Краткий экскурс не в свое дело - Валентина Андреева

Лидия Федоровна была крайне осторожна в выражениях – особенностей в поведении Майи в последнее время не замечала, скандала не слышала. Ее собственный сын живет отдельно, и никакие иные отношения, кроме дружеских, его с Майей не связывали. После перенесенной аварии жена Суворова страдала частыми головными болями, отмечались резкие перепады настроения. В последние дни все было как обычно. Что касается возможной измены мужу, то она в это не верит. Майя по натуре была приспособленкой. Ее вполне устраивала обеспеченная размеренная жизнь, которую она вела. Едва ли Майя могла рискнуть своим прочным положением ради любовной авантюры.

Причиной аварии, приведшей к гибели Майи и водителя, стал надрезанный тормозной ремень. По дороге в аэропорт он лопнул, и машина на большой скорости врезалась в плиты бетонного ограждения…

Суворов был поражен. По сути, Майя уберегла его от гибели. Несколько часов спустя был убит Михаил, но о его смерти стало известно раньше, чем об аварии… И опять Суворова спасла случайность – телефонный звонок сотрудника налоговой инспекции Кротовой, известившей о спецпроверке, заставил его переиграть ситуацию, отправив на запланированную встречу Михаила. Два дня назад «Вольво» заместителя капитально долбанули неизвестные лица на стоянке у супермаркета. Разворотили весь зад и смылись. Прямо со стоянки Милашкин отправился в автосервис, где посочувствовали горю и слегка отвлекли бешеными расценками за ремонт. Тем не менее Михаил пообещал прибавить денег за срочность его выполнения. Проведя бессонную ночь в воображаемой погоне за «уродами», Михаил раз пять стирал их в порошок. На этом и успокоился. Утром на работу его подвозили сотрудники, живущие неподалеку.

Звонок из налоговой инспекции, на который Суворов сослался при допросе в кабинете у следователя, оказался фикцией. Нет, инспектор Кротова действительно работала в налоговой инспекции их административного округа, но занималась только физическими лицами. Она клялась и божилась, что никому и никогда по поводу предстоящих проверок не звонила. Руководитель налогового органа представила следствию официальную справку – внезапная проверка финансово-хозяйственной деятельности закрытого акционерного общества «Плутон», руководителем которого является Суворов Владимир Сергеевич, не планировалась…

Мы с Наташкой понимающе переглянулись – как в воду глядели. Теперь не нужно будет выяснять эти сведения. Петр Васильевич внимания на наши переглядушки не обратил. Монотонно, без всякой мимики и жестов, которые могли бы украсить его печальное повествование, продолжал бубнить дальше, опережая мои вопросы.

Выяснилось, что с мнимой инспекторшей разговаривал только Суворов. Секретарша не могла припомнить, чтобы кто-нибудь из звонивших в этот день представлялся Кротовой из налогового органа. Звонили многие, всех не упомнишь. Кроме собственной свекрови секретарши, закатившей истерику по поводу немытой посуды, оставленной с вечера в мойке. Позавчерашнего.

После нелегких раздумий, угнетенный случившимся, Суворов пришел к выводу, что кто-то пытается упечь его за решетку. Смерть Майи и Михаила была обставлена как убийство на почве ревности. Но все осложнялось еще и тем, что Владимир становился наследником покойной Майи, а в соответствии с уставом их предприятия, имущественная доля Михаила, не имевшего наследников, должна была остаться на предприятии, следовательно – переходила к нему, Суворову. Убойная сила! Корысть, замешенная на ревности, – не отмоешься.

Долго мучиться сомнениями Владимиру Сергеевичу не пришлось: вопрос его ареста – дело нескольких часов. По крайней мере удалось проститься с Майей. С Михаилом и водителем, увы, не удалось. Ясно, что арест лишит возможности разобраться в случившемся и выявить истинных виновников убийств. И Суворов с помощью Петра Васильевича отправляется в «хижину дяди Пети». Ненадолго. Сейчас он в другом безопасном месте.

– А зачем надо было срывать из Англии Вику? – возмутилась Наташка, когда Петюнчик закончил свой печальный рассказ. – Учился бы ребенок спокойно и ни о чем не ведал. До каникул бы перестреляли всех кого надо – и порядок!

Петр собрался было что-то ответить, но я его опередила:

– А если Виктория является главной целью этой уголовной авантюры? Допустим, кому-то очень хочется временно устранить Владимира Сергеича, чтобы заполучить Вику. Пока Суворов будет мотать долгий срок за организацию двойного убийства, над девочкой установят опеку. В таком случае потенциальные опекун или опекунша должны быть редкостными садистами, помешенными на жажде наживы. С другой стороны, почему бы им вообще не избавиться от Суворова?… Пожалуй, здесь имеется несколько вариантов: либо основную часть своего состояния он тайком закопал где-нибудь на необитаемом острове, либо… просто не хотят его смерти. Например, чтобы она не омрачала отношений с подопечной. В таком случае во всем этом замешен близкий семье Суворовых человек. И если я права…

– Скорее всего, ты права, – устало сказал Петр. – Директор частной школы, где учится Виктория, сообщила Владимиру Сергеичу, что в один день последовало два звонка от двух разных женщин, представившихся одинаково – мамами Вики. Обе выражали желание в скором времени увидеться с дочерью в неформальной обстановке, взяв ее на выходные дни к себе. Как было известно директору, мама у Виктории давно умерла. Тогда и возникло решение о немедленном отъезде Виктории сюда.

– Мне надо срочно переговорить с Суворовым! – завопила я, перепугав Наташку, и она на всякий случай сдвинулась в угол топчана. – Кажется, я знаю, в каком направлении вести раскопки! От Вики толку мало. Девочка измотана до предела.

Летчик, решивший вспорхнуть с насиженного места, был насильно усажен мной назад. Особо он не сопротивлялся. Только полез в карман за платком, а вместо него вытянул стодолларовую купюру. Мельком взглянув на нее, посетовал, что не успел рассчитаться с новоявленными приятелями-вертолетчиками.

Наташка осторожно вытянула купюру из его пальцев, внимательно просмотрела на свет и протянула:

– Надо же, не фальшивая!

Оскорбиться Петр не успел. Купюра перекочевала ко мне, и я вполне искренне восхитилась:

– Какой портрет, какой пейзаж! Только вот до сих пор не пойму, почему для изображения своих президентов Америка использует расцветку плесени.

– А это, чтоб дороже выглядели, – сообразила своим практичным умом Наташка. – Как патина на старинных медных или латунных изделиях. Зря ты, Петюнчик, так невнимателен к американским президентам. Будешь разбрасываться ими, наведешь киллеров на мысль о связи с денежным хозяином. Потрясут тебя немного, как грушу, и посыпятся сведения о месте его перепрятушек.

Петр Васильевич вздохнул:

– Да не могу я в родной дом бомжем заявиться! Владимир Сергеич перед исчезновением выдал мне аванс. Все это знали. Слишком громко отказывался.

– А как ты объяснил причину своего убытия?

– Сказал Лидии Федоровне, что положение у меня сложное, на несколько дней отлучусь. Может, удастся найти какую-нибудь работу.

– А она что?

– Зловредная баба! С милой улыбочкой заявила: «Наше благополучие тонет вместе с совестью. Крысы бегут с корабля!» Я ее осадил, сказал, что деньги нужны на запчасти. Аванса, что дал Владимир Сергеич, на них не хватит. Заработаю, вернусь и займусь своими обязанностями. Неудобно, мол, пользоваться теми деньгами, которые Владимир Сергеич оставил прислуге. Кстати, машина Майи действительно была на приколе – какой-то шутник в бензобак от души сахарного песку насыпал. Всю голову сломал, пока обнаружил.

– А какие крысы еще сбежали? – Я не удивилась этому обстоятельству.

– Горничная в первую очередь. Уволилась сразу же, как узнала о гибели Майи Семеновны. В этот же день.

– Погоди, погоди… – притормозила я летчика. – Она это как-то объяснила?

– С женихом посоветовалась. Он велел увольняться.

– Ты сказал, что Суворов оставил деньги на оплату обслуживающему персоналу… Не урезал ставки?

– Да то-то и оно, что нет! В доме сейчас все бездельничают, а денежки капают.

– Тогда почему ушла горничная? От безделья? Ей авралы нужны? А может, она покойницы боится? – Наташка поежилась и задрала ноги наверх.

Я, наоборот, подвинулась ближе к краю:

– Ну, уволилась сгоряча, могла бы опомниться и вернуться. Слушайте, у меня на этот счет свое мнение. Если мне не изменяет память, ты, Петро, называл горничную Верочкой. Значит, она, скорее, молодая, чем пожилая, верно?

– Ну, лет двадцать будет…

– Боюсь, что пропажа писем Майи, ставших уликой в деле Суворова, ее рук дело. И ей за это хорошо заплатили. Только она не подозревала, что развязка будет смертельной. Можете считать это моими домыслами, но, по сути, она сбежала от страха быть обвиненной в пособничестве убийце. Зачем ей было уверять следствие, что покойная жена Суворова флиртовала на стороне?… Надо с ней поговорить. А заодно и с поварихой. Верочка вполне могла и ее убедить держаться этой версии. Так, мол, Владимиру Сергеичу меньше дадут, если признают виновным в убийстве. А не признают – меньше жену жалеть будет. Допустим, я права. Тогда по чьему указанию действовала Верочка?