Сказочник - Наталия Орбенина

Промучившись еще три недели, Нелидов принял решение снова ехать в Европу. Там искать утешения, новых впечатлений, новых сюжетов. Когда уже все было готово к отъезду, оставалось ненадолго заехать в Эн-ск к нотариусу.

Нотариус принял его и быстро оформил необходимые бумаги. В случае скоропостижной смерти Нелидов распорядился своим состоянием. Когда закончилась процедура, Нелидов вышел на улицу и полной грудью вдохнул сырой воздух. Дул холодный ветер с реки, промозглый и злой. Листья осыпались с деревьев, некоторые стояли голые, их украшением служили огромные вороньи гнезда, черными копнами налепленные почти на самых вершинах. Прохожих не было видно, все сидели по домам. Пробежала одинокая собака и сердито посмотрела на незнакомца, даже не облаяла – не до него, видать, тоже замерзла. Вдалеке виднелись крыши монастыря и купол храма. Нелидов задержал на нем свой взгляд. Там ли она венчалась? Дома ли она нынче? Что поделывает? Сидит у окна и читает книгу? Пьет чай с Матреной, ах нет, не с Матреной, у нее теперь муж есть. Нелидов побрел по дороге, которая уходила вниз, город стоял на высоком берегу реки. По обеим сторонам улицы громоздились дома чиновников и купцов, на задворках – склады, амбары, сады. Он брел, не поднимая головы. Сейчас дойдет до поворота. До того угла и назад, к коляске, и прочь, прочь. Сначала в Петербург – быстро, проездом, тайно, без визита к Рандлевскому, а там – скорей в Европу.

– Феликс, – позвал тихий голос.

«Почудилось, немудрено».

Он поднял голову и остановился как вкопанный. Софья глядела на него из-за ближайшего забора. На ней было домашнее платье, простое и безыскусное, на плечах – шаль. Было видно, что она на минутку выбежала из теплых комнат по какой-то надобности и заметила его. Софья выгля-дела не менее пораженной, чем он. Растерянные, они еще некоторое время стояли и молчали.

– Что же вы стоите на улице, Феликс Романович! – раздался решительный голос Матрены. – Негоже, негоже старинных приятелей за порогом держать. Пожалуйте в дом, сударь!

Матрена появилась за спиной хозяйки неожиданно, вернее, ни Софья, ни Нелидов ее не заметили, так как были поражены встречей.

– Вы позволите, Софья Алексеевна?

– Извольте, – она приблизилась к калитке и взялась нерешительно за щеколду.

– Будет ли это уместно? – сомневался Нелидов.

– Мужа все равно нет дома. Он в гимназии, обычно по четвергам он приходит очень поздно.

Софья отворила калитку, и Нелидов прошел в дом. Когда он шел, то не видел ничего, кроме кромки ее платья, пятки ботинок и маленьких каблучков, мелькавших перед его взором, когда она поднималась по широкой лестнице.

Матрена забегала быстрой мышью туда-сюда, тотчас же появился самовар, пирожки, красное вино. Хозяйка немного пригубила вина. Вскоре ее щеки порозовели. До этого она показалась Нелидову бледной и грустной.

– Что-то вы не больно радостны, – заметил Нелидов. – Здоровы ли вы?

– Не очень деликатно с вашей стороны говорить о радости. Зачем вы тут? Зачем искали встречи со мной? – спросила Софья. Ее лицо не отражало никаких чувств, кроме усталости и недоумения.

– Поверьте, я вовсе не искал встречи с вами. Я просто шел по своим делам. Я тут проездом. Еду в Петербург, затем в Европу.

– Надолго? – она спросила, но ответ, видимо, ее совершенно не интересовал. Спросила, чтобы поддержать разговор, и отвернулась к окну.

– Еще не знаю, может, на всю жизнь. – Нелидов тоже стал смотреть в то же окошко на голый палисадник.

– А я вот на всю жизнь приговорена к этому заточению, к этому тупому загниванию, к этому недалекому и чванливому человеку, которого еще можно было терпеть как старинного приятеля, но совершенно невозможно выносить в качестве мужа! – выпалила Софья, да так неожиданно резко, что Нелидов чуть не подскочил на месте.

– Но как же так? Зачем, зачем тогда вышли за него? Разве не было никого достойнее?

– Вы! Вы казались мне достойнее всех, но я ошиблась. Вы оказались самым гадким и подлым. Поэтому я выбрала самого убогого, чтобы не испытывать более разочарования. Вам нечего тут больше делать! Ведь вы пришли не затем, чтобы услышать от меня резкие слова? Помните тогда, у леса? Вы были нарочито грубы со мной. Вот вам теперь мой ответ!

– Я, признаться, надеялся убедиться в том, что вы счастливы и благополучны. Но я вижу, что ошибся. – Нелидов, казалось, совершенно не слышал резких и обидных слов в свой адрес. Его потрясло иное. То, что она несчастна в браке.

– Да. Я не счастлива и не благополучна. Я поспешила с браком. Поспешила от отчаяния, которое меня душило, от унижения. Устала от одиночества и неопределенности. Я думала найти покой и забвение, но я ошиблась. Надо было идти в монастырь!

– Господи! Я чувствую, что я один в этом виноват! Но теперь, когда вы замужем, вам уже ничего не угрожает, я имею возможность объясниться с вами, – взволнованно произнес Нелидов.

– Что мне не угрожает? – удивилась Софья.

– Видите ли, то, что я вам скажу, похоже на бред, страшный бред, но увы! Помните ли вы, что я вам открыл страшную тайну о том, что я трижды вдовец?

– Разумеется, помню, – она пожала плечами. – Что тут такого страшного? В жизни всякое бывает.

– Мои жены, милые достойные женщины, умерли не просто так. Я их не убивал. Но косвенным образом причастен к этому. По крайней мере у меня есть такое подозрение.

– Боже милосердный! Что вы такое говорите?

– Я пишу рассказ, а потом женщина, которую я люблю, погибает необъяснимой смертью. Смертью, которая каким-то аллегорическим образом похожа на мой сюжет. Это происходит непостижимым образом. Я вижу в этом страшную роковую предначертанность своей судьбы. Именно поэтому я испугался за вас. Поэтому я поступил нарочито грубо. Вот и все, что я могу сказать в свое оправдание.

– Вы обращались в полицию? – Софья выглядела ошеломленной услышанным.

– А что бы я там заявил? Как бы отнесся любой здравомыслящий полицейский к моему рассказу? Как к бреду или как к попытке убийцы замести свои следы. Я не убийца, я сам жертва жуткой непостижимой силы и человек, полный чувства неискупимой вины. Вы вправе думать обо мне что хотите и вправе поступать как хотите. Вы можете вызвать полицию и заявить, что в вашем доме находится Синяя Борода.

– Погодите, не горячитесь. – Софья вся напряглась, глаза ее прищурились. – Ваш таинственный рок распространялся на ваших жен. Другие женщины, которые бывали с вами, не пострадали? Ведь вы не вели монашеского образа жизни?

– Нет, то есть…да. Конечно, – немного растерялся Нелидов.

Их взгляды встретились, и они без слов поняли друг друга.

– Если женщина вам не жена, если, положим, она жена другого человека, на нее не будет распространяться ваше заклятье? – Пальцы Софьи нервно перебирали края шали.