Большая книга ужасов 2012 - Эдуард Веркин

По дорожкам бродили мамашки с колясками, на скамейках сидели радостные пенсионеры, парк был наполнен жизнью. Сомёнкова не спешила. Она любила такое весеннее настроение, весной будущее приближалось на максимальное расстояние, так что его можно было достать рукой…

– Привет, – произнес знакомый голос.

Аня запнулась. Точно зацепилась за невидимую веревочку, натянутую поперек дорожки. Девушка качнулась, удержала равновесие, поглядела направо.

На скамейке сидел Круглов. То есть она сразу его не узнала, лишь как следует приглядевшись. Он изменился. Стал пошире в плечах и потолще. Худое бледное лицо с синяками под глазами исчезло, вместо него появилась довольно круглая физиономия, щеки и совершенно уж неожиданно очки.

– Привет, – повторил Витька.

А голос тот же.

Сомёнкова почувствовала, как пересохло во рту. Как в животе образовалась тянущая пустота, точно перед выходом на лед, перед соревнованиями.

– Ты чего, Аня? Не здороваешься…

– Привет, – поздоровалась Сомёнкова.

– Не узнала?

– Нет… Богатым будешь. Хотя ты и так…

Круглов поднялся со скамейки, Аня обнаружила, что он подрос. То есть стал еще длиннее.

– Как дела? – поинтересовался он. – Чем занимаешься?

– Филфак, – ответила Аня. – Факультет невест, второй курс. А ты?

– Я в технологическом.

– Газ и нефть?

– Ага, – кивнул Витька. – И газ, и нефть.

– Ясно. Перспективный эмче.

– Ну, вроде… – засмущался Круглов.

Он шагнул ей навстречу, и Сомёнкова заметила, что парень хромает.

– Нога? – сочувственно спросила Аня.

– Да, так все. Сначала разрыв мениска, потом туберкулез еще прицепился… Короче, футболистом мне не стать.

– И никак не вылечить?

Круглов помотал головой.

– Да ничего, – сказал он. – Я привык уже.

– Привык?

– Ага.

Они помолчали. Сомёнковой хотелось уйти. А что? Вот так по-быстрому, все равно не догонит. Но она почему-то не могла, вернулось давнее ощущение зависимости, словно она опять вляпалась во что-то неприятное, в жидкую паутину, что ли.

– Давай прогуляемся, может? – предложил он.

– Да, конечно. А тебе можно?

– Ходить я умею, – улыбнулся Витька.

Они не спеша двинулись по дорожкам. Молчали, Аня спросила первой, молчать было страшно:

– Как живешь? Все книжки читаешь?

– Меньше, – ответил он. – То есть читаю меньше и не все подряд.

– Отчего же?

– Разные книжки есть. Некоторые…

Круглов помотал головой.

– Некоторые читаешь ты. А другие… Читают тебя.

Сомёнкова пошевелила бровями.

– Некоторые как пиявки, – сказал парень. – Они из тебя кровь пьют, а ты не замечаешь. Поэтому я теперь… Скажем так, избирателен в чтении.

– Интересные у тебя мысли, – кивнула Сомёнкова.

– Филологические, – заметил Витька.

– Да, пожалуй… А раньше ты, я помню, много читал… Ужастики все?

– Ну да. Только теперь… – Он сделал паузу. – Понимаешь, нельзя всем этим заниматься безнаказанно, – сказал он. – То есть… Заигрывать с тьмой. Ты понимаешь?

Круглов попытался взять Сомёнкову за локоть, но плащ у нее оказался кожаный, пальцы соскользнули. Да и она немного отодвинулась.

– Да, разумеется, понимаю, – кивнула девушка. – Все понимаю…

– А почему ты не спрашиваешь? Ну, как все закончилось?

Аня едва не оступилась. Надо спросить. Надо сделать вид…

– И как все закончилось? – бодро поинтересовалась она. – Знаешь, такой бред, как сон вспоминается… Я потом долго не могла отойти, пока себя в руки не взяла. Теперь-то ты можешь рассказать?

Витька поглядел как-то… не так, Сомёнкова оглянулась на всякий случай.

– Это все твои штучки, – усмехнулась она. – Да-да, как же, Ктулху жаждет.

Круглов улыбнулся.

– Ты сама лучше расскажи, – предложил он. – Я потом звонил тебе, ты как-то… Нервничала.

Аня пожала плечами.

– Я же говорю, нервный срыв. Неделю кошмары снились, потом отошла как-то… Спорт помог. Я тогда тупо в лесу заблудилась. Рванула через дебри, потом остановилась, смотрю – заблудилась. Ну, я села на пень, успокоилась, отдышалась… А потом на луну пошла. В сторону луны то есть. Выбрела к ручью, развела костер…

– Костер?

– Ага. У меня же все карманы спичками твоими забиты были. Вот и разожгла. Так до утра и просидела, чуть ноги не отморозила. Потом на дорогу выбрела. А ты? Ты что?

Парень улыбнулся.

– Когда стали стучать в дверь… – Он закрыл глаза. – Ну…

Круглов поморщился.

– Дверь поддалась. Понимаешь, удары становились все сильнее и сильнее, так что петли начали постепенно выламываться. Темнота… Сложно объяснить. Она как бы в окна вваливалась…

– Бр-р-р! – Сомёнкова энергично потерла руки. – Привидится же такое!

– Да уж…

– Это из-за дыма, – сказала Аня. – Мы с тобой дыма наглотались – в кухне-то пожар был. Вот и чудили. Видения разные, шаги. А потом в тот день землетрясение было, прикинь?! Весь город тряхануло – вот дверь и вывалилась.

– Ну да, землетрясение… – кивнул Витька. – Я тоже думал…

Он захотел почесать лоб, стянул перчатку с левой руки. Кожа на ладони была гладкой и чуть красноватой, точно не своей.

– Ты что, руку сжег?

– Ага. Случайно, не нарочно. Так старался, что даже не заметил. Последним Ктулху сжег. Долго не хотел гореть…

– Тьфу ты со своим Ктулху! – расхохоталась Сомёнкова. – Как вспомню, так вздрогну. Кто-то в дверь стучится, огонь не горит… Просто фильм ужасов какой-то!

– Да уж, – согласился Круглов.

– Бука, – Аня помотала головой. – Привидится же… Сами себя напугали, дураки. Здоровенные лбы, а как дети, честное слово. Монстр, идущий по пятам, ой…

Она иронично вздохнула.

– А кстати, как ты от него отбился-то? Саблей его зарубил, а?

Это она спросила… вроде бы как и со смехом, с ухмылочкой, но… Но был там еще один смысл – Витька почувствовал. Сомёнкова продолжала бояться.

– Нет. Просто, когда стали гаснуть спички, я понял… Кое-что понял. Я поднялся к себе…

– И что? – спросила Аня с интересом.

– Я сжег все, – сказал он. – Плакаты, книги, игры, фильмы – все. Конечно, оно сначала плохо разгоралось, спички не помогали… Но потом ничего. Так до утра и жег, сидел и кидал в печку.

– И что?

– Дверь устояла, – ответил Круглов. – На последней петле. А он… – Парень поглядел Сомёнковой в глаза. – Он так и не вошел.

– Занятно, – кивнула Аня. – Значит, ты спалил всю свою мистическую коллекцию – и он не вошел?

– Да.

– Да… Ну что, в этом, наверное, есть какой-то смысл. Ты отрекся от тьмы и все такое. Ясно. А почему он привязался именно к тебе?

– Я думал про это. – Витька почесал щеку. – Сначала я думал, что это из-за меня. То есть сам виноват – слишком уж увлекался всякой потусторонщиной. Но потом понял, что это не главный фактор. Конечно, кирпич скорее упадет на того, кто любит гулять по стройке, но если в действительности… Если в действительности, то кирпич может упасть на любого. На тебя, на меня, на автогонщика. Это самое страшное. Тут нет никакой закономерности…