Преследование - Юрий Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь я не сомневаюсь, что наблюдаю отработку операции «Ретро». Я не вмешаюсь в события. Не дано мне такого права. Слишком многое поставлено на карту. Внизу — лишь малая толика того, что может случиться, если операция начнется всерьез.
Я заставляю себя не отводить глаз, когда два человеческих потока с режущим слух утробным придыханием: «Ха-а-о-о!» вгрызаются друг в друга.
Серые и оранжевые дерутся по-звериному молча, страшно, до изнеможения. Безумие вынуждает даже поверженных приподниматься и с неистовой слепой яростью ногтями и зубами рвать врага.
В этой схватке оранжевые явно одерживают верх — их намного больше. Они бешено пыхтят, добивая дергающиеся на кровавых плитах жертвы. В это время узкий луч выхватывает в стороне, на боковом ответвлении дороги, троих в серебристо-сером. Они машут руками, кричат, изо всех сил стараясь привлечь внимание.
Это очевидная приманка. И она срабатывает. Уцелевшие бойцы в оранжевых куртках кидаются сюда. После драки их уже не так много. Люди бегут тяжело, многие ранены и прихрамывают. Но глаза их по-прежнему налиты дикой, исступленной злобой.
Трое в сером демонстративно показывают спины и ленивой трусцой пускаются прочь. Расстояние между беглецами и преследователями сокращается. Троица минует поворот, и сразу же в этом месте вспухает тяжелое приплюснутое облако. Похожее на сгустившийся утренний туман, оно низко прижимается к плитам, словно таящийся зверь, поджидая людей в изорванной оранжевой одежде.
Троица в сером останавливается, оборачивается, и по тому, как спокойно наблюдает она за происходящим, я заключаю, что ее миссия завершена.
Передние ряды оранжевых, влетев в полосу тумана, едва достигающего их колен, успевают пробежать по инерции несколько шагов и без вскриков валятся на дорогу. Их пример никого не отрезвляет. Слепое стадное чувство гонит людей вперед, в смертельные клещи парализующего газа.
Через несколько минут все кончено.
Полоса шоссе покрыта неподвижными и слабо шевелящимися телами. Люди в специальных комбинезонах в считанные секунды уничтожают токсичное облако. По плитам скользят приземистые широкие энергили. Они подбирают тела, сваливая их в квадратное углубление на обочине, напоминающее бассейн. Только вместо воды в нем — газ, на этот раз другой — зеленоватого цвета.
Потом специальные машины смывают с плит грязь и кровь, и вскоре шоссе вновь сияет поразительной чистотой.
Становится удивительно тихо. Ветер мягко пошевеливает вершины сосен. Чувство нереальности происходящего охватывает меня. Я надолго застываю в неподвижности, не в силах оторвать глаз от небольшого предмета на обочине. Это случайно уцелевший окровавленный лоскут.
Ставшие чужими губы что-то твердят помимо моей воли. Не сразу соображаю, что повторяю, как в лихорадке, одно-единственное слово: «Ретро».
Много нитей тянется к нам из прошлого. Сколько мудрого и поучительного скрыто в его глубинах. К несчастью, не только мудрого и поучительного. Несколько веков тому был изобретен ядовитый газ, найдена формула вещества, способного превратить человека в бешеное, повинующееся окрику животное, — а сегодня безымянные убийцы сеют смерть. Я готов проклинать их. А вместе с ними — и всех, кто позволил создать такую мерзость, не уничтожил ее. Но что, если завтра оживет призрак, который проглядел именно я? И мой неведомый потомок будет проклинать меня? Можно ли прервать бесконечную цепь зла, соединяющую прошлое с настоящим? Этот вопрос жжет мой мозг, и я знаю, что не дано мне права жить спокойно, пока ходит по земле благообразный седой старик, который жаждет погнать все человечество, как стадо безумцев по этому шоссе, в придуманный им ад. Отныне Изгой для меня больше, чем враг.
Однако сейчас не время давать волю эмоциям. Хотя бы потому, что для представлений такого рода, кроме многочисленных статистов, необходимы и режиссеры. К последним, судя по всему, и относятся люди, собирающиеся уже покидать вместительную площадку самой высокой и неосвещенной вышки. Используя технические приспособления, я получаю возможность взглянуть и на них. И сердце мое, кажется, начинает давать перебои, когда различаю знакомые черты седовласого старика.
Во взгляде его нет и намека на спокойную умиротворенность. Глаза человека на вышке наполнены невероятной, почти осязаемой силой, словно внутри у него клокочет, не стихая, яростный холодный огонь. Он молча и даже с некоторой брезгливостью смотрит на освещенное шоссе, где только что разыгралась жестокая драма. Возможно, его не устраивают масштабы кровавого спектакля, не исключено, что перед его взором — совсем иные перспективы.
Я отдергиваю руку, которая тянется к излучателю, — слишком велико расстояние для портативного оружия. Впрочем, и для приборов тоже. Они не доносят до меня ни звука. Часть людей, окружающих Изгоя, судя по всему, из разряда советников или экспертов. Их короткие сдержанные замечания старик выслушивает молча и, как мне кажется, без особого интереса. В отличие от него, я бы дорого заплатил, чтобы услышать эти немногословные реплики. Увы, техника не всесильна. Остальная часть свиты профессионально прощупывает взглядом строго определенные секторы. Безошибочно отношу их к малопочтенной категории «горилл», причем высшего класса. Поскольку они не просто «стригут» глазами пространство, но и постоянно, продуманно движутся вокруг патрона столь хитроумным образом, что всадить в того заряд даже с близкого расстояния — затея не из легких.
А вот человека, который сейчас что-то говорит Изгою, почтительно наклоняясь к самому уху старика, не отнесешь ни к охранникам, ни к экспертам. Это высокий и бледный альбинос, впалые щеки, острые подбородок и нос которого делают его похожим на мертвеца. Он, судя по выправке, из военных. Не исключено, что именно альбинос непосредственно руководил сегодняшней бойней. Вне сомнений, это один из ближайших помощников старика, настолько уверенно он держится. Вопросительно улыбаясь, протягивает Изгою излучатель. Старик поглаживает широкий ствол объектива, словно колеблясь. Потом качает головой.
Альбинос вешает излучатель на плечо и усаживается в открытый гравилет, борта которого покачиваются на одном уровне с площадкой. Гравилет устремляется вперед. В последний момент в него впрыгивает несколько «горилл», что подтверждает мои предположения: альбинос не последний человек в свите Изгоя.
Машина блондина несется к углублению, где свалены тела. Альбинос выпрыгивает на ходу и, сжимая в руке излучатель, подходит к яме, наполненной газом. До меня не сразу доходит, что он проделывает, с деловито-сосредоточенным видом вышагивая по краю ужасного бассейна и внимательно всматриваясь во что-то. Потом до меня доносятся шипящие всплески разрядов и сдавленные стоны. Альбинос не просто добивает обреченных. Он целится в конечности, живот, грудь, чтобы продлить агонию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});