Война буров с Англией - Христиан Девет

Президент Штейн объявлен был выбранным и присягнувшим.

Исполнительный совет состоял из президента-председателя, Т. Брена — государственного секретаря, В.Я.С. Бребнера — государственного казначея, А.П. Кронье, Яна Мейера и меня — членов совета. Г. Рокко де Вилье был назначен секретарем военного совета и г-н Гордон Фразер — частным секретарем президента.

После того как у местечка Ботавиле государственный прокурор г. Якоб де Вилье был взят в плен, не было никого назначено на его место; но г-н Гендрик Потгитер, ландрост[45] из Кронштадта, получил назначение прокурора при военном совете.

Невозможность созвать фольксрад вытекала из прискорбных обстоятельств. Некоторые из членов сделались «перебежчиками» (gehandsupt), другие полагали, что они и без того много сделали, подав голоса за войну. Я никогда не стану утверждать, что они поступали неправильно, подавая голос за войну. Весь свет убежден: что бы буры ни делали, англичане все равно бы порешили обагрить кровью карту Южной Африки, что и произошло в действительности. И не только кровью бюргеров, или невинных женщин и детей, или бессловесных животных, но и кровью своих собственных, невинно и без нужды павших воинов. Но вот кем я возмущаюсь и кого сильно осуждаю, это тех членов фольксрада, которые на собрании перед войной вставали и говорили: «Я отдам последнюю каплю крови за мою страну», а позднее, когда пришло время исполнить это, заботились о том, чтобы не дать пролиться хотя бы даже одной, первой капле. Нет, они сидели по домам, пока не пришли англичане и не увели их в плен. Маленькая частица фольксрада, остававшаяся верною своему слову, не составляла большинства, и потому фольксрад не мог состояться. Эта частица (может быть, и были еще другие члены, о которых я мог забыть) состояла из следующих, насколько мне помнится, членов: К. Вессельс, Вессель-Вессельс, Я. Вессельс, П.П. Кронье, Я. Стейль, Я. Мейер, Я.Я. ван-Никерн, Даниил Штейн, Ген- дрик Экстен, Гендрик Серфонтейн.

Мы выступили 26 января из Дорнберга и дошли до фермы комманданта Сареля Газебрука, в 8 милях к северу от Вин- бурга. Там находилось большое войско англичан, и не только впереди нас, в 7–8 милях к востоку от Винбурга, но еще и за 11–12 миль дальше, а также подходили колонны и с северо- востока, где расположились и мы. Было ясно, что неприятель знал совершенно точно наше местонахождение по причинам, на которые я указывал уже раньше. Характер нашего войска был таков, что секреты не могли удерживаться; и я решил вследствие этого все, что будет находиться в связи с моими дальнейшими планами, держать исключительно про себя.

27 января я послал людей на разведку к востоку от Винбурга, делая вид, что я в ту же ночь хочу направиться по тому направлению, а сам осторожно, тайком, выступил на запад от Винбурга. Пройдя ночью без всякой помехи через железнодорожную линию, я был на следующее утро в Ветривире, к юго-западу от Винбурга: двигаться быстро мы не могли, иначе тотчас же сказалась бы усталость наших и без того измученных лошадей. В полдень мы поравнялись с Табаксбершм.

На следующее утро, 29 января, я был уведомлен, что англичане также идут сюда двумя колоннами. Я немедленно приказал расседлывать, и мы заняли к востоку от Табаксберга сильные позиции вдоль холмиков. Правым крылом англичан мы не могли завладеть; но я заставил штурмовать левое крыло, находившееся в 6 милях к юго-востоку, где нам и удалось отнять превосходное орудие Максим-Норденфельдта, правда, ценою одного убитого и трех раненых. Неприятель взял несколько убитых и раненых с собой, оставив некоторых убитых возле отнятого нами орудия. Тем не менее нам не удалось прогнать неприятеля, зато мы весь день его беспокоили и не дали себя вытеснить с позиций. Мы потеряли еще двух бюргеров, а также имели нескольких раненых.

Оставаться там и следующий день опять сражаться — об этом нечего было и думать, так как мы этим самым дали бы врагу возможность получить подкрепления, и тогда цель наша — попасть в Капскую колонию — оказалась бы одной тщеславной затеей. Но что же делать в таком случае? Неприятель шел по нашим следам, и мы должны были уйти. Перед нами лежала фортификационная линия от Блумфонтейна к Jle- дибранду, и она была сильно укреплена; это я узнал еще тогда, когда прорвался через нее у Спринкганснека. Теперь я в том же самом месте пройти уже не мог.

Тогда я решил двинуться по направлению к Таба-Нху. Но для того, чтобы ввести англичан в заблуждение, я послал на другой день сильный патруль по направлению к Спринкганс- неку. Теперь я мог незаметно — а это последнее обстоятельство было для меня чрезвычайно выгодно — уйти вперед на расстояние по крайней мере 8 миль, ранее чем неприятель заметил бы с укреплений мое движение. Поэтому мы расседлали; иначе если бы англичане увидели нас, то они могли бы, соединив против нас все свои силы — из Таба-Нху, Саннаспоста, Блумфонтейна и даже из укреплений, — сыграть с нами плохую шутку.

Мой старый друг, генерал Нокс, на которого уже не в первый раз возложено было поручение не пускать меня в Капскую колонию, был теперь снова обременен тою же самою задачею. Могу сказать, что человек, имевший с ним когда-нибудь дело, знает, какой это тяжелый друг. Он не только владеет искусством совершать ночные походы, но и умеет показать себя доблестным на поле сражения, меряясь силами с неприятелем в открытом бою.

В то время как мы расседлали, думая, что можем безопасно расположиться на некоторое время лагерем, мои разведчики сообщили мне, что подходит большое войско генерала Нокса. Я немедленно снова отдал приказ седлать и впречь быков в наши маленькие повозки, числом десять, с амуницией и мукой. Я оставил отряд с генералом Фури позади, чтобы несколько задержать генерала Нокса, а сам отправился пробивать себе дорогу между неприятельскими укреплениями. То обстоятельство, что я послал накануне сильный патруль на разведку в Спринкганснек, нам очень пригодилось, так как оказалось, что генерал Нокс был уверен, что я пойду в том направлении, и потому сперва направил свое войско туда и только через некоторое время заметил, что он ошибся. Тогда он повернул на запад, но столкнулся с генералом Фури, который сопротивлялся в течение нескольких часов, потеряв двоих людей тяжело раненными.

Тем временем я подошел к укреплениям, находившимся между Таба-Нху и Саннаспостом; тут я увидел, что по направлению от Блумфонтейна несется кавалерия, посланная для подкрепления и без того сильного неприятеля. Тогда я поставил два орудия (одним из них была пушка Максим- Норденфельдта, отнятая нами у неприятеля при Деветсдорпе) и навел их на одно из неприятельских укреплений, лежавших на моем пути, и стал на расстоянии 4000 метров бомбардировать его. Следствием этого было то, что после нескольких выстрелов англичане пустились в бегство к ближайшему форту, лежавшему восточнее, но и это укрепление досталось нам. Форт же, лежащий на запад, был взят штурмом коммандантом Стенекампом и гейльбронскими бюргерами. Они же захватили нескольких пленных, остальные бежали в Саннаспост. Во время этого штурма у нас был ранен, и то легко, только один — Питер Стенекамп, сын комманданта.

Теперь путь наш был расчищен. Мы пошли вперед. Спустя часа два после захода солнца присоединился к нам и генерал Фури, и мы пошли по направлению к Деветсдорпу, куда и прибыли 31-го числа[46].

Генерал Нокс отправился в Блумфонтейн, причем перевез свои войска по железной дороге через Бетулийский железнодорожный мост на Оранжевой реке.

Вероятно, он, захватывая по пути все свои войска и собирая новые, спешил опередить нас, чтобы не дать нам вторгнуться в Капскую колонию. Вскоре я услышал, что войска его находятся не только у Бетулийского железнодорожного моста, но и у Спрингфонтейна, и у Норвальспоста. Таким образом нам в различных местах должны были быть преграждены все переходы вброд. Поэтому мне нужно было придумать какой-нибудь новый план и отнять у англичан один из козырей в игре.

Ввиду этого я послал генерала Фронемана, находившегося у истоков Кафферривира, лежавших на запад от Деветсдорпа, по направлению к станции Ягерсфонтейн, а генерала Фури по направлению к Одендольстрому, к ферме Клейн-Киндерфонтейн, лежавшей на запад от Смитфельда. К Одендольстрому я послал разведчиков. Они узнали, что англичане рассылали патрули ежедневно и, по-видимому, ожидали, что мы постараемся перейти Оранжевую реку именно в этом месте. На следующий день я тоже послал патруль, которому велел разъезжать взад и вперед, заставив при этом моих людей таинственным образом рассказывать повсюду сказки о том, будто для меня слишком опасно предпринять переход через Оранжевую реку при слиянии ее с Каледоном, где вода должна стоять еще выше, и что при малейшем дожде обе реки сделаются непереходимы- ми. Вторая пущенная мною сказка состояла в том, что я хочу отозвать генерала Фронемана назад для того, чтобы захватить Одендольстром или же напасть на мост Аливаль-Норд. Я хорошо знал, что все эти сказки уже в тот же день дойдут до генерала Нокса, так как на пространстве между Каледоном и Оранжевой рекой у него было достаточно друзей.