У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания - В. Сахаров

Отличился в эти дни и личный состав 30–й береговой батареи капитана Александера.

После небольшой паузы наступление противника возобновилось 28 декабря с новой силой. Несколько раз переходила из рук в руки станция Мекензиевы Горы. Враг завладевал ею и прилегающим районом ненадолго, но в это время глубина нашей обороны уменьшалась настолько, что казалось, достаточно немцам продвинуться еще немного — и у нас исчезнет всякая возможность перегруппировать на этом участке свои силы.

В ночь на 29 декабря генерал И. Е. Петров собрал командиров и комиссаров соединений и частей в «домике Потапова» — на КП 79–й бригады, находившемся в километре южнее кордона Мекензи, у шоссе. Это совещание навсегда запомнилось тем, кто в нем участвовал. С тех пор как наша армия почти два месяца назад прорвалась через горы к Севастополю, обстановка еще никогда не была столь грозной. И Иван Ефимович Петров сказал прямо:

— Наступил решающий момент в обороне Севастополя. Надо выдержать еще день, два. Большая земля не забыла нас. Помощь идет серьезная, крепкая. Надо устоять в эти дни. Нам доверен Севастополь, его судьба — в мужестве и стойкости наших бойцов и командиров. Как командующий, я приказываю — ни шагу назад! И желаю вам, дорогие товарищи, боевой удачи!..

Ставя задачу войскам, командарм особо подчеркнул ответственнейшую роль 345–й стрелковой дивизии: от нее требовалось любой ценой удержать свои позиции.

Бои на северном направлении достигли наивысшего напряжения. Враг нес большие потери, но все время заменял в своей ударной группировке потрепанные части свежими. В тех частях, которые не заменялись в целом, за десять дней наступления полностью обновился личный состав.

В наши руки попал найденный у пленного офицера приказ командующего 11–й немецкой армией Манштейна, в котором говорилось: «Взять Севастополь в ночь под Новый год». Действия противника подтверждали, что он намерен сделать все возможное для выполнения этой задачи и, очевидно, предпримет с утра 31 декабря решительный штурм.

30 декабря в первой половине дня на КП к И. Е. Петрову приехал командующий Севастопольским оборонительным районом вице–адмирал Ф. С. Октябрьский. Вскоре к командарму вызвали меня.

Я застал генерала Петрова очень взволнованным. Положение действительно становилось критическим. Наши части понесли большие потери в людях и технике. Резервов больше не было. После того как район станции Мекензиевы Горы уже неоднократно переходил из рук в руки, Иван Ефимович, по–видимому, начал терять уверенность в том, что мы сможем долго удерживать последний рубеж перед Северной бухтой.

Когда я появился на КП, там обсуждался вопрос о том, насколько надежной оказалась бы оборона в случае отвода наших войск из района станции Мекензиевы Горы на линию северная окраина Севастополя и дальше на восток к высоте 269. И. Е. Петрова интересовало мое мнение. Я без обиняков высказался в том смысле, что оборона на этом рубеже не может быть надежной и длительной. К тому же, добавил я, мы лишаемся Северной бухты, что само по себе чревато тяжелыми последствиями.

Тут Ф. С. Октябрьский, прервав меня, заметил, что коммуникации, питающие Севастополь, не нарушатся, поскольку мы владеем Казачьей и Камышевой бухтами. Из этих слов я понял: командующий СОР не исключал возможности отвода наших войск на рубеж, который назвал генерал Петров.

Продолжая отвечать на вопрос И. Е. Петрова, я выразил убеждение в возможности — при существовавшем положении наших войск — восстановить оборону по реке Бельбек. Но это, подчеркнул я, стало бы невыполнимым без солидной помощи извне, если бы мы на северном направлении отошли на названный рубеж.

Напомню, что в те дни осуществлялась Керченско-Феодосийская десантная операция, исход которой имел особое значение для севастопольцев. Однако утром 30 декабря ее успех только–только обозначился, и дальнейшее развитие событий на Керченском полуострове еще трудно было предугадать. Поэтому представлялось самым благоразумным приложить все усилия, чтобы удержать район станции Мекензиевы Горы и, используя его как плацдарм для контратак, попытаться восстановить оборону по Бельбеку. Я заверил Ф. С. Октябрьского и И. Е. Петрова, что наша артиллерия в состоянии нанести противнику такие потери, после которых успех контрудара пехоты будет обеспечен.

Стали обсуждать практические вопросы отражения готовящегося решительного штурма, и я предложил по своей части следующее. Во–первых, нанести перед рассветом 31 декабря 20–минутный огневой удар по войскам противника, сосредоточив до 80 стволов на километр на главнейшем — примерно 3,5 километра по фронту — участке на стыке третьего и четвертого секторов (общая ширина фронта прорыва противника достигала 10 километров). Затем методическим огнем и периодическими короткими налетами мешать неприятельским войскам занимать исходные позиции. И наконец, нанести всей артиллерией новый массированный удар по пехоте и танкам, когда враг двинется в атаку (а до этого, с началом неприятельской артподготовки, подавлять по особому расчету и плану разведанные батареи).

Эти предложения были одобрены. В сумерках началась частичная перегруппировка артиллерии. Устанавливалась прямая связь поддерживающих частей с командованием третьего и четвертого секторов и непосредственное 345–й дивизией. 51–й и 52–й армейские артполки и 725–я батарея, имевшие до тех пор основным направлением стрельбы юго–восток, были «повернуты» на север. На поддержку войск на северном направлении переключались почти все береговые батареи и находившиеся у Севастополя корабли.

Штаб артиллерии своевременно закончил сложную работу по планированию огня, начарты секторов получили необходимые указания. Оставалось проконтролировать ночью доставку на огневые позиции боеприпасов. Их требовалось очень много, но, к счастью, нам было чем «угостить» врага. Погода, стоявшая последние недели, ограничила действия вражеской авиации, и боеприпасы бесперебойно поступали с Кавказа на транспортах и боевых кораблях.

И вот настал последний день 1941 года. Что нес он Севастополю? Как предстояло окончиться этому дню?..

Перед рассветом вся наша артиллерия обрушила огонь на позиции, с которых враг должен был двинуться в решающую атаку. Насколько действенным оказался наш удар, мы могли судить по тому, что противник начал атаковать на два с лишним часа позже, чем во все предыдущие дни. Направление атаки оставалось прежним. Артподготовка, предшествовавшая ей, была вначале мощной, но богдановцы быстро подавили батареи, выдвинутые вперед.

Атаку возглавляли танки. Наш заградительный огонь отсек от них основную массу неприятельской пехоты. В это время батареи крупных калибров (вплоть до 305–миллиметровых береговых) наносили удар уже по вторым эшелонам противника. Дым и пыль, поднявшиеся над полем боя, затрудняли прицельный огонь. Тем не менее орудия прямой наводки подбили немало танков. Несколько машин подорвались на минах. Затем пошли в ход связки гранат, бутылки с горючей смесью. Но часть танков все же прошла наш передний край. В траншеи 345–й дивизии ворвалась фашистская пехота.

Командир дивизии Н. О. Гузь доложил об этом генералу И. Е. Петрову.

— Уточните расположение сил противника и передайте данные Рыжи, — ответил командарм, — Сейчас мы их накроем. А вы держитесь!

Командующий верил, что артиллерия поможет поправить дело.

Между тем ближайший к участку прорыва артиллерийский полк — богдановский — сам оказался в тяжелом положении. В 300 метрах от его наблюдательного пункта развернулась немецкая рота. Причем майор Богданов не мог даже направить на район своего НП огонь какой‑нибудь батареи, ибо сюда были оттеснены наши стрелковые подразделения. Однако Николай Васильевич не растерялся. Он сам повел в контратаку личный состав штабной батареи и оказавшихся вблизи НП пехотинцев и моряков. Гитлеровцы были отброшены.

А командиру 4–й батареи того же 265–го артполка старшему лейтенанту Комарову пришлось занять на своем НП круговую оборону. От автоматчиков, подошедших к огневым позициям, отбивались расчеты двух других батарей.

К тому времени, когда я получил от командарма приказание накрыть огнем артиллерии фашистские части, вклинившиеся в оборону 345–й дивизии, продвижение врага было приостановлено. Следовало, однако, ожидать, что в ближайшие же часы он попытается развить первоначальный успех. Я посоветовал командарму приурочить к этому моменту 15–минутный мощный огневой удар. Причем сначала обрушить его на первые эшелоны противника, а затем перенести огонь тяжелых береговых батарей, линкора «Парижская коммуна» и гаубиц в глубину, «прочесав» ближние неприятельские тылы, включая Бельбекскую долину.

И. Е. Петров согласился с этим и сказал: