Сияние снегов (сборник) - Борис Чичибабин

Родной язык

Дымом Севера овит,не знаток я чуждых грамот.То ли дело – в уши грянетнаш певучий алфавит.В нем шептать лесным соблазнам,терпким рекам рокотать.Я свечусь, как благодать,каждой буковкой обласкан    на родном языке.

У меня – такой уклон:я на юге – россиянин,а под северным сияньемсразу делаюсь хохлом.Но в отлучке или дома,слышь, поют издалекадля меня, для дурака,трубы, звезды и солома    на родном языке?

Чуть заре зарозоветь,я, смеясь, с окошка свешусьи вдохну земную свежесть –расцветающий рассвет.Люди, здравствуйте! И птицы!И машины! И леса!И заводов корпуса!И заветные страницы    на родном языке!

Слаще снящихся музы́к,гулче воздуха над лугом,с детской зыбки был мне другом –жизнь моя – родной язык.

Где мы с ним не ночевали,где не перли напрямик!Он к ушам моим приникна горячем сеновале.

То смолист, а то медов,то буян, то нежным самымрастекался по лесам он,пел на тысячу ладов.

Звонкий дух земли родимой,богатырь и балагур!А солдатский перекур!А уральская рябина!..

Не сычи и не картавь,перекрикивай лавины,о ветрами полевымиопаленная гортань!..

Сторонюсь людей ученых,мне простые по душе.В нашем нижнем этаже –общежитие девчонок.

Ох и бойкий же народ,эти чертовы простушки!Заведут свои частушки –Кожу дрожью продерет.

Я с душою захромавшейрад до счастья подстеречьих непуганую речь –шепот солнышка с ромашкой.

Милый, дерзкий, как и встарь,мой смеющийся, открытый,розовеющий от прыти,расцелованный словарь…

Походил я по России,понаслышался чудес.Это – с детства, это – здесьпесни душу мне пронзили.

Полный смеха и любви,поработав до устатку,ставлю вольную палатку,спорю с добрыми людьми.

Так живу, веселый путник,простодушный ветеран,и со мной по вечерамговорят Толстой и Пушкинна родном языке.

«И нам, мечтателям, дано…»

И нам, мечтателям, дано,на склоне лет в иное канув,перебродившее винотянуть из солнечных стаканов,в объятьях дружеских стихийслужить мечте неугасимой,ценить старинные стихии нянчить собственного сына.И над росистою травой,между редисок и фасолей,звенеть прозрачною строфой,наивной, мудрой и веселой.

«Не то добро, что я стихом…»

Не то добро, что я стихомдышу и мыслю с детства, то бишьсчитаю сущим пустякомвсе то, что ты, вздыхая, копишь.

Не то добро, что, опознавв захожем госте однодумца,готов за спором допозднаразвеселиться иль надуться.

Не то добро, что эта дурь,что этот дар блажен и долог,что и в аду не отойдуот книжных тумбочек и полок.

И если даже – всё в свой час –навеки выскажусь, неведом,строкой случайной засветясь, –добро опять-таки не в этом.

Добро – что в поле под лучом,на реках, душу веселящих,я рос, ничем не отличенот земляков ли, от землячек.

Что – хоть и холоден очаг,что, хоть и слова молвить не с кем, –а до сих пор в моих вещахсмеется галстук пионерский.

Что в жизни, начатой с азов,с трубы, с костра, с лесного хруста,не токмо Пришвин и Бажовменя учили речи русской.

Что, весь – косматой плоти ком,от бед бесчисленных не хныча,дышал рекой, как плотогон,смолой и солнцем – как лесничий.

Что, травы горькие грызя,и сам горячий, как трава, яв большие женские глазасмотрел, своих не отрывая.

Что, вечно весел и здоров(желая всем того ж здоровья),не терся у чужих столов яи не выклянчивал даров.

Что, всей душой служа одной,о коей сызмала хлопочем,я был не раз и буду вновьее солдатом и рабочим.

Снег на крышах и вершинах

Ко мне города оборачивались крышами.Из окон моих даже днями морознымимне улицы были сырыми и рыжими,а крыши в снегу – как торт неразрозненный.

Прямо ешь этот снег, соси да похрустывайда хрустальные капли роняй на лацканы.Я помню, я видел, шатаясь по Грузии,такой же белый, чистый, неласканный.

Внизу он лежит завшивленным рубищем,а там, рассверкавшись алмазными иглами,горит по ночам заменяя любящимлисицу небес, если та не выглянет.

Его, как корону, на темя воздев, звенетьлюбо вершинам, светлеть – румяниться…А почему он чем выше, тем чище и девственней?А потому, что люди туда не дотянутся.

Не плюют на него и не мочатся,не скребут его дворники совками-метёлками…Мне там, на вершинах, замерзнуть хочетсяпод вечнозелеными елками.

Воспоминание о востоке

Чуть слышно пахнут вяленые дыни.У голубых и призрачных прудовпоет мошка. В полуденной пустынележат обломки белых городов.

Они легли, отвластвовав и канув,и ни один судьбой не пощажен,и бубенцы беспечных каравановбубнят о счастье, мнимом и чужом.

Верблюды входят в сонную деревню –простых людей бесхитростный приют.Два раза в год беременны деревья,плоды желтеют, падают, гниют.

Мир сотворен из запахов и света,и верю я, их прелестью дыша,что здесь жила в младенческие летамоя тысячелетняя душа.

«Любить, влюбиться – вот беда…»

Любить, влюбиться – вот беда.Ну да. Но не бедой ли этойдух человеческий всегдапронизан, как лучами – лето?

К лучам стремящийся ростокисполнен творческого зуда.Любимым быть – и то восторг.Но полюбить – какое чудо!

Какое счастье – полюбить!И это счастье, может статься,совсем не в том, чтоб близким быть,чтоб не забыть и не расстаться.

Когда полюбишь, то, ищаи удивляясь, ты впервыедаешь названия вещам,творишь открытья мировые…

Дыши, пока уста слиты!Не уходи, о дивный свет мой!..И что за горе, если тылюбви не вызовешь ответной?

Идя, обманутый, во тьму,ты все отдашь и все простишь ейхотя б за музыку однуродившихся четверостиший.

«Твои глаза светлей и тише…»

Твои глаза светлей и тишеводы осенней, но, соскучась,я помню волосы: в них дышитиюльской ночи тьма и жгучесть.

Ну где еще отыщет памятьтакую грезящую шалость,в которой так ночное пламя бс рассветным льдом перемешалось?

Такой останься, мучь и празднуйсвое сиянье над влюбленным, –зарей несбыточно-прекрасной,желаньем одухотворенным.

Яблоня

Чем ты пахнешь, яблоня –золотые волосы?Дождевыми каплями,тишиною по лесу,

снегом нерастаянным,чем-то милым сызмала,дорогим, нечаянным,так что сердце стиснуло,

небесами осени,тополями в рубище,теплыми колосьямина ладони любящей.

Дождик

День за днем жара такая все –задыхайся и казнись.Я и ждать уже закаялся.Вдруг откуда ни возьмись

с неба сахарными каплямибрызнул, добрый на почин,на неполитые яблони,огороды и бахчи.

Разошлась погодка знатная,с похмела тряхнув мошной,и заладил суток на двоетеплый, дробный, обложной.

Словно кто его просеивали отрушивал с решёт.Наблюдать во всей красе егобыло людям хорошо.

Стали дали все позатканы,и, от счастья просияв,каждый видел: над посадками –светлых капель кисея.

Не нарадуюсь на дождик.Капай, лейся, бормочи!Хочешь – пей его с ладошек,хочешь – голову мочи.

Миллион прозрачных радуг,хмурый праздник озарив,расцветает между грядоки пускает пузыри.

Нивы, пастбища, леса листали рады, что мокры,в теплых лужах заплясалискоморохи-комары.

Лепестки раскрыло сердце,вышло солнце на лужок –и поет, как в дальнем детстве,милой родины рожок.

«Уже картошка выкопана…»

Уже картошка выкопана,и, чуда не суля,в холодных зорях выкупанапромокшая земля.

Шуршит тропинка плюшевая:весь сад от листьев рыж.А ветер, гнезда струшивая,скрежещет жестью крыш.

Крепки под утро заморозки,под вечер сух снежок.Зато глаза мои резкии дышится свежо.

И тишина, и ясность…Ну, словом, чем не рай?Кому-нибудь и я снюсьв такие вечера.

Зимние стихи