Погасни свет, долой навек - Дарья Алексеевна Иорданская

вместе с тем Элинор понемногу приходила в себя. На ее лицо вернулся легкий румянец, ресницы дрогнули, роняя тень на скулы, и в эту минуту молодая женщина показалась Дамиану удивительно красивой. Эта мысль сбила с толку. Никогда прежде он не находил женщин красивыми в… определенном смысле, не просто эстетическом – он ведь восхищался своими приятельницами-актрисами, – но ином, плотском, осязаемом. Чувства – женщины – это по части Грегори.

Едва отдавая себе отчет в том, что делает, Дамиан протянул руку и осторожно коснулся щеки Элинор, провел пальцами вдоль овала лица от виска к чуть заостренному подбородку.

В Элинор Кармайкл не было на первый взгляд ничего особенного. Миловидная, но не красавица. Заурядно миловидная, так сказать. И вместе с тем притягивающая раз за разом взгляд. В ней очевидно было нечто необыкновенное, таилось глубоко внутри, вызывало желание докопаться до самой ее сути. Дамиан сперва подозревал Элинор Кармайкл в причастности к исчезновению Лауры, затем, если подозрения не подтвердятся, намеревался использовать ее, но в действительности главной причиной его интереса была та самая загадка. Он склонился к лицу Элинор, разглядывая тени, залегшие под глазами, довольно привлекательные черты лица, подрагивающие ресницы, слабо шевелящиеся, точно проговаривающие что-то губы. Окунулся в удушливо сладкий запах, все пытаясь понять, что же это. Какой-то цветок? Потом – еще ниже, почти касаясь губами чуть влажной кожи.

В эту минуту Элинор открыла глаза.

– Слава богу! – Дамиан отпрянул и стиснул ее руку. – Линор! Очнулась!

Элинор растянула губы в незнакомой усмешке. Рука ее поднялась медленно и потрепала Дамиана по щеке, точно мальчишку.

– Не стоит копать глубже, чем следует, мой мальчик, – сказала вдруг Элинор чужим голосом, бархатистым, с едва уловимым акцентом. – То, что ты найдешь, может не понравиться тебе. Если же ты намерен твердо добраться до сути, будь готов к неприятным открытиям.

Дамиан отстранился, разглядывая совершенно чужое выражение на вроде бы уже знакомом лице. Элинор словно стала старше, увереннее в себе. Рука ее снова легла на щеку, и Дамиан ощутил приятное тепло. Кончики пальцев словно постреливали искрами, но это не вызывало боль. Возникло странное ощущение, словно Дамиан вернулся домой или встретился с давно утраченным другом.

– Двери нужно держать закрытыми, мой мальчик, – продолжила Элинор, склонив голову к плечу и разглядывая его с интересом и со странной нежностью. – Так будет лучше для всех. Для нас. Для них. Для самой двери. Не позволь распахнуть ее, не позволь этому случиться.

Договорив почти шепотом, Элинор подалась вперед, и теплые губы прижались ко лбу Дамиана. Его давно, очень давно никто не целовал. С самого детства. Да и в детстве, кажется, он знал дружескую братскую поддержку, но не материнскую ласку. И теперь этот поцелуй вызвал предательскую дрожь. И кончился так же внезапно, как и начался. Элинор вдруг выдохнула с коротким стоном и обмякла, вновь потеряв сознание. И Дамиан едва успел подхватить ее на руки.

Глава четырнадцатая

Брата и Элинор Кармайкл Грегори нашел на небольшом балконе. Молодая женщина без чувств лежала на кушетке, свесив вниз бледную безвольную руку, а Дамиан беспокойно прохаживался вдоль парапета, погруженный в мрачные мысли.

– Что здесь произошло? – поинтересовался Грегори.

– Официальная версия? Мисс Крёсчент потеряла сознание от духоты.

– А на самом деле?

Дамиан покачал головой.

– Кабы я знал, брат мой. Больше всего это походило на одержимость.

– Одержимость? – нахмурился Грегори.

– Что тебя так удивляет? Линор – племянница медиума и, как мы знаем, участвовала когда-то в спиритическом сеансе. Пожалуй, я могу понять, почему она не хотела об этом говорить.

Дамиан остановился наконец, прислонился к парапету, опасно отклонившись назад – у Грегори на мгновение сердце ёкнуло, – и посмотрел на Элинор Кармайкл. Задумчиво. Без прежней настороженности и враждебности. Грегори же вспомнились слова Эммы Мортон. Рядом с этой женщиной умирают.

– Лучше бы нам поехать сейчас домой. Остальное доскажу в экипаже. Ты, к слову сказать, не понесешь мисс Крёсчент? – Дамиан коротко улыбнулся. – Мне такое не под силу.

Грегори вздохнул и поднял Элинор на руки, ворча себе под нос, что носить гувернантку у него начинает входить в привычку.

Людей в комнатах стало еще больше, духота царила невероятная, и женщина, потерявшая сознание, тут никого не удивила. Впрочем, Грегори подозревал, что гости леди Морроу, слишком собой занятые, просто не обратили на это никакого внимания. В экипаже он устроил Элинор Кармайкл на сиденье, укрыл ей плечи бальной накидкой и сел напротив, разглядывая бледное лицо женщины. Дамиан сел подле гувернантки и, взяв ее за руку, быстро нащупал пульс. Пошевелил губами.

– Скоро придет в себя.

– Так что произошло?

Дамиан поморщился.

– Ох, если бы это было просто объяснить… Что произошло сперва, я не знаю, об этом нужно спрашивать Линор. Она уже подошла вот такая бледная точно смерть, и… странная.

– Она вообще странная, – заметил Грегори и сам удивился этим мыслям. Еще пару дней назад гувернантка Джеймса казалась ему заурядной, скучной особой.

– Еще более странная. А потом… – Дамиан качнул головой. – Потом в нее кто-то вселился… Знаешь это ощущение, словно ты с человеком знаком всю жизнь, хотя видишь его впервые?

Грегори пожал плечами.

– Это было оно.

Следующий вопрос Грегори задать не успел. Элинор Кармайкл пошевелилась, распахнула глаза, и в них плескалась паника. Нельзя было сказать, чтобы она пришла в себя. Лицо ее побледнело еще сильнее, она вцепилась в сиденье и забормотала лихорадочно, чужим, так на нее не похожим испуганным голосом:

– Нет! Не хочу! Не отдавайте меня ему!

– Кому, Линор? – ласково спросил Дамиан, прикасаясь к плечу молодой женщины.

Она повернулась к нему и произнесла всего одно слово:

– Чудовищу.

– Какому чудовищу, мисс Кармайкл? – нахмурился Грегори. Эта паника была до того Элинор Кармайкл несвойственна, что начала его тревожить.

Пересохшие, побелевшие губы гувернантки шевельнулись. Она зашептала так тихо, что братьям пришлось склониться к ней, чтобы хоть что-то услышать.

– Семь лет назад, на сеансе. Оно приходило. Я видела его. Тень. Много теней. Целое море теней. Оно пожирало другие тени. Тянуло к ним щупальца, пожирало их. – Элинор облизнула губы и заговорила еще быстрее: – И недавно, в гостиной, вместо Кесуотер. Аждар. Точно такое же чудовище. И в Доме.

– Кажется, – печально констатировал Грегори, подхватывая обмякшую Элинор Кармайкл, – мы свели ее с ума.

– Ну, положим, Аждара-то она видеть не могла, а вот «чудовище» на сеансе… – Дамиан задумчиво качнул головой. – Помнишь письмо ее тетки? Что-то произошло тогда. Останови-ка экипаж.

Дамиан ударил в стенку, подхватил шляпу и трость и