Война буров с Англией - Христиан Девет

А теперь пойдем дальше.

К вечеру 1 января 1901 года я получил нужные повозки и выступил в поход по направлению к Родеваль-станции, пройдя железнодорожную линию и не будучи замечен караулом. Это было позднею ночью, а потому он, вероятно, спал. В ту ночь мы прошли еще около 9 миль и только на следующую достигли того места, где была спрятана амуниция. Она лежала всего в нескольких милях от железной дороги и совсем близко от английского лагеря у Реностерривирбурга. Нужно было дорожить каждым патроном, так как все указания клонились к тому, что война продлится еще долго. Никакой речи не могло быть о том, чтобы мы первые прекратили войну, с неприятельской же стороны, конечно, не допускали сделать того же самолюбие и престиж Англии.

Амуниция была сложена на возы, и генерал Фронеман повез ее снова через железнодорожную линию. Я же отправился за 15 миль оттуда, в вредефортский отряд, где мне нужно было устроить важные дела. Вечером 4 января я с 10 бюргерами, составлявшими мой штаб, перешел незаметно железнодорожную линию у Вредефорта. Двое суток спустя я возвратился снова к генералу Фронеману и увидел благополучно прибывшие боевые припасы. Я узнал здесь, что генерал Нокс разделил свои силы на три части. Одна часть сражалась с генералом Фури и коммандантом Принслоо возле Вифлеема, где наши бюргеры хорошо прижали неприятеля, потеряв только двоих людей, из которых один был храбрый фельдкорнет Игнаций дю Пре. Этот офицер был сама доброта; не было ни одного бюргера, который бы его не любил искренно.

Другая часть войска генерала Нокса направилась к Гейльброну. Третья часть преследовала генерала Филиппа Боту у Либенберга. Эта часть точно будто хотела шутки шутить с генералом Ботой, а так как он к этому совсем не был склонен, то и дал это почувствовать неприятелю 3 января в различных местах зараз. В одном из таких мест при Бодигуарде он, имея 60 человек с собою, атаковал 150 англичан, из них 117 взял в плен, остальные остались убитыми и ранеными.

В войсках генерала Нокса начали показываться признаки паники. Часть его войска, отправившаяся из Линдлея в Гейльброн, вдруг быстро, делая большой обход, повернула к Кронштадту, но наткнулась в различных местах на генерала Боту, впрочем, отделалась, уйдя тем не менее с большим уроном для себя. Та часть, которая имела дело с генералом Фури и с коммандантом Принслоо, тоже вдруг направила свои колонны в Сенекал, и когда я 8 января прибыл в лагерь генерала Боты в 6 милях от Линдлея, то и генерал Нокс очутился уже в Кронштадте. После этого наступила некоторая полоса покоя.

8 января я получил известия от комманданта Критцингера и капитана Схеперса из Капской колонии. Они доносили мне, что с успехом перешли через Оранжевую реку через брод, у которого нашли неприятельский караул, состоявший из 8 человек. Эти солдаты были в доме и ничего не знали о нашем переходе и только тогда поняли, в чем дело, когда наши бюргеры подошли к ним со словами: «Hands up!»[44].

Далее коммандант Критцингер и капитан Схеперс сообщали мне, что симпатии колониальных бюргеров все более и более растут по отношению к нам. Легко понять, что «кровь течет медленно там, где она не может литься». Колонисты все- таки связали свой жребий с нашим, хотя они хорошо знали, какой опасности себя подвергали, решив идти рука об руку с нами, и что англичане не преминут назвать их изменниками и бунтовщиками.

Приблизительно те же известия получил я и из северо- западной части Капской колонии от судьи Герцога.

По получении этих вестей я решил распустить часть моих бюргеров в их округа и взять с собой других для моего нового похода в Капскую колонию. Поэтому я дал приказ явиться к 25 января 1901 года в Дорнберг, округ Винбург, следующим генералам: генералу Питу Фури, Филиппу Боте и Фронеману и коммандантам Принслоо (округ Вифлеем), Штейну (округ Фиксбург), Газебруку (округ Винбург), де Фосу (округ Кронштадт), ван-де-Мерве (округ Париж), Россу (округ Франкфорт), Вессель-Вессельсу, занявшему место Трутера (округ Гаррисмит), отказавшегося от назначения, Кольбе (округ Блумфонтейн) и Яну Терону со знаменитым отрядом разведчиков (Therons Verkenningscorps).

С 8 до 25 января было тихо в северных и северо-западных округах Оранжевой республики.

Глава XXV

Моя вторая попытка вторженья в капскую колонию

Я боялся, что мой второй план вторжения в Капскую колонию станет известен всем, так как я был обязан сообщить о нем коммандантам. К тому же многие из моих бюргеров должны были непременно идти за второю лошадью, у кого еще таковая оставалась дома на попечении жены. Бюргеры стали сильно морщиться при разговорах о второй лошади, и постоянно слышались фразы: «Нужно идти в Капскую колонию».

Несмотря на это, большинство бюргеров были в бодром расположении духа, за исключением одного офицера, человека своевольного и любившего противоречить; к 25 января собрались все, за исключением генерала Филиппа Боты, которому обстоятельства помешали прибыть вместе с бюргерами округа Вреде, находившимися под начальством комманданта Германуса Боты.

Правительство и президент Штейн решили отправиться вместе со мной. Нас всех было 2000 человек.

Правительство созвало в Дорнберге военный совет, и президент Штейн сообщил на собрании о том, что скоро должен окончиться срок его службы в качестве президента. При этом он сообщил, что законные постановления теперь не могут состояться ввиду того, что правильные собрания фольксрада невозможны. Военный совет решил без предварительного голосования представить бюргерам своего кандидата, но предоставил им свободу выбрать и кандидата с их стороны. Далее военный совет постановил, чтобы выбранный кандидат был назначен после приведения к присяге заменяющим президента до тех пор, пока обстоятельства страны дозволят произвести новые выборы. Поданные голоса членов военного совета единогласно признали президентом Мартинуса Тениса Штейна. То же самое сделали и бюргеры, причем один голос был подан за Сесиля Роодса, но желающих присоединиться к этому мнению не нашлось.

Президент Штейн объявлен был выбранным и присягнувшим.

Исполнительный совет состоял из президента-председателя, Т. Брена — государственного секретаря, В.Я.С. Бребнера — государственного казначея, А.П. Кронье, Яна Мейера и меня — членов совета. Г. Рокко де Вилье был назначен секретарем военного совета и г-н Гордон Фразер — частным секретарем президента.

После того как у местечка Ботавиле государственный прокурор г. Якоб де Вилье был взят в плен, не было никого назначено на его место; но г-н Гендрик Потгитер, ландрост[45] из Кронштадта, получил назначение прокурора при военном совете.

Невозможность созвать фольксрад вытекала из прискорбных обстоятельств. Некоторые из членов сделались «перебежчиками» (gehandsupt), другие полагали, что они и без того много сделали, подав голоса за войну. Я никогда не стану утверждать, что они поступали неправильно, подавая голос за войну. Весь свет убежден: что бы буры ни делали, англичане все равно бы порешили обагрить кровью карту Южной Африки, что и произошло в действительности. И не только кровью бюргеров, или невинных женщин и детей, или бессловесных животных, но и кровью своих собственных, невинно и без нужды павших воинов. Но вот кем я возмущаюсь и кого сильно осуждаю, это тех членов фольксрада, которые на собрании перед войной вставали и говорили: «Я отдам последнюю каплю крови за мою страну», а позднее, когда пришло время исполнить это, заботились о том, чтобы не дать пролиться хотя бы даже одной, первой капле. Нет, они сидели по домам, пока не пришли англичане и не увели их в плен. Маленькая частица фольксрада, остававшаяся верною своему слову, не составляла большинства, и потому фольксрад не мог состояться. Эта частица (может быть, и были еще другие члены, о которых я мог забыть) состояла из следующих, насколько мне помнится, членов: К. Вессельс, Вессель-Вессельс, Я. Вессельс, П.П. Кронье, Я. Стейль, Я. Мейер, Я.Я. ван-Никерн, Даниил Штейн, Ген- дрик Экстен, Гендрик Серфонтейн.

Мы выступили 26 января из Дорнберга и дошли до фермы комманданта Сареля Газебрука, в 8 милях к северу от Вин- бурга. Там находилось большое войско англичан, и не только впереди нас, в 7–8 милях к востоку от Винбурга, но еще и за 11–12 миль дальше, а также подходили колонны и с северо- востока, где расположились и мы. Было ясно, что неприятель знал совершенно точно наше местонахождение по причинам, на которые я указывал уже раньше. Характер нашего войска был таков, что секреты не могли удерживаться; и я решил вследствие этого все, что будет находиться в связи с моими дальнейшими планами, держать исключительно про себя.

27 января я послал людей на разведку к востоку от Винбурга, делая вид, что я в ту же ночь хочу направиться по тому направлению, а сам осторожно, тайком, выступил на запад от Винбурга. Пройдя ночью без всякой помехи через железнодорожную линию, я был на следующее утро в Ветривире, к юго-западу от Винбурга: двигаться быстро мы не могли, иначе тотчас же сказалась бы усталость наших и без того измученных лошадей. В полдень мы поравнялись с Табаксбершм.