Мертвое море - Тим Каррэн

Он подошел к Гослингу и тоже стал слушать статический шум.

Это был пустой, мертвый звук, то усиливающийся, то ослабевающий. Время от времени слышался какой-то далекий гудок или звон. Но нельзя было сказать наверняка. Джордж продолжал вслушиваться, ощущая себя астрономом с радиотелескопом, слушающим музыку сфер, шум глубокого космоса в поисках разумного сигнала. Да, именно таким был этот звук. Звук мертвых, далеких пустот и порождающей эхо межзвездной черноты.

Он действовал на нервы.

Такой звук издавал телевизор, когда отключался канал, и вы наблюдали на экране поле роящихся снежинок. Если в него всматриваться слишком долго, вы начинали видеть движущиеся фигуры. Миллионы точек превращались в узоры, затягивающие вас в себя… спирали и марширующие алмазы. Но ничего этого на самом деле не было. Просто человеческий разум, сбитый с толку запутанными, бессмысленными образами, пытался заполнить пустоты. То же самое бывало в пустынях или при снежных бурях, когда появлялись миражи, образы, который наш разум хотел увидеть.

Джордж продолжал слушать. Он был уверен, что что-то слышит… только не знал, что именно.

В этом буре белого шума человек мог заблудиться. Мог утонуть в черноте и безумии. Это высосало бы его мозг без остатка, оставив лишь пустой, отполированный череп. Джордж решил, что этот статический шум звучал как пыльная буря, шипящий газ, впадины и низины. Жуткий, почти дьявольский звук, говорящий не о пустоте, а о присутствии. Словно там было что-то разумное, не обязательно живое или мертвое, но ждущее, просто ждущее, слушающее и пытающееся дотянуться до вашего сознания. Этот звук напомнил ему записи, сделанные охотниками за привидениями в гробницах и заброшенных домах… статический шум, насыщенный далекими отголосками, намеками на потустороннее присутствие. Тени, призраки, привидения.

— Слышно что-нибудь? — спросил его Гослинг.

— Я не уверен.

Он не был уверен. Воображение это… или что-то хотело, чтобы он так думал.

— Странный шум… никогда не слышал ничего подобного. Эти звуки, то и дело появляющееся жужжание. Если долго вслушиваться, возникает чувство…

— Что тебя тоже слушают?

Но если бы Гослинг так думал, он бы не сказал. И его молчание, возможно, было бы наихудшим ответом.

Джордж поймал себя на мысли, что Гослинг тоже чувствует это, чувствует, что там что-то есть. Слушающее, холодное, хищное… и возможно, удивленное.

Но Джордж знал, что нужно сворачивать с этого пути. Потому что это был путь к безумию, и однажды ступив на него, назад повернуть невозможно. Это был путь в один конец.

Гослинг выключил радио.

— Ничего там нет, — сказал он. — Вообще ничего.

Джордж решил, если они оба будут постоянно говорить себе это, то со временем поверят, что так оно и есть.

Он уставился на туман, как будто ждал, что тот покажет зубы.

— Скажи, нам не на что особо надеяться, так?

Гослинг пожал плечами.

— Я не придаю большого значения таким словам как надежда, вера или удача. Раньше я на что-то надеялся, о чем-то мечтал. Опыт научил меня другому. Думаю, ты сам кузнец своего счастья. Я не говорю, что счастья не существует. Уверен, что оно есть. Но не для меня, и возможно, не для тебя. Некоторые люди обладают им, но большинство — нет.

Джордж издал короткий смешок.

— Совершенно верно.

Они сидели молча и мечтали о сигаретах или выпивке. Сейчас подошло бы что угодно. Люди любят свои химические зависимости, и никогда не мечтают о них так сильно, как в чрезвычайных ситуациях.

— Слушай, — сказал Гослинг.

— Я не слышу… — начал, было, Джордж, а потом услышал.

Тихий, но отчетливый звук. Какое-то постукивание. И оно исходило из-под плота. Не такой громкий, как тогда, когда плот поднялся из-под воды. Совсем не такой, а какой-то исследующий, пробующий, любопытный. Джордж слышал его и с дрожью подумал, что звук напоминает ему царапанье пальцев по резине. Оно усиливалось, это постукивание и поскрипывание.

— Господи…

— Молчи, — предупредил его Гослинг.

Звук перемещался по всей длине плота, поскрипывая, постукивая и царапая. Потом он лишь изредка стал касаться плота.

Спустя минут пять после того, как звук затих, Джордж спросил:

— Думаешь, что это было?

Но Гослинг лишь покачал головой.

— Не знаю… но надеюсь, что оно не вернется.

11

Сакс смотрел на эти мальчишечьи игры и понимал, что ему некого в этом винить, кроме себя. Это он нанял эту команду маменькиных сынков, членососов и клинических дебилов.

Туман посветлел, и мальчики обрадовались, что восходящее солнце разгонит туман, и они окажутся в Стране Вечного Детства. Им лучше знать. Им всем лучше знать. Да, туман наполнился каким-то светом, но Сакс не верил, что это солнечный свет, скорее серебристый лунный, окрашенный туманом в желтый цвет. Не чистый свет, а с примесью, как бывает при проникновении солнечных лучей сквозь желтое оконное стекло.

Он понимал, что все здесь неправильно.

Да, стало светлее. Можно было видеть лица людей, хорошо различать детали, вот только солнечным днем назвать это было нельзя. Конечно, это было ненормально.

После того, как они добрались до спасательной шлюпки, перекусили, напились воды, и наговорились, они стали один за другим отходить ко сну… до того момента они не осознавали, насколько устали. Сакс и сам отключился, и беспробудно проспал почти пять часов.

Но теперь он чувствовал себя лучше. Полным сил.

Мозг работал на полную катушку. Потому что, когда те идиоты возились с рыболовными снастями из аварийных контейнеров, он думал не о том, как они собираются выживать, а о том, как он собирается выживать. Как он будет управлять этой кучкой марионеток, и заставлять их работать себе на пользу.

В этом был весь Сакс.

Менхаус прилаживал блесну к 60-футовой измерительной леске. Так как у них не было наживки — то есть, наживки, которой они могли поделиться — Менхаус решил воспользоваться своими часами, которые все равно уже вышли из строя.

— Стоит попробовать, — сказал он. — Я видел такое в кино.

Фабрини хмыкнул.

— Похоже, дурацкая затея.

— Ну и не мешай. Твоя помощь мне не нужна.

Менхаус имел в виду фильм «Спасательная шлюпка». Выжившие после кораблекрушения пытались ловить рыбу с помощью ремня и блестящего браслета. Но у них не было настоящих снастей, отметил Менхаус, и это давало ему неоспоримое преимущество.

— Хочу посмотреть на это, — сказал Фабрини.

— Так давайте порыбачим, — сказал Кук, обрадовавшись, что это занятие хотя бы на время отвлечет его от Сакса.