Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

Турция, молчаливый победитель

Как и Израиль, Турция воспользовалась ирано-иракской войной, чтобы извлечь выгоду как на экономическом, так и на политическом фронтах. Начало военных действий произошло всего через десять дней после государственного переворота 12 сентября 1980 года, в результате которого к власти пришли турецкие военные. Генерал Кенан Эврен, глава новой хунты, не мог и мечтать о лучшем развитии событий, чтобы смягчить критику, которую международное сообщество обрушило на его страну, стоявшую на грани краха. В течение нескольких лет Турция боролась с серьезным экономическим кризисом и катастрофическим долгом, который поставил страну на грань банкротства и не позволял ей получить ни одного кредита.

Эта катастрофическая ситуация привела к раздроблению политического класса, значительной нестабильности правительства и состоянию, близкому к гражданской войне. Правильно или неправильно, но военные решили взять ситуацию под контроль. Генерал Эврен распустил Национальное собрание, запретил политические партии и сформировал правительство из либеральных технократов, приоритетной задачей которого было вернуть турецкую экономику в нормальное русло. Война между Ираном и Ираком стала бы значительным подспорьем в достижении этой цели.

В начале войны обе воюющие стороны рассматривали Турцию как страну, которую нужно обхаживать и с которой было бы опасно иметь антагонистические отношения. С точки зрения Багдада, Турция была региональной державой, которая контролировала один из основных нефтепроводов, экспортирующих иракскую нефть на Запад, а также регулировала течение Тигра и Евфрата, двух рек, жизненно важных для иракской промышленности и сельского хозяйства. Они рассматривались как важнейшая коммуникационная ось, позволяющая Ираку выйти из зоны Персидского залива и выйти к Средиземноморью. Иракские генералы также учитывали, что турецкая армия была одной из самых мощных на Ближнем Востоке.

У иракского режима было еще две причины для тесного сотрудничества с Турцией. Во-первых, Анкара покупала значительную часть добываемой в Ираке нефти, не оспаривая ее условий. Во-вторых, обе страны были одинаково решительно настроены на борьбу с курдским движением за независимость. Они были заинтересованы поладить друг с другом, чтобы курдская община ни в одной из стран не укрылась на территории другой и не укрепилась там. Отношения с Турцией казались достаточно важными для Саддама Хусейна, чтобы назначить своего министра торговли специальным представителем при хунте. Он будет курсировать между Багдадом и Анкарой на протяжении всей войны.

Иранская перспектива также выкристаллизовалась на основе взаимных интересов. Иран и Турцию разделяет горная граница, которая была стабильной на протяжении трех с половиной столетий на благо местного населения. Ни одна из сторон не хотела возвращаться к конфронтационному мышлению, при котором и иранцы, и турки могли только проиграть. Иран и Турция были сравнительно мощными государствами (по размеру, численности населения и богатству), которые просто измотали бы друг друга в бесконечном конфликте, если бы оказались друг против друга. Напротив, у каждой страны были веские причины для сотрудничества с другой. Турции необходимо было завоевать новые рынки, чтобы выйти из экономического кризиса, с которым она боролась в течение нескольких лет. Иран пытался выйти из изоляции и обеспечить себе коммуникационную линию на Запад. Турция переживала быструю индустриализацию и нуждалась в доступной энергии. Иран был крупным производителем нефти и мог поставлять ее в Турцию на выгодных условиях.

Иранский режим понимал, что у него нет иного выбора, кроме как заключить сделку с Турцией, поскольку альтернативой для ввоза в Иран товаров, купленных за рубежом, были только порт Бендер-Аббас или Пакистан. Любой из этих маршрутов был бы намного длиннее, дороже и рискованнее. А использование советской территории имело гораздо больше недостатков, чем преимуществ. Поэтому в течение следующих нескольких лет две дороги, соединяющие Тебриз с турецкими городами Эрзерум и Ван, служили стратегическими маршрутами снабжения Тегерана. Иранские власти также помнили, что персы и турки на протяжении всей истории воевали с арабами. Они знали, что Турция может потенциально влиять на большую турецкоязычную азербайджанскую общину, составлявшую четверть населения Ирана. Они особенно понимали, что Ирану и Турции было бы полезно договориться по курдскому вопросу, по тем же причинам, по которым Анкара была вынуждена сотрудничать с Багдадом в отношении курдов.

Турецкое правительство знало все это. Оно решило воспользоваться ситуацией, чтобы иметь дело с обеими воюющими сторонами, демонстрируя при этом фасад нейтралитета, который никого не обманывал, но позволял сохранять видимость. 2 октября 1980 года генерал Эврен, оставив иракцев и иранцев в подвешенном состоянии почти на десять дней, официально обязал свою страну придерживаться «активного нейтралитета». На практике это означало поддержание прекрасных отношений с обеими воюющими сторонами, не отдавая предпочтения ни одной из них. Как и в случае с израильтянами, в интересах турок было, чтобы война затягивалась и затягивалась.

В середине октября Анкара удвоила объем закупок нефти из Ирака (по трубопроводу Киркук – Дортиол) и Ирана (через терминал Харг), предварительно договорившись о значительной скидке. Одновременно турецкое правительство наладило постоянное челночное движение грузовиков, поставляющих в Иран и Ирак самые разнообразные товары, что способствовало оживлению турецкой дорожно-транспортной системы. Турция смотрела сквозь пальцы на поставки оружия, проходящие через ее территорию, будь то в Багдад или в Тегеран. Естественно, она требовала свой транзитный сбор.

5 мая 1981 года Турция и Иран подписали соглашение о расширении коммерческого обмена и соединении своих телекоммуникационных сетей. Около ста турецких военных врачей отправились на фронт с большим количеством медикаментов, чтобы помочь иранским медицинским службам, которые были перегружены количеством раненых. В Тегеране Акбар Хашеми Рафсанджани приложил все усилия, чтобы убедить своих коллег разыграть турецкую карту до конца. Он без колебаний называл Турцию функциональным союзником. Министр иностранных дел Велаяти также стремился привлечь на свою сторону Анкару, умножая количество контрактов между двумя странами (к большому удовлетворению турецких промышленников).

Более того, иранский режим нанимал турецкую рабочую силу для замены иранцев, ушедших на фронт. За пять лет объем турецкого экспорта в Иран вырос в 12 раз, увеличившись с восьмидесяти пяти миллионов долларов в 1980 году до чуть более одного миллиарда в 1985 году. К тому времени Турция стала ведущим торговым партнером Ирана, причем Иран поглощал четверть турецкого экспорта. Анкара и Тегеран даже планировали построить нефтепровод из Ирана в Средиземное море через Турцию, но значительные технические трудности и недостаток средств заставили иранские власти похоронить проект. При этом турецкая хунта сохранила свободу действий: несмотря на неоднократные и настойчивые просьбы Тегерана, Турция отказалась выслать иранских солдат, нашедших там убежище после прихода к власти мулл, в частности полковника Джавада Хусейна, который бежал в Турцию 16 марта 1981 года после захвата грузового самолета С-130 иранских ВВС.

Рост коммерческого обмена между Турцией и Ираком был столь же впечатляющим: со 135 миллионов долларов в 1980 году до 960 миллионов долларов в 1985 году. Обвал цен на нефть, начавшийся в 1985 году, только усилил зависимость воюющих сторон от Турции. Потеряв часть доходов от продажи нефти, иракцы и