Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Его приказчик. В Брюгге добрались

Они в свой срок и рьяно занялись

Различными торговыми делами,

Покупками, продажами, счетами

И пересчетами своих долгов:

Нет времени у них для лишних слов —

Не то чтоб выпить иль повеселиться.

       Но в Сен-Дени хочу я воротиться.

А там, едва настало воскресенье,

Молебствует о здравье и спасенье

Душ путешествующих братец Жан.

И, как всегда, кузен к обеду зван.

Подбрил монах тонзуру и бородку.

Он пробует вино и тянет водку.

И в доме все монаху очень рады.

Хозяйка — ей мерещились наряды —

От щедрости его пришла в восторг.

Ну, словом, был свершен меж ними торг:

Что, мол, за сотню франков покачает

Монаха до утра, и не узнает

О том никто. Ударив по рукам

(Жена была ученей многих дам),

Свой уговор они осуществили:

Друг друга оба до утра будили.

Позавтракав и всех благословив,

Монах уехал, весел и учтив.

Ни в ком не заронило подозренья

Обычное кузена посещенье:

Сегодня здесь ночует, завтра там.

Но братец Жан пока не нужен нам.

       И вскорости, лишь брюггский торг закрылся,

Купец домой с товаром воротился,

Попировал с женой денек-другой

И снова собрался. Вишь, дорогой

Товар ему попался. Тысяч двадцать

Набрал он в долг, так надо отдуваться,

Купцам ломбардским денежки платить.

Вот и поехал денег он добыть

В Париж к родне столичной и друзьям,

А заодно пройтись по должникам.

И первым долгом он зашел к кузену,—

Не за деньгами, нет. В какую цену

Приятность дружбы с Жаном оценить?

Пришел он запросто его склонить

К пирушке братской, чтобы за стаканом

Всласть поболтать с дружком своим румяным,

Спросить, как он живет, и рассказать,

Как сам умеет ловко торговать

И брать взаймы не сотнями, а сразу

Держать на риск десяток тысяч мазу.

И как теперь, лишь денег бы достать,

А он сумеет куш большой сорвать.

Рассказ о сэре Топасе

       Брат Жан ему: «Я радуюсь, мой милый,

Что в сей юдоли не напрасно силы

Свои расходуешь. Будь я богат,

Тебя ссудить всегда я был бы рад;

Ввек не забуду я, клянусь обедней,

Как ты помог по-братски мне намедни.

Твою услугу так я оценил,

Что вскоре долг свой братский уплатил

Твоей жене, почтенной и прелестной;

И все монетой самой полновесной.

И в доказательство, что было это,

Могу назвать известные приметы…

Но, знаешь, друг, я вечером едва ли

Свободен буду, нынче вызывали

Меня к аббату. Надо ехать с ним.

И как ни хочется побыть с моим

Названым братом, надо послушанье

Нести покорно. Словом, до свиданья.

Жене своей ты передай привет,

И здравы будьте оба много лет.

А я спешу, весь мой багаж уложен».

       Был осмотрителен и осторожен

Купец почтенный. Он имел кредит,

И скоро был мешок его набит

Дублонами; ломбардцам отдал долг он,

Запасся на остаток денег шелком

И тотчас же отправился домой,

Чтоб поделиться радостью с женой.

Ведь выходило, по его расчетам,

Что заработал он дорожным потом

И хитростью тысчонку с лишним франков.

       Тем временем жена, встав спозаранку,

Его до ночи у ворот ждала

И с радостью в объятья приняла.

И во всю ночь они не засыпали

И отдыха друг другу не давали.

А поутру, забыв про все заботы,

Проснулся он и снова поработал,

Уж не боясь, что тем ее разбудит.

Она взмолилась: «Ну довольно! Будет!»

И все тянулась муженька обнять.

Но тут ему взбрело на ум сказать:

       «А знаешь ли, жена, ведь я обижен

(Нет, нет, подвинься-ка сюда поближе).

Обижен тем, что ты мне не сказала,

Что без меня тут деньги получала.

С кузеном ты могла меня поссорить.

Его спросить я мог бы в разговоре

О сотне той, что он тебе отдал,

И в знак того залог какой-то взял.

И недоволен братец Жан был крайне,

Когда при нем я говорил о займе —

Нет, не о сотне, не о тех деньгах,

А о своих коммерческих делах.

Так знаешь ли, дружок, уговоримся,

Когда мы впредь надолго разлучимся,

При возвращенье, чур, мне говорить,

Кто долг вернул, а то меня корить

Не стали бы, что дважды я стараюсь

Свой долг взимать. Пойми, что обижаюсь

Я на забывчивость твою, не боле,

А так, ты знаешь, я тобой доволен».

       Жена купца ни капли не смутилась

И на монаха рьяно напустилась:

«Ах, гадкий лгун! Ах, выдумщик негодный,

Хоть говоришь, что он кузен мой сводный,

Он про какие там приметы врал?

Ну да! Он деньги, точно, мне давал,

И что-то хрюкало монашье рыло.

Я полагала, то подарок было.

Ведь он всегда был гостем в нашем доме,

А всякий гость, когда он вежлив, скромен,

Чтобы хозяина не обделить,

Его жену стремится одарить.

И раз уже зашла об этом речь,

Вы честь мою обязаны беречь.

Есть должники намного своенравней,

Я ж долг супружеский плачу исправно.

А задолжаю — так поставьте в счет,

И заплачу сторицей в свой черед.

На деньги те я платьев заказала;

Купить их вам, конечно, подобало.

За скупость вас могла бы я бранить,

Меж тем меня вы смеете корить.

Тебе платить хочу я лишь в постели.

Ты только вспомни о покорном теле,—

Едва ль иной ты предпочтешь залог.

Ну, обними ж покрепче, муженек!»

       Купец, увидев, что пропали франки,

Не затевал напрасной перебранки.

       «Ну, что ж, жена, — промолвил кисло он,—

На этот раз прощаю свой урон,

Но впредь веди себя ты осторожно,

А то и разориться этак можно».

Вот и конец. Хозяин, жребий кинь,

Кому теперь рассказывать. Аминь.

ЭПИЛОГ К РАССКАЗУ ШКИПЕРА

(пер. И. Кашкина)

«Хорош рассказ, — трактирщик нам, — клянусь

Пречистым телом, corpus dominus,

Что свой корабль ты превосходно вел.

Пусть тот монах натерпится всех зол.

Страшитесь, други, вы монашьих козней.

Чуть-чуть не удалось монаху розни

Посеять злоехидным языком.

Монаха не вводи к себе ты в дом.

Ну, а теперь кому пришел черед

Рассказывать и слово кто берет?»

Учтивость напустив, нам всем на диво,

К игуменье он обратился льстиво:

«Хоть просьбы наши не имеют веса,

Быть может, вы, миледи приоресса,

Мою мольбу изволите принять

И что-нибудь возьметесь рассказать?»

«Извольте», — отозвалась та учтиво

И начала рассказ неторопливо.

ПРОЛОГ К РАССКАЗУ О СЭРЕ ТОПАСЕ

(пер. И. Кашкина)

Закончила Игуменья рассказ.

И все примолкли, думая о нем;

Но тут хозяин, словно в первый раз

Меня увидев, крикнул со смешком:

«Ты что за человек и здесь при ком?

Зачем на всех глядишь, приятель, косо

И едешь так, уставясь в землю носом?

Держись поближе. Будь повеселей.

Вы ж потеснитесь. Честь ему и место.

Хотя немногим он меня стройней,

Но не из нашего простого теста;

Обнять такого поспешит невеста.

Но он, чудак, иль вовсе глух и нем,

Что словом не обмолвился ни с кем?

Других мы слушали, и твой черед,

Рассказец за тобой, — и поскоромней».

«Пусть слово кто-нибудь другой берет,

Поверь, хозяин, не по силам то мне.

Вот разве что стишок один я вспомню».

«Стихи? Ну, что ж. Хоть, судя по всему,

Веселого не рассказать ему».

РАССКАЗ О СЭРЕ ТОПАСЕ[139]

(пер. О. Румера)

Внемлите, судари! Сейчас

Я вам поведаю рассказ

       Веселый и забавный.

Жил-был на свете сэр Топас,

В турнирах и боях не раз

       Участник самый славный.

В приходе Попринге был он,

В заморской Фландрии рожден,

       Как это мне известно;

Его отцу был подчинен

Весь край кругом, — он был силен

       По милости небесной.

И быстро сэр Топас подрос.

Был рот его алее роз,

       Белей пшена — ланиты.

А спросите, какой был нос,—

Отвечу смело на вопрос:

       Красою знаменитый.

Была до пояса длинна