Приручить королевича (СИ) - Антонина Львовна Клименкова

— Да, совсем недавно, — подтвердила княжна.

— Надеюсь, успею! — воскликнула на бегу та, пересекая обширный зал.

Распахнув входные двери, подруга Вихря выдохнула с облегчением:

— Мастер Вран! Ал уже там… да, сказали, только что. Прошу! Благодарю вас!..

Дверь за спиной учительницы плавно закрылась на встроенном в петли пружинном механизме.

Варя опомнилась, перестала тянуть шею, как любопытный жираф — побежала к дверям. Распахнула… и застонала в разочаровании — на крыльце уже никого не было.

Сзади к ней неспешно подошла Мстислада:

— Снежен держит здесь постоянный портал. Только, пожалуйста, не спрашивай, как он открывается — я не знаю, ни разу им не пользовалась.

Варя обернулась к ней, взглянула в лицо:

— Прогуляемся по школьному саду?

— С удовольствием, — улыбнулась княжна. — Когда меня привозили сюда на уроки, мне вечно не хватало времени, чтобы спокойно посидеть у фонтана, полюбоваться цветочками на клумбах…

…Варя не подозревала, что в дальнем тенистом уголке есть милейший маленький фонтан, журчащий в три струи: каменная чаша на рюмочной ножке, на бортике которой сидят три бронзовые позеленевшие лягушки, глядя в небо с открытыми ртами. За всё время в школе она сюда не добиралась, целыми днями окруженная заботой двух придирчивых наставников.

— Кстати, твоим подругам вернули шпильки и брошку, которые вы мне одалживали на смотрины? — вспомнила Варя, когда чинно уселись на скамейку под разлапистым местным каштаном, увешанным длинными тонкими плетями соцветий нежно-салатового оттенка, точно паутина колыхавшимися на слабом ветерке.

— Да, на следующее утро. Мы тогда ужасно удивились, ведь это такой пустяк!..

— Для вас, может, пустяк, — ворчливо согласилась Варя. — Вам, может, позволительно терять бриллиантовые шпильки хоть каждый день.

Мстислада промолчала, с интересом ожидая продолжения разговора.

— Вообще-то я знаю, что случится на свадьбе. Мне рассказали, — произнесла Варя. — Почему ты решила выставить невестой меня?

Княжна пожала плечами:

— Прости. Выбора не было. Иначе на эту роль назначили бы меня, а я вовсе не горела желанием покидать Златоград даже ради нашего милого Снежена. У меня, видишь ли, свои собственные планы.

— Тебя? Почему? А как же весь этот отбор? Было столько желающих! Вы их всех обманули, у них не было ни шанса?

— Отбор упомянут в завещании Грозоврата как обязательное условие. Он требовал, чтобы судьбе дали шанс выставить особую фигуру на игральную доску. Так и вышло. Ты могла явиться откуда угодно, оказаться кем угодно — да хоть мальчишкой, переодетым в платье! — она расхохоталась. — Но, к счастью для всех, ты оказалась тобой.

— То есть, я — темная лошадка, которую все ждали?

— Да. Не совсем поняла, что ты подразумеваешь под этим выражением, но мыслишь ты верно. Если б ты не появилась, я бы расстроилась больше всех. Среди всех невест я лучше прочих подходила Зимославу как происхождением, так и способностями к магии. Ведь мы, порядочные соседи, не могли подложить будущему королю в супружескую постельку какую-нибудь единорожку!

Она снова рассмеялась. (А Варя припомнила, что единорогами тут именуют домашних зверей вроде овец, отличающихся неопрятностью и крайней глупостью. В отличие от баранов и коз, у этих животных имелся непарный рог, который они использовали не столько ради самозащиты или боев за самку, сколько для почесывания поясницы, благо длина шеи позволяла. И, если верить байкам, подслушанным на базаре, эти самые единороги умудрялись постоянно застревать везде, где только можно и нельзя — от дверей сараев и нижних веток кустарников до… всех вариантов и не перечислить. Варю посетила мысль, что у нее всё-таки есть кое-что общее с единорожками — если взглянуть шире, она сама застряла в чужом мире под довольно нелепым предлогом из-за собственного глупого любопытства).

Мстислада же продолжала — всплеснула руками, посетовала в полушутку:

— У всех был выбор, кроме меня, понимаешь? Ты могла объявиться, а могла и вернуться к себе в свой мир. Зимослав может согласиться исполнить завет деда, а может плюнуть на всё и устроить несчастье для всех, и для себя в первую очередь. Злат мог бы учудить и ткнуть пальцем не глядя. А я!.. В отличие от прочих придворных барышень, я просто не имела права увильнуть от отбора и представить родителям и всему двору какого-нибудь дурачка в роли моего временного жениха. Сама понимаешь, у меня есть причины оставаться в глазах его величества Твердивера добродетельной, во всех отношениях невинной девой.

Варя покачала головой: выбор у княжны был не хуже, чем у прочих перечисленных. Зато упрямства в достижении цели, похоже, хватило бы на целую армию невест.

— А что, если бы ты ошиблась? Что, если бы я не хотела познакомиться с Зимославом? — прищурилась Варя.

— Полно тебе! Я же не глухая, — растянула губы в игривой улыбке Мстислада. — Ты забыла, как сама расспрашивала всех о прекрасном всаднике? В наше время на сайгаке верхом разъезжает лишь один-единственный эксцентричный молодой чародей. К тому же морковный цвет волос большая редкость. Да у тебя голова была полна лишь думами о нем и воспоминаниями о мимолетном взгляде его прекрасных золотистых очей!

— Скажи еще, что я думала очень громко, — проворчала Варя, отвернувшись, чтобы не насмешить собеседницу вспыхнувшим румянцем.

Но та всё поняла и вновь залилась мелодичным смехом. И пусть хохотала она необидно, можно даже сказать, от души сочувствуя, Варя всё равно испытала иррациональное желание уколоть ее:

— Ты знаешь, что твое платье сшито из штор?

— Нет. Неужели правда? Впрочем, пусть. Меня это нисколько не волнует. Видишь мои серьги? Это жемчуг, его нельзя использовать для амулетов, так что это всего лишь украшение. Очень дорогое и очень красивое. Но кто-то уверяет, будто жемчуг — это застывшая слюна морских слизней. Если задуматься, страшная гадость, не правда ли?

— Ясно. А почему тогда не бальное платье?

На этот вроде бы простой вопрос княжна разразилась длинной тирадой. Мол, наряд для бала может быть только одноразовым: во-первых, его увидят сразу все именитые знакомые, все твои заклятые подружки-сплетницы и вообще весь двор. Во-вторых, пока протанцуешь до упаду ночь напролет, лиф пропитается потом, смешанным с духами, да еще пудра осыплется, помадой мазнешь — фу! — подол обметет полы и сапоги кавалеров, а при обилии отделки наряд не постираешь. Вот и идут роскошные платья сразу обратно к швеям, чтобы те распороли, отдали прачкам, затем перешили во что-то совершенно другое, ибо повторы в подобных «эксклюзивных» вещах абсолютно недопустимы.

Но эта «заморская» ткань слишком хороша, слишком необычна, чтобы истратить ее красоту на одну ночь. В костюме для визитов незазорно показаться несколько раз, за неделю объехать знакомых разных рангов, не только придворных аристократов. Раскатывая в открытой колеснице по