таллин, к отцу. Толька помогал им при посадке. Сережкина тетка приехала из деревни проводить сестру и племянников. Увидев Тольку, она сказала:

- Так и не остались у меня жить.

А Тольке даже на тетку грустно было смотреть: она стала воспоминанием, связанным с Сережкой...

Вот так жестокая судьба разрывает самую прекрасную дружбу: был около тебя золотой человек, на которого ты во всем мог положиться, - и нет его.

Очень пусто стало без Сережки. Обещали письма писать друг другу - что письма...

Дома становилось все хуже и хуже. Мать, правда, поднялась и стала заниматься хозяйством, но от этого было не легче. Она все что-то теряла и не могла найти: то ножик, которым она чистила картошку, то веник, то посудное полотенце. Стоило ей взяться за какую-нибудь вещь, как она ее теряла. Она подозрительно смотрела на Тольку и спрашивала:

- Толька, ты ножика не брал?

И Федор - девчонки утащат его карандаш, или топор лежит не на месте сейчас же к Тольке:

- Не ты взял?

"Чего им надо? - думал Толька. - Чего они ко мне привязываются? Я уже сколько времени ничего у них не брал. Как подружился с Сережкой, ничего не брал, а они привязываются".

И Толька приходил к печальному выводу, что замарать себя в глазах людей легко, а очистить - трудно.

И с деньгами стало у них очень плохо. Толька не мог понять почему. Один разговор - о долгах и займах...

Скука.

Анна Ивановна с Таней очень с ним стали ласковые. То комнату от него запирали, а теперь зовут, угощают: "Посиди, Толя. Скушай, Толя. Ты у нас читай, если хочешь". А чего он будет у них читать. У них своя жизнь, у него своя. Он лучше в юнгородок пойдет, к ребятам.

В юнгородке теперь хорошо! Все покрасили снаружи и внутри. Поставили новые печки, навезли дров - полный двор. Ребята топят сами, сколько душе угодно. У каждого теперь кровать, тумбочка, деревянный сундучок для вещей. В каждой комнате стоит большой стол, над ним лампа, кругом стулья. В двух домах, где были веранды, эти веранды утеплили и сделали спортивные залы. Девчонки в своем общежитии вовсе как царицы живут, даже занавески себе сшили и развесили на всех окнах. И цветы выставили.

Директор обещал ребятам, что будущим летом ко всем домам пристроят такие залы-веранды, а кругом посадят деревья и устроят цветники.