Чужие - Алан Фостер

Эта тема были слишком знакома Рипли, она вздохнула:

– У всех бывают плохие сны, Головастик.

Девочка съежилась:

– Но не такие, как у меня.

"Не нужно все время думать об этом, детка", - подумала Рипли, а вслух сказала:

– Держу пари, что у Кейси нет плохих снов. - Она взяла кукольную головку и заглянула внутрь. - Ну вот, я так и думала: здесь нет ничего плохого. Может, тебе попробовать быть как Кейси? Проверь сама, здесь ничего нет, - она погладила ребенка по лбу.

Головастик улыбнулась:

– Ты хочешь, чтоб я сделала свою голову пустой?

– Да, пустой-пустой. Как у Кейси. - Рипли прикоснулась к лицу девочки ладонями. - Головастик, попробуй, я уверена, ты сможешь спокойно спать.

Она закрыла кукле глаза и вернулась хозяйке. Та взяла головку, но во взгляде девочки легко было прочесть: "Эта чепуха рассчитана на пятилетних, а мне уже шесть".

– Рипли, у нее нет плохих снов, потому что это просто кусок пластика.

– О, прости, Головастик. Ну, тогда представь себе, что ты - это она. Притворись, что ты из пластика.

Девочка слабо улыбнулась:

– Ладно, я попробую.

– Молодец. Может, и я как-нибудь попробую.

Головастик прижала к себе Кейси, взгляд у нее был задумчивый: -Моя мама всегда говорила, что чудовищ не существует. Настоящих. Но они ЕСТЬ. Они ведь есть, правда?

Рипли поправила ее белокурые пряди: ей очень не хотелось заводить этот разговор.

– Они такие же настоящие, как ты и я, - продолжал ребенок. - Они не привидения и не из книг. Они вправду настоящие, а не те, что я смотрела по видику. Почему тогда маленьким детям врут?

Рипли понимала, что этому ребенку врать нельзя. Не стоило даже пытаться. Головастик слишком много пережила, чтобы ее дурачить. Рипли интуитивно чувствовала, что соврать этой девочке - значит потерять ее навсегда.

– Ну, не все дети замечают это так, как ты. Я имею в виду правду. Они боятся правды, а может, взрослые думаю, что они будут бояться. Взрослые всегда недооценивают детей. Они стараются облегчить им жизнь, поэтому скрывают от них правду.

– Правду о чудовищах? В моей маме тоже выросла такая тварь?

Рипли подкладывала под ее голову подушки, устраивая поудобнее:

– Не знаю, Головастик. И никто другой не знает. Это правда.

Думаю, что мы никогда и не узнаем.

Девочка кивнула:

– А чудовища появляются, как дети? Ну, человеческие дети?

Холодок пробежал по спине Рипли:

– Нет, не так. Совсем не так. С людьми все по-другому, малышка.

Они возникают совсем не так. И мать и ребенок могут ходить вместе, а с этой тварью…

– Я поняла, - оборвала ее Головастик, - а у тебя есть ребенок?

– Да, - она подоткнула одеяло под ее щечку. - Один. Маленькая девочка.

– Где она? На Земле?

– Нет. Ее нет.

– Она умерла.

Это был не вопрос. Рипли медленно кивнула, стараясь вспомнить свою дочь, ее темные кудряшки, как она бегала, играла. Она пыталась сопоставить свои воспоминания с фотографией старой женщины. Ребенок и зрелая дама. А она не видела, как менялась дочь, как росла - она была в гиперсне. Еще глубже в подсознании был образ отца ребенка. Как много забытых и потерянных жизней хранит наше подсознание. Любовь в юности, замужество, такое недолгое счастье. Развод. Гиперсон. Столько лет…

Она отошла от кушетки, взяла переносной нагреватель. В операционной было прохладно. Нагреватель был похож на пустую пластиковую коробку, но когда она включила его, он вздрогнул и тихо зашумел. Стало не так стерильно, зато теплее. Головастик сонно моргнула:

– Рипли, я подумала. Может, я могу помочь тебе. Заменить ее. Твою маленькую девочку. Не навсегда, а так, на время. Ты попробуй, если тебе не понравится, ничего страшного, я пойму. Что ты скажешь?

Она призвала на помощь всю свою волю, чтобы не расплакаться перед девочкой. Она обняла ее. Девочка не должна видеть ее слез. Она отвернулась, потому положила на подушку рядом с белокурыми кудрями плазмовинтовку.

– Это самое лучшее из того, что я слышала за последние дни. Давай поговорим об этом позже, ладно?

– Ладно. - Застенчивая, обнадеживающая улыбка.

Выключив освещение, Рипли поднялась, собираясь выйти. Маленькая ручка схватила ее с неожиданной силой:

– Не уходи! Пожалуйста.

– Все будет хорошо. Я буду рядом, тут следующая дверь. Я никуда не уйду. - Она показала на маленькую камеру, установленную над дверью. - Знаешь что это?

Кивок в темноте:

– Да, это камера безопасности.

– Верно. Видишь, там горит зеленая лампочка. Мистер Хадсон присматривает за всеми камерами этого крыла, чтобы знать, все ли в порядке. Камера наблюдает за тобой, а я буду видеть тебя по монитору в соседней комнате. Я буду видеть тебя так же четко, как если бы я была здесь.

Рипли показалось, что Головастик все еще сомневается. Тогда она сняла с руки поисковый браслет и застегнула его на тонком запястье девочки.

– Вот. Это на счастье. Он тоже поможет мне наблюдать за тобой. А теперь спать. И пусть тебя не тревожат плохие сны. Ладно?

– Я постараюсь, - девочка натянула на себя стерильную простыню, разглядывая огоньки на браслете и не выпуская из рук кукольную головку. Тихо гудел нагреватель.

Рипли еще раз осмотрелась вокруг, затем вышла из комнаты, провожаемая полузакрытыми глазами Головастика.

Еще чьи-то полузакрытые глаза двигались из стороны в сторону. Это был единственный визуальный признак того, что лейтенант Горман еще жив. И все же это был маленький шажок из состояния полного паралича.

Рипли склонилась над столом, где лежал лейтенант, следя за движением его глазных яблок. Узнавал ли он ее?

– Как он? - спросила она у Биенона. - Я вижу, он открыл глаза.

– Даже этого предостаточно, чтобы изнурить его, - отозвался андроид.

Он сидел за рабочим столом, окруженный инструментами и блестящим медицинским оборудованием. Свет от настолько лампы придавал его лицу жутковатый вид.

– Ему больно?

Судя по биопоказателям, нет. Думаю, скоро он даст о себе знать. Кстати, я изучил яд. Любопытный состав. Это нейротоксин, действующий только на нервы мышечной системы. Причем влияет лишь на скелетную мускулатуру, не затрагивая функции дыхания и кровообращения. Интересно бы узнать, как эти твари дозируют яд для потенциальной жертвы.

– Спрошу у них при первом же удобном случае…

Одно веко у Гормана приподнялось и медленно вернулось на прежнее место.

– Он моргнул неосознанно или дал мне знак? Ему легче?

Биенон кивнул:

– Похоже, токсин метаболизируется. Он сильный, но организм способен нейтрализовать его. Человеческое тело - удивительный механизм, способный к адаптации. Если процесс самообезвреживания будет протекать в таком же темпе, скоро он придет в себя.