Лекарство от Апокалипсиса - Анатолий Ткачук

Алекс попытался представить себе последние мгновения существования насосов. Он закрыл глаза, и перед ними, завораживая своей реальностью, замелькали события, которых он никогда не видел и не мог видеть на самом деле, но тысячи раз просчитывал и представлял себе. Будто подлинная трагедия многолетней давности оживала перед ним, проникая внутрь его сознания с каждым вдохом. В его сознании мелькнул образ человека в белых одеждах работника станции. Его было невозможно перепутать ни с кем другим. Он стоял возле массивных работающих агрегатов, издававших размеренные механические звуки. Мощная разрушительная волна прокатилась по помещению, после чего пол будто закачался под его ногами. Человек в белом одеянии попытался схватиться руками за обжигающий вентиль. Но ничего не получалось. Вдруг потолок, разрушаясь на части, ожил и стал приближаться. По телу, погружая сознание во тьму, раскатилась волна невыносимой боли. Ощутив ее физически, он вздрогнул, открыв глаза, и вновь оказался в своей серой реальности.

– Привидится же такое, – Алекс помотал головой, пытаясь разогнать видение.

– Что? Что тебе привиделось?

– Да так, ерунда какая-то! Показалось. Как-то не по себе стал о.

– И что? Что там было?

– Мне показалось, что я видел, как насосы, разрушаясь, кого-то придавили своей массой. И человек… этот человек… он не смог оттуда выбраться…

– Смотри, – Макс указал Алексу на несколько свежих обвалов.

– Как бы это цинично ни прозвучало, – проговорил Макс, – но мне кажется, что саркофаг доживает последние дни.

– Не последние, – Алекс хотел подбодрить Макса, но правильные слова не приходили ему в голову, поэтому, замолчав, он принялся бессистемно водить пятном фонарного света по полу.

– Ерунда все это! Еще пара толчков, и здание разрушится. Может быть, немного больше. Ты понимаешь, что это значит? – распалился Макс. – Нам просто не хватит времени для того, чтобы реализовать все задуманное. Недели две, не больше.

– Хватит! У нас нет иного выхода…

Вдруг Алекс, в очередной раз скользнув фонарем по полу, застыл. Макс, видя его остановившийся взгляд, вслед за ним направил луч своего фонаря в то же место. Увиденная картина у обоих вызвала непонятное смешение чувств, главными из которых были страх и полное непонимание происходящего – из лопнувшего бетонного кокона торчала кисть человеческой руки.

– Что это? – нарушил молчание Алекс.

– Рука, – озадаченно произнес Макс.

– Чья она? – сквозь респиратор шепот был едва различим.

– Могу предположить, что человеческая, – выйдя из состояния оцепенения, Макс сделал несколько шагов в сторону находки и осторожно нагнулся к ней, пытаясь рассмотреть, действительно ли перед их глазами лежит часть человеческого тела, а не иллюзия, созданная причудливо сложившимися камнями, арматурой и еще бог знает чем.

Но при ближайшем рассмотрении все сомнения оказались развеяны. Перед ними действительно лежал фрагмент человеческого тела. Поморщившись, Макс взялся за указательный палец, который с легкостью разогнулся, будто рука была живой, или, как минимум, принадлежала совсем недавно умершему человеку.

– Здесь был кто-то третий? – спросил Алекс и, посмотрев в глаза Макса, поежился. От подобных мыслей становилось не по себе.

– Думаю, был, но давно, – ответил Макс, подняв фрагмент человеческого тела.

Следов крови на нем не было, скорее, выглядел он так, будто руку отрубили и сразу же прижгли во избежание кровотечения. К тому же при ближайшем рассмотрении было видно, что она порядком высохла, но, несмотря на это, она сохранила свою первоначальную форму.

– То есть, получается… – Алекс хотел озвучить свою версию возникновения находки, но Макс жестом попросил его помолчать, будто опасаясь, что кто-то может их услышать.

– Думаю, что нужно изучить этот фрагмент. Может быть, он нам даст какое-нибудь полезное понимание взаимодействия радиации с органическим материалом. Я имею в виду, что-то новое, чего мы никогда не видели и не знали. Саркофаг не зря мне уже много лет не дает покоя. Здесь на каждом шагу что-то новое, необычное, необъяснимое. И все это было упущено мировым научным сообществом. Вот и пришлось все самому, – Макс извлек из кармана тонкий полиэтиленовый пакет и упаковал в него свою на ход к у.

Осмотревшись в поисках еще каких-либо фрагментов человеческих тел, Макс достал из болтавшегося за спиной рюкзака прибор непонятного на первый взгляд предназначения.

– Что это за агрегат? – Алекс изумленно рассматривал техническое устройство в его руках.

– Это? – Макс кивнул, указывая на прибор и скороговоркой начал рассказ. – Аппарат Кротова. В крышке укреплен диск из прозрачного органического стекла с клиновидной щелью для засасывания воздуха. Для определения количества воздуха, прошедшего через прибор, на наружной стенке корпуса помещен ротаметр. В верхней части корпуса расположен вращающийся диск, на который устанавливается чашка Петри. Засасывание воздуха в прибор осуществляется центробежным вентилятором, насаженным на ось электродвигателя. Поступающая в прибор струя воздуха ударяется о поверхность находящейся в чашке питательной среды, оставляя на ней микроорганизмы, и, обтекая электродвигатель, выходит через ротаметр наружу.

– Хитро, – протянул Алекс. – Думаешь, здесь поработали какие-то неизвестные ранее микроорганизмы?

– Почему нет? Понимаешь, здесь, как и во всем саркофаге длительное время шли разнообразные биологические процессы, но изолированно от того, что нам уже известно. Сюда попали фрагменты реактора, а значит, урановые и трансурановые элементы здесь так же прошли этапы окисления, разрушения, полураспада и прочее и прочее. Здесь эволюция могла пойти по еще одному альтернативному пути.

– Может быть. Такие факты заставляют полностью менять свое сознание.

– Да! Именно сознание и в этом вопросе, может быть, важнее всего остального! Ты понимаешь, что процессы, происходящие тут, безумно похожи на те, что протекали в районе урановых месторождений еще на заре развития земной жизни, ведь именно там она и появилась. А теперь здесь, в Чернобыле человеку удалось случайным образом создать изолированные друг от друга среды, в которых эволюция могла пойти уникальным путем в каждом случае. И в этих средах из общей начальной точки крупицы жизни выбрали свой уникальный и неповторимый путь.

– То есть, получается, что взрыв реактора не только воссоздал начальные условия возникновения жизни, но помимо этого еще и показал пути дальнейшего развития.

– Я об этом и говорю, тех неизученных знаний, которых здесь навалом, вполне хватило бы для того, чтобы познать основы мироздания. Но не в основах дело. Только представь себе ответ, который так мучил многие великие умы, здесь, на поверхности застывшей и остекленевшей лавы. Только природе на это потребовались миллиарды лет, а здесь все пошло значительно быстрее.

– Кто знает, может быть, некоторые современные месторождения урана – это всего лишь следы атомных станций из глубокого прошлого. И в таких же условиях зарождалась та микроскопическая жизнь, которая привела к появлению человека и этой атомной станции.

Этот разговор почему-то особенно сильно и четко отложился в голове Алекса. Наверное, это была последняя капля, которая развеяла все сомнения на счет правоты идеи Макса. Теперь, казалось, и в нем эта, на первый взгляд, нелепая надежда на попытку создать средство для выживания человечества, наконец-то нашла истинного сторонника.

Последствия землетрясения вдруг отошли на задний план. Оставалось одно желание – как можно скорее разобраться в том, что за фрагмент тела обнаружился в завалах. Время теперь явно было не на их стороне. Макс, едва добравшись до скромного лабораторного помещения, в которое Алекс попал впервые, с дрожащими руками отщипнул частицу эпителия и положил его на приборное стекло микроскопа. Время для него остановилось. И ничего вокруг не существовало. Сейчас весь его разум принадлежал только глазам, которые напряженно всматриваясь в окуляры, искали ответ на все вопросы, не дававшие ему покоя слишком давно.

– Я, кажется, понял. Смотри, – Макс отодвинулся от окуляров микроскопа и указал на фрагмент тела, – на ней нет признаков радиационного ожога, который должен был возникнуть при таком уровне излучения. То есть, кожа должна была хотя бы покраснеть, как при солнечном ожоге, или даже покрыться волдырями. И след от этого остался бы в любом случае, а здесь есть только очевидные механические повреждения.

– Что это значит? – Алекс смутно понимал, к чему клонит Макс, но пока не решался признаться себе в этом.

– Тут может быть только два варианта: либо к моменту взрыва этот человек был уже мертв, поэтому кожа не дала соответствующей типичной реакции, либо же реакция была, но не типичная.

– Что значит не типичная? – Алекс хотел еще что-то добавить, но в этот момент сооружение сотряс новый сейсмический удар, от которого здание издало очередной нестерпимый скрежет.