Цивилизация труда: заметки социального теоретика - Татьяна Юрьевна Сидорина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Работа Г. Маркузе «Одномерный человек» продолжает критическую линию в оценке социальных перспектив человека и западного индустриального общества. Основные положения книги обращают читателя к тоталитарности массового общества и рассмотрению новой, специфической, формы отчуждения, результатом которой стало появление одномерного мышления, одномерного человека. В этом процессе труд принимает непосредственное участие.
По сравнению с началом ХХ в., когда проблема эксплуатации наемного труда воспринималась достаточно остро, во второй его половине отупляющий ежедневный труд воспринимается скорее как потребность: «Хотя рабы развитой индустриальной цивилизации превратились в сублимированных рабов, они по-прежнему остаются рабами, ибо рабство определяется не мерой покорности и не тяжестью труда, а статусом бытия как простого инструмента и сведением человека к состоянию вещи. Это и есть чистая форма рабства: существование в качестве инструмента, вещи. И то, что вещь одушевлена и сама выбирает свою материальную и интеллектуальную пищу, то, что она не чувствует себя вещью, то, что она привлекательна и подвижна, не отменяет сути такого способа существования»272.
Находясь фактически в положении раба, человек уже не осознает этого и не пытается что-то менять, бороться с установившимся порядком. Его больше не нужно пугать и заставлять работать – он сам включается в этот процесс, считая его естественным и не противоречащим его свободе. Пропало противостояние между профсоюзом рабочих и корпорацией: они выступают заодно. Работники чувствуют преданность своему предприятию, стараются ему помочь, интерес предприятия они воспринимают как собственный интерес и могут смириться с низкой зарплатой ради развития предприятия.
Благодаря небывалым техническим достижениям труд хоть и перестал быть тяжелым физически, но все равно остается рутиной. Маркузе обращается к теории Маркса, его концепции рабочего (пролетария): «Для Маркса пролетарием является прежде всего работник ручного труда, чья физическая энергия расходуется и истощается в трудовом процессе, даже если он имеет дело с машинами. Покупка и использование этой физической энергии в целях частного присвоения прибавочной стоимости и при недостойных человека условиях вела к отвратительной бесчеловечной эксплуатации; именно против этой мучительности физического труда, против наемного рабства и отчуждения, которое предстает как физиологическое и биологическое измерение классического капитализма, направлены понятия Маркса…»273.
В обществе развитого капитализма при все более полной механизации труда, способствующей поддержанию эксплуатации, и установки, и статус эксплуатируемого претерпевают изменения: «…внутри технологического целого механизированный труд, большую часть которого (если не целое) составляют автоматические и полуавтоматические реакции, остается в качестве пожизненной профессии изнурительным, отупляющим, бесчеловечным рабством – причем даже более истощающим вследствие увеличения скорости, усиления контроля над машинными операторами (в большей степени, чем над продуктом) и изоляции рабочих друг от друга…
Не слишком существенно отличается от этого вида порабощения (физического труда) труд машинистки, банковского кассира, назойливого продавца и теледиктора. Стандартизация и рутина уравнивают продуктивные и непродуктивные профессии… Более того, в районах наиболее успешной автоматизации биологическая сторона человека, кажется, становится частью технологического целого. Машина как бы по капле вливает отравляющий ритм в операторов»274.
По Маркузе, в современном обществе технический аппарат производства функционирует не как простая сумма инструментов, которые могут быть изолированы от вызванных ими социальных и политических последствий, но скорее как система, которая однозначно определяет продукт этого производственного аппарата, а также действия по его обслуживанию и развитию. Механизированное и стандартизированное производство, требования его функционирования навязывают соответствующие экономические и политические ограничения на труд, досуг, на материальную и интеллектуальную культуру.
Массовое общество требует всецело подчиненного индивида и само формирует его. Научное управление и организация создают предпосылки автоматической идентичности, когда индивид начинает идентифицировать себя с существованием, которое навязывается ему, и находит в этом источник своего развития и удовлетворения275.
Маркузе критически оценивает ситуацию, складывающуюся в обществе господствующей технологии, предсказывая негативные перспективы его развития. Он уверен, что человек все еще способен изменить социальные и экономические структуры, и призывает к бунту: «Теория отчуждения высветила тот факт, что человек не осознает себя в труде, что его жизнь превратилась в инструмент труда и что его работа и ее продукты обрели независимую от него как индивида форму и власть. Однако, для того чтобы освободиться от этого состояния, необходимо не сдерживание отчуждения, но его завершение, не активация подавленной и производительной личности, но ее уничтожение. Тогда устранение человеческих возможностей из мира (отчужденного) труда создаст предпосылки для устранения труда из мира человеческих возможностей»276.
Изменить мир может только изменившийся человек
«Мы живем в техническом и рационалистическом мире, – утверждает французский философ-антитехницист Ж. Эллюль. – Являясь органической составляющей этого мира, сросшись с ним, мы тем не менее осознаем опасность этого мира»277.
Идеи Ж. Эллюля пересекаются с идеями К. Ясперса, Л. Мамфорда. «Природа уже не есть просто наше живописное окружение, – пишет Эллюль. – По сути дела, среда, мало-помалу создающаяся вокруг нас, есть прежде всего вселенная машины»278.
Напомню, что Мамфорд сравнивает нынешнюю эпоху с переходом от «первобытного» состояния человека, которое было отмечено изобретением орудий труда и оружия с целью овладеть силами природы, к кардинально иной ситуации, когда человек не только покорил природу, но и стал все дальше отделяться от органической среды. Этому все в большей мере способствует новая техника, которая создает условия, необходимые для всеобъемлющей автоматизации труда. Мамфорд пишет о возникновении некой единообразной, всеохватывающей и выходящей за пределы Земли структуры, предназначенной для автоматической работы. Появление и функционирование этой структуры приведет к тому, что, вместо того чтобы активно функционировать в качестве самостоятельной личности, человек станет пассивным, бесполезным и машиноуправляемым животным279.
Сама же техника и ее инструменты (орудия труда) становятся или уже стали нашим миром, средой, данностью. И мы уже иначе мыслим жизнь: «Техника окружает нас как сплошной кокон без
