Восточный кордон - Вячеслав Пальман

Дальние горы, уходящие вниз, казались отсюда синим расплывчатым миражем, затянутым в дымку расстояния. А за горами открывалось море.

Море по цвету почти не отличалось от неба, разве что было немного ярче, чем небо, и все время меняло цвет в пределах от розового до синего.

— Ну, чем не рай! — не скрывая своего восхищения, произнёс Александр Сергеевич и даже крякнул от удовольствия. — Тут бы жить да радоваться, ан нет! Друг дружке коленки перебиваем.

— Тут Кавказу хребтину перебивают, не токмо друг дружке, — заметил Молчанов.

— Смотрите во-он туда, — перебил Тарков.

Бинокли нацелились на балаган. Из крайнего вышла группа людей, они отобрали в табуне три лошади, завьючили их и пошли к лесу.

— Восемь человек, — сказал Тарков. — Ружей нет. В лесу хоронят, по пути возьмут.

— Против наших шести, — досказал Молчанов. — Воевать можно.

— Вот там мы и перехватим голубчиков, на ихней тропе километрах в трех от базы.

Спускались с хребта тайно, через какое-то ущелье вошли в лес и уже не выходили из него. Молчанов дважды ходил в разведку, пока не отыскал браконьерскую тропу со свежими следами. Выбрали удобное для засады место. Четверо укрылись в одном месте, в двухстах метрах сели ещё двое. Лошадей увели в сторону, чтобы не выдали ржанием, и притихли, уверенные, что добытчики вернутся лишь на следующее утро.

Молчанов опять ходил разведывать местность. Убедился, что район удобный: по одну сторону тропы лес обрывался в довольно крутое ущелье, по другую — стоял труднопроходимый буковый древостой, весь перепутанный колхидскими лианами и ожиной. Не больно побежишь по такому лесу. Словом, в тисках.

Ночь прошла спокойно. Наступал рассвет.

Не такого утра хотелось команде Таркова. Упал туман, на деревьях повисла капель, звуки приглушались, видимость сделалась скудной. Одежда повлажнела. Но дело есть дело. Лесники заняли свои места. Лес замер в ожидании событий.

Часов около восьми на тропе со стороны балаганов хрустнули ветки. Лесники насторожились. Показался молодой парень. За поясом у него торчал топор на длинном топорище. Кажется, шёл встречать или проверял тропу. Из-за куста в грудь ему выставился ствол карабина. От страха у парня сразу отвалилась челюсть, глаза округлились, и он лишился дара речи.

— Тихо! — скомандовал Тарков, появляясь за спиной. — Руки назад! Влево шагом марш!

Парня аккуратно связали и положили около лошадей.

— За что? — спросил он, запоздало наливаясь яростью.

— Профилактика, — сказал Тарков. — Ты отдохни, как только друзей твоих встретим, так и отпустим. Не вздумай кричать, неприятностей себе наживёшь. У меня рука тяжёлая. Задавлю, как мышь.

А вскоре послышалось фырканье коней и звон копыт по камню. Шли сверху. Никто из лесников не ожидал, что браконьеры пойдут на хитрость. Они разделились. Сперва шли три вьючных лошади с мясом и пять человек с винтовками за ними, а трое остальных заметно поотстали, они ещё не успели даже поравняться с первой засадой, когда лошадей остановили. Эту группу взяли решительно и смело, но, когда стали разоружать, один успел выстрелить в воздух. Тотчас заорал и пленный. Его отчаянный вопль «Спасайся!» достиг ушей тех, что отстали, и они мгновенно сиганули в кусты. И если первая пятёрка с лошадьми растерялась и не оказала сопротивления, то эти трое открыли стрельбу из кустов.

Молчанов и Сергеич бросились в обход. Мокрый лес сковывал движения, ожина путалась между ног. Но лесники все же накрыли одного из троицы. Он не успел поднять винтовки, как был сбит с ног, Сергеич сел на него верхом, достал сыромятину и стал вязать. Парень отчаянно завыл.

Почти рядом раздался выстрел, видно, хотели выручить своего. Пуля вырвала клок ваты из телогрейки Молчанова, он обернулся и, не целясь, ударил по кустам раз и другой. Треск валежника показал, что браконьеры убегают. Егор Иванович бросился за ними.

Впереди мелькнула фигура в чёрном. Молчанов крикнул: «Ложись!» — и выстрелил. Человек упал, но, когда Егор Иванович подбежал, в кустах никого не оказалось. Буквально под ногами чернел провал ущелья. Успел все-таки прыгнуть, мерзавец!

Молчанов стал за дерево и внимательно осмотрел чёрный покат провала. Но и за ним тоже следили. Снизу грохнул выстрел, мимо лица противно цвикнула пуля. Война!

— Твоя взяла, Чернявый! — глухо крикнули из ущелья, и ему показалось, что голос этот он уже слышал, когда гонял браконьеров от костра в районе Кабука. Значит, тот самый, знакомый. Вот где они скрываются! Идти в погоню за ушедшими не было смысла. Лес слишком опасен.

Раздвинулись кусты. Сергеич вёл, подталкивая перед собой, пленного. Молчанов глянул на хмурое и одутловатое лицо молодого парня.

— Кто таков? — спросил в упор.

— Паспортов с собой не носим, — глухо сказал браконьер.

— Мы и без паспорта определим. Ты чего не связал? — спросил он у Сергеича, заметив, что руки за спиной пленника свободны.

— А ну, покажь свои грабли! — приказал Сергеич.

Тот вытянул руки. На правой под рукавом светлела порядком перепачканная гипсовая повязка. Лесники переглянулись.

— Кто с тобой был? — спросил Молчанов.

— У леса спроси. Иль сам сбегай, догони. Они скажут, — насмешливо ответил парень.

— Догоним, не сомневайся.

— Тогда чего спрашиваешь?

— А эту винтовочку, случаем, не узнаешь? — Молчанов взял у Сергеича ружьё, сунул парню под нос.

И по тому, как дрогнуло у того презрительно-насмешливое лицо, как сузились глаза, лесник понял, что парень угадал своё оружие и что гипсовая повязка на руке не совпадение. В общем, старый знакомый. Понял и парень, кто перед ним, и посерел. Ненавистными глазами смерил он Молчанова, но овладел собой и тем же насмешливым тоном ответил:

— Не имею чести… Хочешь дело пришить?

— С тебя нынешнего маузера хватит. И где вы только берете оружие?

— Сами делаем, — насмешливо сказал парень. — Чего мы стоим, начальник? Давай веди… — Он все-таки побаивался этих двух лесников и сурового разговора в лесной глуши. Тут все может случиться.

Они пошли — впереди Молчанов с карабином на изготовку и трофейным маузером за плечами, за ним парень и дальше Александр Сергеевич, едва не упираясь стволом винтовки в спину браконьера.

Эта спина в брезентовой куртке и широченные плечи арестованного заставили Сергеича проворчать:

— Тебе бы бульдозером глыбы ворочать на стройке где-нибудь в Сибири, а ты, гад, чем промышляешь? Или совсем совести нет? Бандитом, само собой, стал, жизнь себе испортил, несчастную животину в лесу переводишь из-за трех червонцев, сукин ты сын! Что мать-отец скажут? Какими глазами посмотришь на сына своего, когда он родится! Вот ведь какая мерзость завелась в лесах на нашу голову, прости меня, осподи!