Возвращение в будущее - Сигрид Унсет

Скорее всего, спустя какое-то время тоталитарные государства дорого заплатят за отказ от принципов санитарии и гигиены, которые были выдвинуты наукой за последнее столетие. Правда, таким большим государствам, где население составляет 70 или 130 миллионов жителей, демографическая катастрофа грозит не ранее чем через период, равный жизни двух поколений, но прежде чем произойдет их крушение, если при этом им удастся удерживать в сфере своего влияния небольшие, но более интеллектуально и культурно развитые нации, постепенно произойдет деградация и этих народов, их численность окончательно уменьшится, эти народы вымрут, и тогда наступит и конец истории белого человека на нашей планете. Чернокожие или желтокожие миссионеры начнут собирать остатки представителей белой расы из Евразии или Америки, превратившихся в феллахов или кочевников, влачащих жалкое существование среди обломков старого мира, для того чтобы попытаться приобщить их уже к новой цивилизации и культуре.

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ вокзалы вдоль Транссибирской магистрали все как один были построены в царское время. Возникает мысль, что есть нечто в образе жизни русских и их характере, что всегда остается неизменным, и именно оно характеризует жизнь здесь, независимо от того, живет ли этот народ под деспотической властью царя или властью диктатуры какой-то партии.

Все здания вокзалов имеют весьма привлекательный фасад, который выходит на перрон, а вот за фасадом нет фактически почти ничего, создающего удобства пассажирам, лишь несколько помещений весьма непритязательных, с рядами простых кресел, все эти помещения совершенно лишены какого-либо специального оборудования. На всех станциях мы видели множество плохо одетых людей, которые сидели или лежали на своих мешках или тюках с постельным бельем, а то и прямо на полу залов ожидания, в багажных отделениях, кое-кто пристроился под стенами вокзальных помещений, а также в стороне от них на площадях, которые обычно располагаются позади вокзальных зданий. Люди ждали своих поездов часто сутками. Потом они садились в вагоны и ехали, набившись в них, как сельди в бочке; вагоны, в которых путешествуют обычные советские граждане, называются «жесткими», то есть люди располагаются в них на полках на своем собственном постельном белье, берут с собой еду и чайники и в основном лежат на полках всю долгую дорогу; я никак не могу увязать в своем сознании страсть русских к путешествиям с теми условиями, в которых эти путешествия могут здесь осуществляться.

Огромные потоки людей непрерывно движутся по улицам здешних городов, люди устремляются по всем дорогам и путям, соединяющим населенные пункты. Куда они стремятся? Вероятно, они хотят найти лучше оплачиваемую работу, место, где больше еды и где лучшие жилищные условия, как мы узнали с помощью наших попутчиков, умевших говорить по-русски и вступавших в беседу с русскими пассажирами. Мы видели целые семьи, снарядившиеся в путь: престарелые дедушки и бабушки с детьми и внуками, среди которых были и новорожденные (эти младенцы выглядели гораздо хуже виденных нами в Москве; жара и спертый воздух на станциях может уморить самых здоровых и сильных от природы малышей).

Если бы не постоянные ливни, начинавшиеся ежедневно к вечеру на всем протяжении нашего пути, и если бы не грязные лужи, всякий раз возникающие после очередного дождя вокруг станций, то, вероятно, ожидающие поезда под стенами вокзала чувствовали бы себя несколько лучше, чем те, что сидят в залах ожидания. По всей России воздух в помещениях просто ужасный, беспрерывно и повсюду люди вынуждены вдыхать этот странный запах сапожной мази. При этом я заметила, что большинство людей, сидящих и ожидающих поездов на станциях, сапог не носили. Чем дальше мы продвигались вглубь Сибири, тем больше я видела людей в фетровой обуви, а также в обуви, сплетенной из березовой коры, которую носили многие люди, особенно старики. В то время как везде, на каждой станции, было полным-полно солдат, а вот они-то были обуты в сапоги.

И все же, несмотря ни на что, было так приятно выскакивать на рассвете из вагона на разных станциях и смешиваться с толпой пассажиров на перроне, так же как и мы, в тапках на босу ногу, в ночных рубашках, халатах или пижамах, нестись вдоль перрона и по зданию вокзала в отчаянной попытке купить где-либо сигареты. Запас сигарет в вагоне-ресторане закончился уже на третий день, и во всей Сибири нигде не удавалось купить сигарет, пока мы не прибыли во Владивосток.

Я научилась читать вывески по-русски, и теперь, с трудом складывая слоги, смогла разбирать, где на той или иной станции находится ресторан, а где газетный киоск, почта, буфет или киоск с сувенирами. Но, к сожалению, почти нигде невозможно было купить что-либо, кроме, быть может, каких-то мелочей в сувенирных киосках на больших станциях. Но и те могли предложить в основном лишь некий ассортимент игрушек — плюшевых мишек, кукол или детских книжек весьма непритязательных на вид. Не знаю, было ли это связано с каким-нибудь пятилетним планом по обеспечению детей игрушками, но мне кажется, что, скорее, наличие этих игрушек в продаже можно отнести на счет торгового договора между Россией и нацистской Германией, которая и сбывала сюда игрушки самого низкого качества.

Советское государство пыталось придать своим железнодорожным вокзалам современный вид, украсив их огромными транспарантами с пламенными лозунгами, гигантскими портретами Сталина, Молотова и других советских лидеров; перед каждой станцией стояла светло-серая статуя Ленина, служащая украшением неизменного пристанционного скверика, который был разбит почти перед каждой станцией — несколько клумб, засаженных неприхотливыми цветами, такими, какие могут расти без всякого ухода.

Издавна существовало мнение, что среди русских много художественно одаренных людей, что русские питают пристрастие к ярким краскам, что их вкус можно считать одновременно экзотическим и изысканным. И хотя я лично никогда не испытывала особого восхищения русским искусством, могу все же смело утверждать, что предметы русского декоративно-прикладного искусства обладают яркостью, причудливостью форм, правда при этом производят впечатление какой-то избыточности, чего-то чуждого нам. Их народные костюмы тоже всегда казались мне очень красивыми, но в них чересчур явно заметны иерархические черты, многие из них напоминают какие-то ритуальные одеяния. Вероятно, только небольшая часть наиболее зажиточных представителей сельского населения могла иметь такую одежду, и, вероятно, один-единственный такой костюм служил владельцу в течение всей его жизни и наследовался его детьми, а что касается предметов кустарной промышленности, то я вообще не думаю, что обычные люди могли обладать ими в качестве предметов домашнего обихода. И все же в некоторых районах России мне довелось увидеть сочетания цветов, которые производили отрадное впечатление, говорили о художественном вкусе, о существовании чего-то прекрасного в культуре этого народа, конечно же, в соответствии с собственным представлением этого народа о прекрасном.