Нет пути назад - Александр Афанасьев

Граф вышел из машины.

– Что делать?

– Выходи и ты. Приглашение касалось всех.

Капитан Кейн тоже покинул машину. Навстречу им уже шли три человека, одного из них граф знал – этот человек занимал важный пост в штабе Ограниченного контингента, так теперь называлась группировка русских войск в Афганистане, после прихода нового наместника подвергнутая серьезному сокращению – потому и Ограниченный контингент. Двух других он не знал – одного из них, пожилого, по виду уже за шестьдесят, он смутно помнил, но не мог понять откуда. Второго – в полной форме Казачьей конвойной страхи и с никелированным пистолетом в кобуре белой телячьей кожи, явно среднеазиата – не знал вообще. Этому – среднеазиату – было около тридцати, он выглядел типичным восточным аристократом нового времени: сухой в кости, подтянутый, с темной от постоянного загара кожей.

Он же первый и протянул руку:

– Ротмистр гвардейской кавалерийской бригады Саид Алим-хан, наследный принц Бухары, – представился он.

Однако…

– Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон, князь де Роан, герцог де Субиз, посланник Суверена Английского. Со мной Эдвард Джулиус Кейн, дворянин, капитан королевского флота. Господин Кейн ничего не понимает по-русски и потому предпочитает молчать.

Этикет крайне важен, равно как и традиции. Традиции – повивальная бабка могущества.

– Мы вынуждены просить прощения за столь стесненные условия и понятные предосторожности, к каким вынуждены прибегать, дабы сохранить инкогнито вас, нас и вашей встречи… – сказал ротмистр, – право же, я был бы несказанно рад принять вас в моем дворце на берегу Черного моря или в Санкт-Петербурге.

– Сударь, характер наших отношений делает предпринятые меры предосторожности оправданными и понятными, – ответил граф Сноудон, – что касается стесненных условий, право же, они не оскорбляют меня. Мои предки, плывя на кораблях, чтобы вступить в бой за Святую землю, находились и в большем стеснении, однако не жаловались и уповали едино лишь на Бога.

Последними словами наследственный потомок европейского рыцарства намекнул на то, что его предки били предков хозяев этой виллы, бивали крепко и брали Гроб Господень. Но хозяева этого то ли не знали, то ли не хотели знать.

– Да, на Господа нашего уповаем… – согласился второй русский, – я христианин, уповаю на Иисуса, а господин ротмистр мусульманин и уповает на Аллаха, но все мы уповаем на Бога…

– Шейх Иса – один из пророков, пророчествовавших о Царстве и о Дне, – важно заметил ротмистр, – любой мусульманин должен уважать Ису не меньше, чем Мохаммеда.

– Аминь… – подвел итог второй русский, – прошу к столу. Мясо скоро будет готово.

Мясо готовилось на огне, точнее, не на огне и не на углях, а на специальном приспособлении, которое, как любезно пояснил ротмистр, называлось «мангал». Это было что-то вроде коробки на ножках, из прочного железа, в которую подкладывали угли, а на стенки коробки клали мясо на железных шпажках – они назывались «шампуры». Специальный человек следил за тем, чтобы угли поддерживали определенную температуру, для этого он то начинал размахивать над ними большим листом фанеры, нагнетая воздух, то, наоборот, если угли начинали давать открытое пламя, плескал туда из бутылки. Все это напоминало действо индийских шаманов более, чем простые кулинарные экзерциции…

Еще двое – их роль выполняли те, кому в данный момент было нечего сказать, – брали мясо из большого ведра, нанизывали его на шпажки и клали на огонь. Шпажки – шампуры с мясом – клались сначала в центр, где было горячее всего, потом раздвигались, чтобы положить новые, и таким образом оказывались в зоне с меньшей температурой. Готовое мясо не складывали на тарелки, его так и подносили на шампурах. Хотя желающие могли брать мясо кусками очень тонкой, пресной, плохо прожаренной лепешки – это называлось «лаваш», и туда же вместе с мясом класть зелень. К мясу полагался салат из помидоров, огурцов, зелени и заправки на основе бальзамического уксуса с травами и приправами. Была водка, было красное вино – граф хорошо знал это вино, грузинское вино выдерживается не в бочке, а в огромном глиняном кувшине, и это вино предпочитал сам сэр Уинстон Черчилль, седьмой герцог Мальборо и пэр Англии. Но к вину почти никто не притрагивался. Сидевший рядом Саид Алим-хан с извинительной улыбкой отодвинул бокал вовсе – религия не дозволяет.

Разговор за столом шел откровенно бунтарский.

– Мы все должны понимать… – Выступающий сейчас русский так хлопнул пустым шампуром по столу, что едва не опрокинул бокал соседа, – что монархия полностью дискредитировала себя за последние годы. Мы все знаем: страна в тупике. Выхода из него не видно. Нами правит женщина! А точнее, ее любовники, один из которых подвизался здесь наместником! Она готовит трон для своего сынка, вот чего! И мы должны вмешаться…

– Да, должны, – подтвердил другой русский, – обязательно должны. Армия должна сказать свое слово!

Граф Сноудон хладнокровно подумал, что, если бы эти мерзавцы были такими смелыми, в конце концов, они могли бы отказаться приносить присягу императору. Вместо того чтобы разводить за столом разговоры, ведущие к мятежу. В его стране за злословие в адрес августейших особ лишили бы цивильного листа запросто. Простолюдины могут говорить все что хотят, до тех пор, пока их речи не становятся призывом к мятежу. А вот для дворянина – просто бесчестье сидеть за столом с представителем иностранного суверена и злословить на своего императора. Дворяне так не делают, по крайней мере, настоящие дворяне, имеющие представление о чести.

– Купцы недовольны, только что подняли подати… – продолжил мысль первый, – разночинцы тоже недовольны. Вместо того чтобы давать полномочия на места, Петербург концентрирует их в своих руках. И все, все ненавидят Центр…

Ротмистр постучал ложечкой по краю бокала.

– Я бы так не сказал, господа… – сказал он, – да, есть люди, недовольные монархией, но их явно не большинство. К тому же народ просто привык к такой системе власти.

– Монарха надо менять!

Человек, который это сказал, выпил больше других, даже под мясо это было уже лишним. И, видимо, кто-то как-то дал ему это понять, потому что он вдруг замолчал.

– Нам нужен не ответственный монарх, нам нужна ответственная монархия, – сказал ротмистр, – мы не можем зависеть от настроения одного лишь человека, не ответственного в своих делах ни перед кем, кроме себя самого.

– Ради бога, – сказал один из присутствующих, – в ваших словах мне слышатся отголоски питерских манифестаций, сударь.

– Тем не менее мы должны иметь возможность влиять на события. Россия не может находиться в руках кучки авантюристов и профанов!

– Авантюристов, господа?! – как бы впроброс заметил на русском граф Сноудон. Он говорил по-русски, чтобы его подсознательно принимали за своего.

– Именно, господа, именно авантюристов! Чего стоит наш наместник, любезный, как там его, граф Воронцов! Да он просто сдаст эту страну англичанам, не удивлюсь, если такой приказ он и получил из Петербурга. Отдать все, что оплачено кровью!

Говорящий не сразу понял, что сидит за одним столом с двумя англичанами. Но поняв, извиняться не изъявил намерения, вместо этого набычился, готовый отстаивать свою точку зрения.

– Господа, британская корона не имеет интереса в этих горах, – сказал граф Сноудон.

И солгал.

– Знаем мы вас, сударь… – Один из присутствующих погрозил пальцем, как это делают опять-таки простолюдины. – Впрочем, у меня самого в этих горах тоже нет никакого интереса.

Все засмеялись.

– Мы потеряли в этих горах до тридцати тысяч только убитыми, – «подогрел» ситуацию граф, – полагаю, господа, мы с радостью уступим вам честь проливать здесь кровь.

Ротмистр снова постучал по своему бокалу. Он был явно недоволен тем, куда и как зашел разговор.

– Господа, я вынужден всем вам напомнить о благоразумии. Как в словах, так и в делах. Мы собрались здесь для того, чтобы выслушать послание Его Императорского и Королевского Величества Эдуарда Девятого Английского из уст его полномочного и доверенного представителя.

– Да, верно! – поддержал кто-то.

– Господа, Эдуард Девятый Английский приветствует сие собрание, равно как он приветствует и поддерживает стремление всех угнетенных народов к свободе. Его Императорское Величество, – граф сделал рассчитанную паузу, чтобы отпить из бокала, – так же полагает, что система власти в России, рассчитанная на отправление единым лишь монархом всей полноты власти, устарела и нуждается в корректировке в соответствии с требованиями времени. Его Величество полагал бы форму правления, принятую сейчас в Великобритании: конституционный монарх и народное собрание – парламент, разделяющие между собой всю полноту верховной власти оптимальным сочетанием народного представительства и единоличной воли, в том числе и для Российской империи.