Шайтан Иван 6 - Эдуард Тен

передо мной, что у него на счёте лежит двадцать восемь тысяч фунтов. У меня есть знакомый, который за определённую сумму может исправить расписку Арчи на десять тысяч. Стоимость услуги тысяча фунтов, остальное делим пополам. — в глазах Эндрю горел огонь алчности.

— А если родные Арчи поинтересуются куда делись деньги? — Испытывающее смотрел Генри на Эндрю.

— Генри, мы то откуда можем знать куда он их дел. Карты, женщины, мало ли причин потратиться.

— Разве долговая расписка может являться банковским подтверждением?

— Вполне, Генри, в определённых ситуациях, которые сложились у Арчи. Он же прибыл без гроша в кармане и без документов.

Глядя в глаза Генри, Эндрю понял, он уже в деле.

— Но при условии, что мы вернём тысячу фунтов в кассу посольства.

— Согласен, Генри! — усмехнулся Эндрю.

* * *

Кабинет генерала Бенкендорфа.

— Ну, Леонтий Васильевич, как все прошло? — спросил Александр Христофорович, отложив перо. — Столица гудит, как улей. Невероятных слухов — хоть отбавляй.

— Прошло… терпимо, Александр Христофорович, — ответил Леонтий Васильевич, устроившись поудобнее в кресле напротив. — Западные газетчики отработали исправно. Описали происшествие с леденящей душу правдивостью. Особо подчеркнули, что Его Императорское Величество всеми силами противился дуэли, но был вынужден уступить настойчивости англичан. Граф Васильев сыграл свою роль безупречно: после их отказа изобразил искреннее сожаление так натурально, что тронул бы и камень. И все это — на глазах у полусотни дипломатических миссий. Что же до графа Иванова-Васильева… — Леонтий Васильевич позволил себе едва уловимую усмешку, — … то он попросту разделал тех господ под орех. Правда, зрелище вышло излишне кровавым. Ну, да Бог ему судья.

— А сам полковник? Говорят, ранен? — поинтересовался Бенкендорф, пристально глядя на собеседника.

— Пустяк, Александр Христофорович. Царапина на левом бедре, не более. После представления он отбыл со своими людьми к князю Андрею. Там, слышал, до глубокой ночи праздновали победу.

— Без излишеств? — в голосе генерала прозвучала привычная настороженность.

— Вполне благочинно. Сам граф, говорят, отличился на кухне — приготовил плов и еще какое-то мясное блюдо. В остальном — чинно, благородно. Разве что песни были… хоровые. — Леонтий Васильевич сделал паузу, давая понять, что пели, видимо, не совсем салонные романсы.

— Леонтий Васильевич, — удивился Бенкендорф, — вы что, присутствовали на сём торжестве?

— Увы, не удостоился чести, — отозвался тот с легкой иронией. — Но полковник Лукьянов и Куликов поделились впечатлениями. Оба, замечу, смотрят на графа Иванова-Васильева с нескрываемой симпатией. Со слов Лукьянова на праздновании присутствовал великий князь Павел, цесаревич желал тоже присутствовать, но постеснялся заявиться без приглашения. — Дубельт хмыкнул.

— Это действительно было? — удивился Бенкендорф.

— Да, Александр Христофорович, сам великий князь рассказал об этом. К слову, Александр Христофорович, — Леонтий Васильевич положил на стол аккуратную папку, — полковник Лукьянов представил исчерпывающий доклад о подготовке отряда ССО под началом ротмистра Мылышева. Там же содержатся его выводы о целесообразности дополнительного оснащения отряда… особым снаряжением, разработанным по чертежам самого графа Иванова. Некоторые образцы уже имеются. Лукьянов настаивает на вашем личном присутствии для оценки. Также в папке — рапорт о завершенной операции в Москве. Параллельно поступили доклады от московского полицмейстера, начальника жандармского управления и из канцелярии господина губернатора. Всё — по московскому делу. Обращаю ваше внимание, Александр Христофорович, об очень негативном и неприятном отзыве Московского вице-губернатора о графе Иванове с требованием наказать сего наглеца и мерзавца, и красочное описание гадости, мерзости сотворенного им по отношению к высокому должностному лицу находившемуся при исполнении. Очень занимательное чтиво.

Удивляюсь умению графа оттоптать ноги столь значимым людям. — усмехнулся Дубельт.

— Хорошо, Леоний Васильевич, я ознакомлюсь со всеми бумагами. Назначьте время для смотрин отряда ротмистра Малышева. Как я понимаю вы не знакомились с ним.

— Виноват, ваше высокопревосходительство. Не успел, не хватило времени. — Дубель встал смирно.

— Позаботьтесь, чтобы присутствовал граф Иванов– Васильев.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

* * *

После дуэли, уже по пути к дому Андрея, я окончательно пришёл в себя.

— Мы куда едем? — выдохнул я, чувствуя, как адреналин начинает отпускать.

— Ко мне, командир! Такую удачу надо отметить и расслабиться, как следует, — Андрей сиял, улыбка не сходила с его лица. — Ох, как же ты их отделал, этих наглецов! До сих пор от восторга прийти в себя не могу.

— Ладно, — согласился я, — давай сначала ко мне заедем, домашних успокоим, а потом к тебе.

— Верно, — Андрей смущенно крякнул, — что-то я о Кате не подумал.

Катерина, увидев меня с повязкой на ноге, ахнула, схватившись за сердце.

— Катюша, всё хорошо, пустяк, царапина, — успокоил я её, махнув рукой.

Она подскочила, крепко обняла и прошептала в плечо, и в её голосе дрожали и тревога, и упрёк:

— Ну что же ты такой неугомонный? Вечно в какие-то сомнительные истории влезаешь! В следующий раз прикажу Савве или Эркену выпороть тебя для острастки, вот увидишь!

— Честное благородное слово, больше не буду, — тихо пообещал я в ответ.

— Екатерина Николаевна, прошу вас ко мне в гости! — официально, но тепло пригласил Андрей. — Кстати, повод нашим сорванцам подраться будет.

Всей нашей семьёй, в сопровождении моих людей, мы отправились к Андрею. Он настоял на праздновании моей победы в узком кругу, попросив меня взяться за плов, а Аслана — за шашлык. Приятные хлопоты потихоньку развеяли тревогу и напряжение после дуэли. Миша с Саввой умчались в имение дяди за Лейлой — он горел желанием познакомить её с Катей и Марой, чтобы она повидалась с матерью. Неожиданно пожаловали в гости полковники Лукьянов и Куликов. И, как всегда, словно снег на голову, явился великий князь Павел, шумный и явно в отличном расположении духа.

— Пётр Алексеевич, поздравляю с блестящей победой! — воскликнул он, подходя ко мне. — Порадовал ты меня, до сих пор хожу окрыленный! Александр тоже рвался приехать, да потом смутился и отступился. Видишь ли, Пётр Алексеевич, не удосужился ты его пригласить — вот он и не смог через рамки приличий переступить! — Павел рассмеялся звонко.

Полковники Лукьянов и Куликов в присутствии высочайшей особы заметно стушевались и, извинившись, вскоре откланялись.

— Ваше высо… — начал было я.

— Пётр Алексеевич, да ты что, обидеть меня хочешь? — махнул рукой Павел, с удовольствием отправляя в рот кусок шашлыка. —