Кит на заклание - Фарли Моуэт

Горькие слова... горькие и несправедливые; но я тогда потерял способность мыслить объективно, я был во власти страстей. Я больше не стремился — или был уже не в состоянии — понять жителей Бюржо, принять их такими, какие они есть: обыкновенные люди, ставшие жертвами сил и обстоятельств, о действии которых они даже не догадываются. Ослепленный своей обидой, я отказал им в сочувствии; и без остатка отдал его плененному животному.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Как и многие другие аспекты жизни финвалов, ее интимная сторона нам почти неизвестна. Человеку не доводилось наблюдать, как спариваются финвалы, не был он и свидетелем их рождения. Мы не знаем даже, как долго самка финвала вынашивает детеныша или как часто она рожает; не знаем, в каком возрасте она достигает половой зрелости и каким образом ей удается кормить свое дитя под водой.

Судя по недоношенным плодам, извлеченным из туш убитых самок, финвалята рождаются ранней весной, в марте или апреле. Таково, по крайней мере, мнение науки относительно сроков размножения финвалов Северной Атлантики. Даже в конце беременности плод имеет лишь очень тонкий слой подкожного жира, поэтому некоторые биологи считают местом рождения финвалов теплые южные воды, возможно — загадочный район Саргассова моря. Однако другие китологи столь же уверенно утверждают, что количество и жирность материнского молока (оно вдесятеро жирнее самого жирного коровьего молока) обеспечивают финваленка достаточным количеством калорий даже для жизни в холодных северных морях; так что, может быть, потомство финвалов появляется на свет у границы арктических паковых льдов. Но как это обстоит на самом деле, неизвестно никому.

Опять-таки на основании обследований эмбрионов биологи полагают, что беременность у самки финвала длится от десяти до двенадцати месяцев, а рождается дитя примерно шести метров длиной и двух тонн весом! Не менее фантастична скорость, с которой это дитя начинает расти. Энергично поглощая материнское молоко, китенок за шесть — восемь месяцев прибавляет в длину примерно восемь метров, а в весе — восемнадцать тонн. Затем рост его замедляется. Молодые финвалы достигают половой зрелости, по-видимому, в возрасте шести, а может быть, и восьми лет, когда длина самцов (они всегда несколько меньше самок) составляет около восемнадцати метров, а самок — около девятнадцати с половиной. Половая зрелость наступает у них сравнительно рано, но, судя по недавно полученным данным, финвал перестает расти лишь в возрасте тридцати лет: взрослая самка к этому времени может достигать в длину двадцать три метра и весить девяносто тонн.

До недавнего времени ученые считали, что финвалы живут сравнительно недолго — от двадцати до тридцати лет. Но за последние годы был разработан новый метод определения возраста усатых китов по количеству концентрических наслоений ушных пробок, и теперь уже вполне очевидно, что при благоприятных условиях финвал, как и синий кит, вполне может прожить семьдесят лет и больше. Не исключено, что по замыслу природы усатые киты должны были жить дольше всех остальных млекопитающих нашей планеты, включая человека. [13] И поскольку, кроме нас с вами, врагов у взрослого усатого кита нет и опасными болезнями он, по-видимому, не болеет, то весьма возможно, что кит стал бы одним из немногих животных, доживающих до глубокой старости, — если бы не вмешался человек.

Я убежден, что молодые финвалы остаются в семье со своими родителями вплоть до наступления половой зрелости. К сожалению, именно в этот период неопытное подрастающее поколение представляет собой легкую добычу для китобоев: судя по промысловым отчетам, по крайней мере, пятьдесят процентов финвалов, забитых за последние годы, просто не успели найти себе пару и принять участие в продолжении рода. Сейчас, в условиях беспощадного уничтожения финвалов как вида, их семейные группы обычно невелики; однако в прежние времена китобои встречали и большие семьи финвалов — по восьми в каждой.

Об ухаживании молодых самцов за своими избранницами нам ничего неизвестно; не знаем мы, ни как они находят друг друга, ни где это происходит. По-видимому, в прежние времена молодые киты «знакомились» во время регулярных великих встреч всех семейных стад того или иного района океана. В старых судовых журналах мы находим множество рассказов о таких встречах, но за последние сорок лет в Северной Атлантике ни разу ничего подобного не наблюдалось.

До наших дней дожили лишь немногие семьи финвалов, и разбросаны они по столь обширным акваториям, что проходит, вероятно, много лет, прежде чем молодой кит находит себе пару. Это особенно трагично ввиду моногамности финвалов: не было отмечено случая, чтобы в семейном стаде была беременная дочь; кроме того, есть основания полагать, что овдовевшая самка спаривается лишь с одиноким самцом. Кашалотам отчасти помогает справляться с нашими опустошительными атаками их полигамия; финвалы же позволяют себе роскошь единобрачия, которое для их истерзанного племени, вероятно, окажется роковым.

Любовные ласки финвалов скорее всего так и останутся под покровом тайны, и об этом я не жалею; не будем совать нос в их интимную жизнь. Зато нам известно другое: брачные узы финвалов отличаются поистине легендарной прочностью — это ли не любовь? Преданность финвалов-супругов давно известна китобоям, которые, конечно же, пользуются ею в своих кровавых целях: загарпунь самку, и самец от тебя не уйдет! Пренебрегая опасностью, он будет плавать поблизости и в конце концов разделит с подругой ее печальную участь.

Обратное справедливо не всегда. Беременная или охраняющая детеныша самка покидает попавшего в беду самца. Но если забота о потомстве не гонит китиху, она чаще всего остается со своим умирающим супругом; и рано или поздно в недрах ее тела тоже взрывается граната китобоя.

Я знал одного шотландского гарпунера, который за свою жизнь подстрелил больше двух тысяч китов, но так и не привык убивать самок — всегда испытывал величайшее смущение.

— Мы предпочитали знать о них как можно меньше, — объяснял он. — И так-то промысел сильно отдавал убийством. Умей я читать чужие мысли, я бы, наверное, только разок поглядел на китов, да и отправился бы себе на берег и больше в море не ходил. В таких вещах лишнее знание человеку только мешает.

После трагических воскресных событий, когда окончательно выяснилось, что Олдриджский кит — самка и, возможно, беременная, я решил не откладывая прибегнуть к услугам радио и газет. В понедельник, в десять часов утра я послал в агентство Кэнэдиен-Пресс в Торонто следующую телеграмму: