Свет мой (СИ) - Чернякова Наталья

— Ничего себе история, а как девчонка оказалась на кухне одна? Маленькая ведь еще? — спросил Марсель.

— Её мать ушла в магазин, а дверь комнаты почему-то не закрыла. Ребенок от любопытства пошел исследовать мир. На кухне окно было раскрыто настежь, а рядом стоял стул. По нему она забралась на подоконник.

— Если бы не вы, разбилась. Ну, или покалечилась.

— Да. Марсель, а почему у тебя такое имя?

— Странное? — я кивнула. — Меня часто об этом спрашивают. Как рассказывала бабушка, это было желанием мамы. Она всю жизнь мечтала побывать во Франции, самостоятельно учила французский язык, а сына хотела назвать Марселем. В память о ней я получил такое имя.

— А почему вы уехали с Дальнего Востока?

— Мы жили там до первого класса, а потом бабушкина сестра позвала нас к себе. Но раз в год обязательно приезжали в Артём на могилу мамы, наводили порядок.

— Сочувствую. Знаешь, Марсель, твою маму никто не заменит, но сейчас тебя воспитывает наша мама, её нам тоже, в случае чего, никто не заменит. Ты как взрослый человек должен понимать, она пожалела тебя, взяв на себя определенную ответственность по твоему воспитанию, но ведь могла отказаться. Раз так случилось, так сложилась жизнь, что мы такие разные оказались все вместе, нужно быть терпимее друг к другу. Я не хочу, чтобы мама плакала от того, что ты ей бесконечно дерзишь, и не допущу этого. Мама точно такого обращения не заслуживает.

— Ну пусть пожалуется отцу.

— Не в ее правилах жаловаться. Ты себя жалеешь потому, что жизнь твоя так сложилась? Но мама в этом не виновата. Ее жизнь тоже не соткана из золота и серебра. Она воспитывалась без отца, потом потеряла мать, позже вытаскивала с того света папу, растила нас с братом, да много чего было… А на могилы твоих мамы и бабушки мы съездим, обязательно съездим.

30 декабря 2005 г.

Итак, танцуют все — мы сегодня сдали последний экзамен! Ура! Ура! Ура! Почему бы не гульнуть где-нибудь в кафешке всей группой? Я думаю, мы этого заслужили. И тут Алинка предложила позвать с нами Сергея Николаевича: он почти всем поставил хорошие оценки за экзамен, зачёт по диалектологии так и вовсе группа получила автоматом. Просто душка. И то верно, надо отблагодарить человека за лояльность, что мы и сделали.

Я, как и предложила мама, подошла к преподавателю, повинилась в своей ошибке, сказала, что он был прав и, опустив голову, подарила Ильину в честь приближающегося праздника коробку конфет и банку кофе. Он засмеялся и сказал, что рад преподавать в группе, где такие честные и порядочные студенты, а ещё добавил: придется отработать свою пятерку на третьем курсе — он будет вести у нас современный русский язык.

С этой новостью я поспешила к подруге. Алина стоял недалеко от аудитории, где проводил занятия Сергей Николаевич, и поджидала меня. Выслушав мой радостный рассказ, она прошептала:

— Такого мужчины в природе больше не существует, он единственный, неповторимый. Вообще, я только о нем и думаю, ничего не могу с собой поделать.

— Вот это ты попала, подруга. А если бы он был женат?

— Меня бы ничто не остановило, и это тоже.

— Для меня, напротив, это было бы важно. Может, тебе какой-нибудь сигнал ему подать, он же наверняка не подозревает о твоих чувствах?

— Какой сигнал?

— Ну, не знаю, в кафе пойдем — пригласи на танец, в конце концов, скажи сама о своих чувствах. Помнишь, как Татьяна Ларина в любви призналась Онегину? Даже если откажет тебе во взаимности, это тоже результат, может, тогда на других парней посмотришь.

— На кого? У нас в группе их всего трое, причем Сашка Овсянников уже занят, Артеменко, по-моему, на Черемнову бросает пламенные взгляды, Седых вообще какой-то странный.

— У нас же не одна группа и не один факультет. Зря ты с преподом хочешь замутить, не дело это. Если не получится, что будешь делать, ведь он у нас еще на третьем курсе будет вести предмет?

— Не твоё дело, — вдруг зло сказала Алинка. — Понимаю, почему ты это говоришь. Сама на него нацелилась, вот и хочешь отговорить.

— Ошибаешься, просто о тебе беспокоюсь, — проговорила я и ушла.

Даже в кафе идти расхотелось. Уф. Ну, Алинка. А ещё подруга детства, она-то меня должна была узнать за эти годы и понять, что я на такое не способна в принципе.

Ладно, книга, пока. Как-нибудь расскажу, чем всё закончилось, но не думаю, что в пользу Алины. Пойду собираться на праздник.

16 февраля 2006 г.

Сегодня я задержалась в универе: брала книги по античной литературе. На улице свирепствует пурга, в метре ничего не видно: дуют ветры в феврале, как говорится.

Пришла домой, зуб на зуб не попадает, горячего чаю не попила, а на пороге уже подопечные — требуют занятий по языку.

— Ребят, у меня сегодня маковой росинки во рту не было. Может, сначала поедим, а потом начнем работать? — предложила я.

— Соня, а что ты есть собралась? Ничего нет, — сказал Марсель и для убедительности похлопал крышками по кастрюлям.

— Так мама же вчера суп сварила и пирогов с картошкой напекла.

— Мы с малым сегодня уже по два раза поели. Ты же понимаешь: у нас молодые, растущие организмы. Но сосиски мы тебе оставили. Думал, ты что-нибудь купишь к чаю, а вечером, сваришь суп. Я же не умею, сама знаешь, а то бы с радостью приготовил для тебя ужин.

— О да. Придётся варить лапшу.

— Ага. Делай, мы подождем.

— Хорошо, но для начала переоденусь.

И на этом этапе вмешалась Инна:

— Хочешь, я займусь ужином, а ты пока отдохни.

Я облегченно вздохнула:

— Очень меня выручишь, спасибо. А точно умеешь готовить?

— Видела, как мама варит вермишель.

— Вот и хорошо. Тогда приступай.

— А лапшу надо мыть?

— Ага, — ответила я и удалилась.

Выйдя минут через пятнадцать из комнаты, я увидела в кастрюле какой-то слипшийся ком.

— Это что? Лапша?

— Да.

— Расскажи, как её варила?

— Как ты сказала: помыла, потом бросила в воду.

— Я так сказала?

— Ну, да. Она же немытая была в пакете.

Я не знала, что делать: плакать или смеяться.

— Промывать лапшу нужно после варки под проточной водой — это во-первых. А во-вторых, ты её в кипящую воду сбрасывала?

— Нет, в холодную положила.

— Вот и закономерный результат. Однако, голод не тетка: разрежем лапшу, а потом растопим масло и польем им твое изделие. С сосисками будет вкусно.

У девчонки на глазах засверкали слезинки. Вот дурочка, из-за такой ерунды плакать. Позже Инна призналась, что хотела произвести на Марселя впечатление умелой хозяйки, а получилось наоборот. Уж не влюбилась ли девочка в нашего мальчика?

— Ничего страшного, не йоги горшки обжигают. У тебя просто нет опыта приготовления пищи.

— А ты когда научилась готовить?

— Не знаю, наверное, лет в десять, когда папа был на войне. Мама много работала, и мне приходилось заботиться о Стасе, кормить его по часам, варить простые супчики.

Да, книга, с Алинкой мы помирились. Расскажу, как это было.

Приехала в кафе я одновременно с Сергеем Николаевичем. Только он добирался на своей машине, а я — на маршрутке. Увидев меня, мужчина открыл дверь и галантно пропустил вперед. Ах, дамский угодник.

— Было бы перед кем расшаркиваться, — прокомментировала Алинка. Она стояла в фойе и видела, как мы вошли, решив, что приехали вместе.

Как там, у Чехова, в высказывании о воспитанном человеке, который, не тот, кто соуса не скатерть не прольёт, а тот, кто не заметит, когда другой это сделает? Я царственной походкой прошла мимо, сделав вид, что не услышала.

Сергей Николаевич, переведя взгляд с Алины на меня, вдруг прочел:

Когда мне встречается в людях дурное,

То долгое время я верить стараюсь,

Что это, скорее всего, напускное,

Что это случайность. И я ошибаюсь.

Гуляли мы весело: травили анекдоты (конечно, приличные — филфак все же, да и преподаватель с нами — условия игры знаем, плавали), потом пели под караоке, танцевали. Медленных танцев не было — с кем в них обниматься-то? С нами только три парня, нет, четыре — четвертый Ильин. Правда, ещё какая-то фирма праздновала Новый год, но там были возрастные женщины и мужчины, причем женщины блюли своих мужчин и на шаг к нашим столам не подпускали. Сергей Николаевич вел себя очень достойно: всем оказывал внимание, никого при этом не выделяя. Молодец, не зря он мне в первый же день понравился. Под конец нашего мероприятия я стала периодично ловить на себе его взгляды, или, может, он смотрел на Алину, по привычке севшую рядом со мной. Пообщавшись вдоволь с одногруппниками часа три, я решила, этого достаточно, чтобы продемонстрировать своё доброе отношение к ним, оказать внимание и почтение, и незаметно ретировалась. Между тем и Сергей Николаевич, и Алина остались.