Лекарство от Апокалипсиса - Анатолий Ткачук

– Что это значит? – Алекс смутно понимал, к чему клонит Макс, но пока не решался признаться себе в этом.

– Тут может быть только два варианта: либо к моменту взрыва этот человек был уже мертв, поэтому кожа не дала соответствующей типичной реакции, либо же реакция была, но не типичная.

– Что значит не типичная? – Алекс хотел еще что-то добавить, но в этот момент сооружение сотряс новый сейсмический удар, от которого здание издало очередной нестерпимый скрежет.

Алекс и Макс переглянулись. Ощущение надвигающейся катастрофы нахлынуло на них нарастающей беспокойной волной. Не теряя лишних секунд, Макс принялся собирать оборудование. Все, что только можно было унести за одну ходку, было упаковано. На это ушли считанные минуты, теперь же нужно было вновь выбраться в арку и укрыться в вахтовом помещении. Каждая новая волна дрожи, пробегающая по земле и заставляющая колыхаться массивное здание подобно карточному домику, могла привести к краху. Мгновения растягивались, и шаги по бетонному полу саркофага раздавались эхом, тут же сливающимся в унисон со стоном тектонических плит, приведенных в движение ядерным оружием. Он рвался наружу из недр несчастной планеты.

Недавние события вновь повторялись. И теперь, вырвавшись из бетонных объятий саркофага, люди замерли на мгновение, чтобы перевести дыхание, сбитое бегом с весомым грузом. Но то, что произошло в следующие мгновения, вновь оживило в их душах искренний ужас – что-то гигантское заскрежетало снаружи по своду арки, вызывая жуткую, оглушающую вибрацию. Казалось, что кто-то огромный провел по своду своим острым когтем, отчего арка содрогнулась и едва не обрушилась.

IX

Моделируя тысячи различных вариантов последствий ядерной войны, создавая множество всевозможных средств защиты человека от них, едва ли кто-то из специалистов мог в полной мере вообразить себе, каким будет результат взрыва не одного, а тысяч зарядов. Математически можно было просчитать лишь приблизительную мощность и представить, как поведет себя цепная реакция, но то, насколько масштабным окажется исход такого взрыва в атмосфере, на земле и в ее недрах, не мог предсказать никто. Но даже те немногие, кто был уверен в том, что глобальная ядерная война запустит на планете апокалиптические процессы, наивно полагали, что так или иначе они будут иметь шанс на выживание…

Но к тому, что теперь происходило за пределами саркофага, люди все-таки оказались совершенно не готовы ни разумом, ни техническим развитием. Макс, сгорбившись над изображением с видеокамеры, изредка переключал его на показатели, получаемые с различных датчиков, что-то переписывая в свой блокнот и проводя долгие вдумчивые расчеты.

– Мне кажется, туда можно выходить только в изолирующем противогазе, – отстранившись от бумаги и положив ручку на стол, проговорил Макс. – Скорее всего, в воздухе сейчас находится вся периодическая таблица. Причем могу предположить, что концентрация ядовитых газов превышает все мыслимые и немыслимые пределы. Да и не только их…

– И как быть? – Алекс испытующе смотрел в глаза собеседника. – Я уверен, что это один из башенных кранов, при помощи которых монтировали арку, не выдержав нагрузки, рухнул на нее. Но точно мы этого не узнаем, пока не выйдем наружу и не удостоверимся в этом. Ты понимаешь, что там еще три таких махины, которые могут в любой момент проломить корпус, и тогда вся та гадость, что летает снаружи, окажется внутри, и никакой саркофаг не спасет. А смерть нас ждет страшная… почище газовой камеры.

– Знаю-знаю… Но не стоит поднимать панику. У нас есть пара изолирующих противогазов и баллоны к ним. Запаса воздуха в каждом хватит примерно на час, этого вполне достаточно, чтобы обойти арку по периметру и осмотреть. Но меня смущает другое: костюм химической защиты, конечно, вещь эффективная против ядовитой газовой смеси, только вот против радиации… – Макс быстрыми росчерками вновь произвел на листе какие-то расчеты. – Чтобы защитить себя от нее, придется заковать свое тело в свинцовый короб… Но это не вариант, – Макс замолчал, размышляя о способах защиты от радиации и барабаня пальцами по столу, – а пойти должен я…

– Почему ты? – на лице Алекса появилось искреннее недоумение. – Почему не я? Я же знаю строительную площадку как свои пять пальцев… К тому же ты не справишься с подъемными кранами. Да и вообще одному там делать нечего – Справлюсь. Я же иду на разведку. Пока ничего не буду предпринимать, к тому же тебе лучше не выходить. Кто знает, как поведет себя твой организм, снова попав в высокорадиоактивное поле, да к тому же еще и в химическое заражение. Нет, нельзя, – последнюю фразу Макс будто проговорил сам для себя, а не адресовал Алексу.

– Но… – Алекс хотел возразить, но замялся, – что же мне делать?

– Будешь следить за каждым моим шагом и выйдешь наружу только в самом крайнем случае, если со мной что-то случится.

– Да ничего же не видно из-за этого проклятого смога. Он же до самой земли опустился.

– Я надену на прожектор противодымный светофильтр и пару небольших фонарей с такими же штуками приделаю к одежде. Думаю, тогда ты сможешь наблюдать за всеми моими движениями. К тому же, на мне будет радиомаяк, и у тебя будет возможность отслеживать мои передвижения на виртуальной карте. К сожалению, координаты определяются не очень точно, но ты хотя бы будешь понимать направление и приблизительное удаление.

Иного выхода нет. Я надену поверх костюма химической защиты пару ватных курток, на ноги ватные штаны, а на руки перчатки. Это хоть немного позволит защитить меня от радиоактивной грязи и прямого контакта с излучением. А вот ноги… это проблема… – Макс вновь замолчал, погружаясь в размышления.

– С ногами ничего не поделаешь… Только резиновые сапоги от костюма химической защиты. Можем чем-то усилить подошву, но тогда тебе будет крайне неудобно передвигаться…

– Да… можно приделать к подошве свинцовые пластины. Не бог весть какая защита, но все же. Лучше плохо идти, чем потом без ног остаться. В теперешнем мире без ног никак нельзя… Потерял ноги – считай умер, да и с руками то же самое… Хотя неудобная обувь – это лишние минуты снаружи… Ну да черт с ними. Нужно еще вот о чем подумать: где мы организуем входной шлюз. Потому что в этой одежде назад нельзя. Ее нужно будет где-то оставить и законсервировать до следующего выхода или вообще навсегда. Да и тебе нужно комплект подготовить, так, на всякий случай.

Слова тут же превращались в дело. Подготовка одежды была завершена уже через несколько часов. Собственно, готовить было практически нечего, разве что извлечь из тайников два комплекта необходимых вещей, фонари и прочие мелочи, запас которых постепенно иссякал. Но экономить их сейчас возможности не было. Сложнее всего оказалось создать дополнительную свинцовую защиту обуви. На неудачные эксперименты ушли почти сутки напряженной работы. Накала в этот процесс добавлял скребущий по арке звук. Но результат превзошел все ожидания. Когда новый вариант защиты всех устроил, Макс произнес фразу, которая могла стать основой для создания идеологии жизни в мире, пережившем ядерную войну: «Кто знает, когда вновь люди смогут запускать космические корабли к своему спутнику, планетам и иным мирам. Человечество отброшено на несколько тысячелетий назад, и даже если какие-то знания удалось сохранить, то многие технологии утеряны навсегда. Но новые условия мира требуют новых решений безопасности. И теперь они воплощаются, хоть и на кустарном уровне, но воплощаются». Возможно, это было именно то, к чему стремился Макс, однажды уйдя от привычной жизни в недра саркофага. И теперь он из отшельника превращался в творца нового мира, переживая свое очередное перерождение. Его мысль, миновавшая стадию гусеницы, собиравшей под саркофагом все необходимое, личинки, выжидавшей нужного момента, теперь разворачивала крылья бабочкой новых технологических решений, и нового, совершенного иного мышления, неизвестного в предыдущей жизни.

Но по-прежнему оставался еще один не менее сложный вопрос. Если с выходом наружу оказалось все более или менее понятно: для этого можно было использовать целых четыре точки в разных частях арки и саркофага, то с возвращением назад ситуация оказалась значительно сложнее. Ведь вернувшись назад, человек должен будет сначала снять с себя зараженную одежду и тут же попасть в пункт санитарной обработки, чтобы очистить тело от любой пыли и грязи, которая наверняка, даже несмотря на средства защиты, окажется на нем. К тому же то место, в котором останется комплект использованной защитной одежды, окажется зараженным и потребует изоляции.

Размышления над этим вопросом явно затягивались, и Макс, воспользовавшись минутами затишья, взялся за приготовление обеда. Нехитрые продукты сейчас в его руках приобретали какие-то особенные свойства. Суп, сваренный из тушенки и круп, сдобренный засушенным укропом, резкий пряный запах которого разлетелся едва ли не по всему саркофагу, казался чем-то уже давно забытым и неповторимо вкусным. Несмотря на то, что такую еду они готовили почти каждый день, сегодня результат превзошел все возможные ожидания. От этого супа пахло домом. И на мгновения даже казалось, что их окружают не холодные своды арки, а родные стены. Макс будто вложил в это блюдо все тепло своей души, которое скрывалось за холодной внешностью. В нем еще что-то жило, что-то заставляло его двигаться дальше, и он упрямо продолжал идти вперед по своему собственному пути. К тому же его логика была достаточно проста – в радиационное поле, как и на мороз, лучше идти сытым и хотя бы от этого довольным. Голод и слабость в этой ситуации могут сыграть злую шутку.