Абсолютная власть - Дэвид Балдаччи

Затем он повернулся к Уолтеру Салливану и удостоил супруга погибшей приличествующих его положению и ситуации объятий.

– Боже, мне так жаль, Уолтер. Прими мои глубочайшие соболезнования. Я сделаю все, что в моих силах. Знай это.

Салливан пожал протянутую ему руку, его ноги задрожали, так что двоим из его окружения пришлось незаметно поддерживать его своими жилистыми руками.

– Спасибо, господин президент.

– Прошу тебя, зови меня Аланом. Мы же друзья.

– Спасибо, Алан, ты не представляешь, как я благодарен тебе за то, что ты нашел для этого время. Кристи так тронули бы твои сегодняшние слова.

Лишь Глория Рассел, внимательно наблюдавшая за ними вблизи, заметила в уголке рта своего шефа тень самодовольной ухмылки, которая тут же исчезла.

– Я знаю, нет слов, которые я мог бы произнести, чтобы воздать должное твоим чувствам, Уолтер. Похоже, все больше событий в этом мире происходит безо всякой причины. Если бы не ее внезапная болезнь, этого никогда не произошло бы. Я не могу объяснить, почему подобное случается, да и никто не может. Но я хочу, чтобы ты знал: я с тобой, я готов помочь тебе. Всегда и везде. Мы столько времени вместе. И ты так помог мне, когда я переживал трудные времена.

– Твоя дружба всегда была важна для меня, Алан. Я этого не забуду.

Ричмонд обнял старика за плечи. Немного позади них на длинных шестах висели микрофоны. Подобно гигантским удочкам, они окружали Ричмонда и Салливана, несмотря на протесты сопровождающих их лиц.

– Уолтер, я этого так не оставлю. Я знаю, кое-кто может сказать, что это не мое дело, и в моем положении я не должен лично вмешиваться в подобные дела. Но, черт возьми, Уолтер, ты же мой друг, и я не позволю преступникам остаться безнаказанными. Виновные понесут наказание.

Они опять обнялись; защелкали затворы фотоаппаратов. Двадцатифутовые антенны, торчащие на крышах многочисленных автобусов телевидения, транслировали этот трогательный момент на весь мир. Еще один пример того, что президент Алан Ричмонд – больше, чем просто президент. У сотрудников президента в Белом доме в это время кружилась голова от предчувствия результатов предварительных выборов.

Телевизор переключался с Эм-Ти-Ви на Гранд-Оле-Опри, затем на мультфильмы, далее на Кью-Ви-Си, потом на Си-Эн-Эн, затем на Про-Рестлинг и снова на Си-Эн-Эн. Мужчина сел в постели, вынул изо рта сигарету и отложил в сторону пульт дистанционного управления. Президент давал пресс-конференцию. Он выглядел суровым и разгневанным чудовищным убийством Кристины Салливан, жены миллиардера Уолтера Салливана, который был одним из ближайших друзей президента, и тем, что оно символизирует рост преступности в стране. Вряд ли президент был бы столь же возмущен, узнай он, что на юго-востоке округа Колумбия найден нищий негр, латиноамериканец или азиат с перерезанным горлом. Президент говорил уверенно, жестко, с подлинной интонацией ярости и решимости. Насилие надо остановить. Люди должны чувствовать себя в безопасности в своих домах или имениях. Выступление было впечатляющим. Внимательный и заботливый президент.

Репортеры клевали на эту удочку, задавая уместные в данной ситуации вопросы.

На телеэкране появилась глава администрации Глория Рассел, одетая в черное и одобрительно кивающая, когда президент затрагивал ключевые моменты своих взглядов на преступность и меры наказания. Голоса полицейских и пенсионеров были на следующих выборах у них в кармане. Сорок миллионов голосов – более чем достаточно для одного утреннего выезда.

Она радовалась бы намного меньше, если бы знала, кто наблюдает за ними в эти минуты. Чьи глаза буравят каждый дюйм кожи на лицах ее и президента, чьи воспоминания о той незабываемой ночи хлещут подобно фонтану горящей нефти, сжигающему все вокруг.

Полет на Барбадос прошел без приключений. Мощные двигатели гигантского аэробуса без усилий оторвали его от взлетной полосы в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, и через несколько минут он достиг крейсерской высоты в 36 000 футов. Самолет был полон туристов, летящих на острова Карибского архипелага. Пассажиры со всех концов страны разглядывали стену серых облаков, когда самолет взял влево, выходя из области тропического шторма, не достигавшего, впрочем, ураганной силы.

По металлическому трапу они сошли с самолета. Автомобиль, крошечный по американским меркам, повез пятерых из них, по левой стороне дороги, от аэропорта в сторону Бриджтауна, столицы бывшей британской колонии, которая до сих пор сохранила признаки колониального прошлого в манерах своих жителей разговаривать, одеваться и вести себя. Водитель мелодичным голосом рассказывал о многочисленных чудесах крошечного острова, например, о возможности прокатиться на настоящем пиратском корабле; в это время в окно было видно, как качается на высоких волнах судно с пиратским флагом. На палубе раскрасневшихся туристов потчевали ромовым пуншем в таких количествах, что к моменту возвращения на пристань вечером они будут либо очень пьяны, либо больны от выпитого.

На заднем сиденье оживленно щебетали две семейные пары, строя возбуждающие воображение планы. Пожилой мужчина, сидевший на переднем сиденье, смотрел в окно; его мысли были в двух тысячах миль к северу отсюда. Несколько раз он проверял маршрут движения машины. Крупных ориентиров было довольно мало; размеры острова составляли двадцать одну милю в длину и четырнадцать в ширину. Постоянная тридцатиградусная жара смягчалась постоянно дующим ветром, шум которого постепенно становился незаметным, но тем не менее всегда присутствовал как неизменный слабый фон.

Отель был стандартной американской постройкой типа “Хилтон”, возведенной на искусственном пляже, который выдавался в море на одной из сторон острова. Его персонал был хорошо обученным, любезным и по желанию клиента охотно оставлял его в покое. В то время как большинство гостей с удовольствием позволяли работникам отеля ухаживать за собой, один из новоприбывших избегал общения, покидая свой номер лишь для того, чтобы побродить по безлюдным участкам пляжа либо по гористой части острова, омываемой Атлантическим океаном. Остальное время он проводил у себя в номере, в полумраке, при включенном телевизоре, среди подносов, поставленных горничными на ковер и мягкую мебель.

В первый день своего пребывания здесь Лютер на такси отправился на север острова, почти к океану, где на вершине одного из многочисленных холмов располагалось поместье Салливана. Лютер выбрал Барбадос не случайно.

– Вы знаете мистера Салливана? Его здесь нет. Вернулся в Америку.

Восторженные интонации таксиста вывели его из состояния задумчивости. За массивными чугунными воротами у подножия заросшего травой холма скрывалась длинная извилистая подъездная дорога, ведущая к особняку, который, со своими оранжево-розовыми стенами и белыми мраморными колоннами высотой в восемнадцать футов, довольно странно выглядел среди буйной растительности, будто торчащая из кустов огромная роза.

– Я бывал у него, – ответил Лютер. – В Штатах.

Таксист с уважением посмотрел на него.

– Дома кто-нибудь есть? Может, кто-то из прислуги? – спросил Лютер.

Таксист покачал головой.

– Все уехали. Сегодня утром.

Лютер вернулся на свое сиденье. Причина была очевидной. Они нашли хозяйку дома.

Следующие несколько дней Лютер провел на широких белых пляжах, наблюдая, как с туристических теплоходов выгружаются пассажиры и сразу же направляются в освобожденные от налогов магазинчики, усеивающие деловую часть города. Повсюду, боясь быть пойманными, бродили жители острова со своими потертыми чемоданами, тайком предлагая поддельные часы, духи и тому подобные вещи.

Красота острова в какой-то мере излечила Лютера от меланхолии. И наконец, жаркое солнце, легкий ветерок и благожелательность местного населения положили конец его нервному возбуждению, так что он начал время от времени улыбаться незнакомкам, перебрасываться парой слов с барменом и попивать коктейли, поздно ночью лежа на пляже и чувствуя, как дующий из темноты ветерок уносит прочь его кошмары. Он собирался уехать отсюда через несколько дней. Куда именно, Лютер точно не знал.

Мелькание переключаемых телеканалов закончилось на программе Си-Эн-Эн, и Лютер, подобно измотанной рыбе, попавшейся на крючок, почувствовал, что его вновь уносит туда, откуда он пытался бежать, потратив несколько тысяч долларов и пролетев несколько тысяч миль.

Рассел выбралась из постели и, пройдя к комоду, взяла пачку сигарет.

– Курением ты сокращаешь себе жизнь. – Коллин устроился поудобнее и с наслаждением наблюдал, как она, нагая, передвигается по спальне.

– Я и так сокращаю ее на этой работе. – Она закурила, несколько раз глубоко затянулась, выпустила дым и снова забралась в постель, усевшись спиной к Коллину и удовлетворенно улыбнувшись, когда он обнял ее своими сильными руками.