Сын вечности - Адам Сильвера

За нами хрустит кость, и кто-то орет:

– Чароходы!

Послушник.

Атлас сбивает его с ног.

Вокруг нас взрываются чары, разнося на куски статую. Все, что мы запланировали в машине, уже полетело в ад, но нам придется сделать все возможное, чтобы не дать Луне захватить привидения родителей. Два послушника бегут на меня, и холодный воздух застывает в легких. Как тогда, когда зимой я бежал от метро к дому, чтобы скорее согреться. Электрически-синяя молния проходит над плечом и взрывается у меня под ногами. Я отпрыгиваю за дерево, которое трясется от попавшего в него заклинания. Потом высовываюсь и швыряю огненную стрелку в ногу послушника. Второй спотыкается о первого.

Я продолжаю двигаться, с облегчением замечаю, что Брайтон засел в каких-то кустах, хозяин которых при жизни явно был зверски богат. Кровавые чародеи пугают до чертиков – они не шевелятся. Почему бы Стэнтону, Дион или Джун не сбросить веревку и не вступить в бой? Значит, это не просто ритуальная принадлежность?

Уэсли проносится мимо по направлению к триаде призраков и взмывает в воздух. Но стоит ему пересечь веревку, как сияющее золотое поле останавливает его. Уэсли летит по воздуху и спиной бьется об огромный надгробный камень.

Он валится в грязь лицом и затихает.

– Уэсли! – Вокруг Атласа вихрем вздымаются листья, он замахивается в воздух, и ветер сбивает шестерых послушников с ног, разбрасывая их в стороны. Мы бежим к Уэсли и переворачиваем его. Атлас трясет друга, но тот не открывает глаз.

– Он дышит? – спрашиваю я.

Атлас кивает, нащупав пульс.

– Нужно отвезти его к Еве.

Я перевожу взгляд с Уэсли на Кровавых чародеев и обратно.

– Надо вытаскивать его отсюда.

Вокруг нас по-прежнему рвутся снаряды чар. Мне кажется, я никогда не привыкну к мысли, что меня хотят застрелить. Я не могу представить, что Луна хочет сделать меня оружием. Зачем ломать меч, которым планируешь убивать?

– Айрис!

Она пробивается к нам, разбрасывая послушников налево и направо. Когда в нее попадают чары, она дергается, но ни одно заклинание не может пробить ее кожу. Увидев Уэсли, она кричит:

– Только не говорите, что он умер!

– Пока нет. Но ему нужно к Еве.

– Почему мы ее не взяли с собой? Какая же я дура…

– У нас нет времени на переживания, – перебивает ее Атлас. – Я всех вырублю, а ты отнесешь Уэсли в машину.

Я всегда мечтал не об огненной магии, а о способности телепортироваться – особенно сейчас, потому что тогда я смог бы спасти Уэсли. Но его здоровье зависит от моей удачи в бою, так что я следую за Атласом. Он уворачивается от чар, пытаясь одновременно создать вихрь. Марибель парит рядом, пинками вышибая жезлы из рук послушников. Она кидает самоцветную гранату в Джун, но силовое поле отбрасывает ее назад, и граната взрывается в воздухе. Я делаю глубокий вдох и набрасываюсь на послушников. Одна огненная стрела в того, кто прицелился в меня, вторая – в того, кто стреляет в Атласа. Еще один прыгает с дерева с сетью и пытается поймать Марибель. Я бросаю огненный шар, рассчитав так, чтобы он взорвался у послушника перед грудью.

Путь расчищен, прямо по плану, и я должен прорваться через силовое поле. Я запускаю огненный шар в надежде, что сила феникса сработает, но он летит обратно в меня с такой скоростью, что я не успеваю увернуться. Шар бьет в живот с дикой силой, выбивая воздух из легких. У меня нет иммунитета к собственной силе! Полезная информация, но очень невовремя.

Я лежу и смотрю в небо, когда оттуда падает Атлас. Он летит с высоты футов двадцать и шлепается на землю рядом со мной.

– Атлас! – рядом тут же оказывается Марибель.

– Я в порядке, Мари, – слабо говорит он.

В ее глазах гнев.

– Присмотри за ним, – велит она мне.

Марибель поднимает жезл и взмывает в воздух. Пощады послушникам не будет. На кладбище становится еще холоднее, как будто я оказался голым на заснеженной улице. Раздается пронзительный вой, такой жуткий, что я, кажется, никогда больше не засну. Он пронзает сердце, и мне становится ужасно одиноко. Как будто, если я сейчас умру, никто и не заметит.

Энклин замолк.

Над могилами родителей Луны из ниоткуда возникают два пятна черного света. Они превращаются в привидения, невероятно похожие на живых людей. Смотрят на Луну непонимающе, а потом – в ужасе. Женщина перед ними гораздо старше девушки, замучившей их до смерти. Марнетты пытаются взяться за руки, но руки проходят одна сквозь другую. Кружевные перчатки Луны начинают светиться. Привидения отступают, когда она приближается к ним, как хищник. Их губы шевелятся, но они не произносят ни единого слова. Лишь снова слышится тоскливый вой, из-за которого внутри разверзается пустота, как будто я никогда не знал счастья. Стэнтону и Дион тоже приходится непросто, в отличие от Джун, но они держатся за веревки, стискивая Марнеттов в кругу. Привидения бьются в силовое поле, как будто это дверь, которую можно открыть с другой стороны. Мистер Марнетт даже примеривается к полю плечом. Миссис Марнетт воет в лицо Дион. Дион закрывает глаза, но от песни привидения невозможно скрыться.

Герои не должны так легко сдаваться, но у меня уже нет сил. Не могу я жить такой жизнью. Даже если я швырну огонь, он все равно отскочит. С таким же успехом я мог бы быть обычным человеком без способностей.

Луна зажимает отца в угол, а Энклин тенью следует за ней с урной в руках. Она не говорит ни слова, просто хватает привидение за горло – перчатки начинают искриться – и вдавливает лицом в урну. Он не сразу оказывается внутри, и она давит и давит, будто отец – пара туфель, которую она пытается впихнуть в полный чемодан. Не проходит и минуты, как привидение оказывается в урне, чтобы вскоре раствориться окончательно. Привидение миссис Марнетт завывает еще громче и падает на колени. Луна кружит над ней, как гриф, и тоже заталкивает в урну. Энклин запечатывает сосуд и протягивает Луне.

От ее усмешки у меня по спине бегут мурашки.

– Убейте их, – говорит она в полной тишине.

Стэнтон, Джун и Дион бросают веревку, и силовое поле исчезает. В строю остались только мы с Марибель, Айрис занимается Уэсли и Атласом. Вот и все. Мы не только всех подвели, но и сами сейчас погибнем. Тут нас и убьют.

Стэнтон кидается на меня, я отвечаю огнем, но огонь задерживает его только на мгновение. Он хватает меня за шею и отшвыривает в сторону, мир вертится перед глазами, я лечу через все кладбище, пока не врезаюсь в очередное надгробие. Я пытаюсь открыть глаза, но то и дело вырубаюсь. Марибель завязла в рукопашной со Стэнтоном. Пока они перехватывают удары друг друга, но Стэнтон ускоряется и вдруг пинает ее в подбородок. Дион бежит ко мне, кричит, отращивая дополнительную пару рук, и бросается на меня. Я не успеваю ударить в ответ, но Айрис прыгает и перехватывает ее в воздухе, сбрасывая на землю.

– Хватай урну, – командует Айрис, когда один из новых кулаков Дион летит ей в лицо.

Я встаю, борясь с тошнотой и слабостью. Луна наблюдает за этим хаосом и даже не моргает, когда я подхожу.

– Тебе не хватает огня. Я была о тебе лучшего мнения, – говорит она.

– Однако я здесь.

– Здесь ты и погибнешь, маленькое чудо. – Она достает из ножен кинжал. Рукоять у него костяная, обгоревшая дочерна, а зазубренный клинок желтый. – Знаешь, что такое нож конца? – Энклин подходит к ней, и она отдает кинжал ему. – Я совершила страшную ошибку, мой милый Энклин. Я не ударила Батисту в сердце, когда убила его. Так что убей Эмиля правильно, чтобы мы навсегда покончили с этим родом.

Луна уходит с урной, и не успеваю я пошевелиться, как Энклин бросается на меня. Он упирается коленом мне в живот и замахивается ножом. Я перехватываю его запястье и пытаюсь вырвать кинжал. Внутри меня