Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

описывал естественное сочувствие евреев к иранцам: «28 из 37 лет Иран был другом Израиля. Если он мог работать в течение 28 лет, почему не может снова, раз эта безумная идея шиитского фундаментализма исчезла?» Израильское правительство считало, что в его интересах держать открытыми каналы между Иерусалимом и Тегераном, пока оно ждет краха режима мулл.

Прагматичная стратегия

Позиция Израиля во многом определялась его желанием подорвать иракский режим. В то время Ирак казался самым опасным врагом Израиля, более того, врагом, пытавшимся заполучить атомную бомбу. Иранский исламский режим воспринимался как гораздо более отдаленная угроза. С точки зрения Израиля, необходимо было приложить все усилия, чтобы заблокировать Саддама и ослабить его армию. У генерала Амнона Шахака, главы военной разведки, была алармистская интерпретация: «Победа Ирака была бы для нас кошмаром!»

Перед лицом двух зол Менахем Бегин выбрал меньшее из них. После ограниченного совещания по вопросам обороны он решил поддержать Тегеран и оказать иранцам ненавязчивую военную помощь. Он сразу понял все, что Израиль должен был выиграть от войны, которая имела огромное преимущество в том, что обездвиживала и ослабляла двух его врагов, до тех пор, пока она длилась достаточно долго, чтобы истощить их. Поддерживая Иран, который изначально казался слабее Ирака, израильский премьер надеялся затянуть конфликт. Как известно, он заявил: «Желаю обеим воюющим сторонам удачи и больших успехов!» Громовой Ариэль Шарон был более откровенен, прямо заявив: «Израиль жизненно заинтересован в продолжении войны в Персидском заливе».

Третий фактор проливает свет на отношение Израиля к войне. С начала Исламской революции Иерусалим считал, что иранские евреи в опасности, и хотел вернуть из как можно больше домой в Израиль.

Израильское правительство не успокоили ни традиционная защита, которой пользуется иранская еврейская община (насчитывавшая в то время 75 000 человек), ни заявления аятоллы Хомейни, гарантирующие ее безопасность. Он призвал иранских евреев покинуть страну. Но чтобы убедить Тегеран отпустить их, Иерусалиму нужно было найти козырную карту. Что может быть убедительнее обещания военной помощи во время войны? С зимы 1980 по лето 1988 года 55 000 иранских евреев получили разрешение покинуть Иран и сделали это, не опасаясь за свою жизнь (еще 20 000 остаются в Иране). Каждый раз, когда переговоры между двумя столицами останавливались, поток беженцев иссякал, и Израилю ничего не оставалось, как возобновить поставки оружия, чтобы разблокировать ситуацию.

Эти продажи оружия позволили израильтянам сделать одолжение американцам, которые искали посредников для доставки обещанных Ирану запасных частей, но также позволили Израилю найти новые рынки сбыта для собственной оружейной промышленности. Времена были трудные, и индикаторы были в минусе. Израилю, сильно пострадавшему от финансового кризиса, необходимо было продавать свою продукцию, чтобы сохранить рабочие места. Продав часть своих относительно устаревших запасов, Израиль мог бы заменить устаревшее оборудование собственным оружием. За шесть лет (1980–1986) Израиль заработал от одного до двух миллиардов долларов на поставках оружия и запасных частей в Иран, став четвертым по величине поставщиком оружия в Тегеран. Только в 1986 году эти продажи якобы достигли рекордной цифры в 750 миллионов долларов.

Помимо того, что война позволила Израилю наладить отношения с Ираном за счет Ирака, договориться о репатриации иранских евреев и собрать доходы, она также позволила Израилю занять жесткую позицию по отношению к Сирии и палестинцам. Поэтому для израильского правительства было совершенно логичным начать переговоры с иранскими военными властями всего через несколько дней после начала войны и предложить им помощь Израиля. После разрыва дипломатических отношений израильтяне больше не имели доступа к иранским лицам, принимающим решения. Яков Нимроди, бывший военный атташе Израиля в Тегеране (1975–1979), попытался восстановить контакт.

Нимроди родился в Багдаде в еврейской семье и работал в секретных спецслужбах, у него были привилегированные отношения с высшим военным командованием императорской армии. Он был одним из немногих израильтян, регулярно ездивших в Иран после основания Исламской Республики. Согласно нескольким источникам, он отправил факс одному из своих бывших знакомых в иранских ВВС с вопросом: «Чем мы можем вам помочь?». Ответ, как говорят, пришел через несколько дней в виде длинного списка разнообразных материалов и оружия с просьбой немедленно поставить двигатели и запасные части для истребителей «Фантом», вертолетов «Кобра» и танков «Паттон». Израиль немедленно создал канал, по которому осуществлялись поставки в Иран. Сеть зависела от нескольких посредников. В Израиле эту операцию, названную «Ракушка», курировал премьер-министр Менахем Бегин.

Яков Нимроди оставался ее стержнем, поскольку у него были все необходимые контакты в Иране. Он также отвечал за предложения о том, что Израиль может или не может поставлять Тегерану, чтобы не создавать угрозу собственной безопасности. Ицхак Хофи, директор Моссада, Цви Рейтер, директор по экспорту в Министерстве обороны, и Аль Швиммер, генеральный директор компании Israel Aircraft Industries, также были тесно вовлечены в процесс. Даже Шимон Перес и Ицхак Рабин, лидеры лейбористской оппозиции, были проинформированы об операции и поддержали ее. Связными между иранскими властями и Якобом Нимроди были военные офицеры, привыкшие работать с израильтянами и с тех пор присягнувшие на верность исламскому режиму. Они могли рассчитывать на моральную поддержку Ибрагима Язди, близкого союзника аятоллы Хомейни.

Один из иранцев встретился со своим израильским коллегой в Цюрихе, чтобы определить, как будет проходить операция. Фарук Азизи, иранский торговец оружием, хорошо известный израильским спецслужбам, был назначен ответственным за организацию доставки в Иран через аргентинскую чартерную компанию Transports Aereo Rioplatense. Грузовые самолеты компании загружались ящиками с военным оборудованием в Израиле, делали остановку на Кипре, затем пролетали над Турцией и высокогорными плато Анатолии, после чего выгружали свой груз в районе Тебриза в Иране. Более громоздкое оборудование доставлялось по морю, через морских брокеров, выступавших в качестве подставных компаний. Иран вознаграждал Израиль нефтью, поставляемой по выгодным ценам. Каждый получил то, что хотел. В знак доброй воли иранцы даже послали израильтянам фотографии иракской атомной электростанции. В ответ они якобы получили следующее сообщение: «Не беспокойтесь об этой цели, мы о ней позаботимся».

Израильтяне поставляли иранцам не только запасные части, но и растущее количество оружия и боеприпасов. Эти поставки включали несколько сотен ракет «Хок», Sidewinder и «Спарроу», 1250 противоракет «Тоу», глушители для повышения пробивной способности иранских истребителей, радиолокационное оборудование, 1000 полевых телефонов, несколько сотен джипов, 50 155-мм буксируемых гаубиц «Солтам» M-71, 150 противотанковых пушек M-40, несколько тысяч единиц легкого оружия с миллионами патронов и несколько сотен 105-, 130-, 155-, 175- и 203-мм снарядов. Эти тайные поставки, вероятно, остались бы совершенно нераскрытыми, если бы 18 июля 1981 года четырехмоторный грузовой самолет CL-44, совершавший рейс Кипр – Тебриз, не был сбит советскими истребителями. После навигационной ошибки самолет вторгся в советское воздушное пространство вблизи турецкой границы. Эскадрилья Су-15, посланная на его перехват, открыла огонь. Самолет упал в Армении, не оставив выживших. Этот случай привлек огромное внимание, но был быстро скрыт израильскими властями и американским правительством, которые