Не целуй незнакомца - Хизер Гротхаус

Глава 12

Хотя при дневном свете Пирс выглядел даже привлекательнее, чем ночью, — с новой стрижкой и выбритым подбородком, Элис сразу поняла, что с ним что-то не так. Она подозревала, что он еще долго бодрствовал, после того как она уснула, обдумывая изменившиеся обстоятельства, так что не исключено, что всему виной была обычная усталость. Во всяком случае, Элис на это надеялась. Ведь именно она напомнила Пирсу, что, прежде чем пускаться в путь, необходимо поесть. Но тот только вяло сжевал небольшой кусочек яблока и засунул свою несъеденную порцию в мешок.

Элис ощущала его странную холодность, которая шла вовсе не от его нежелания разговаривать. Она чувствовала это всем своим существом, так же, как видела неприязнь Этельдред Кобб, когда решила, что должна спасти Лайлу. Когда-то очень давно мама ей сказала, что это в крови у женщин их семейства — угадывать потаенные мысли других людей. Некоторые называли такой дар колдовством. Амисия это особенно подчеркнула и посоветовала не рассказывать о своем таланте без особой нужды. Но она также говорила Элис о необходимости всегда обращать внимание на это чувство и научиться его распознавать. Впрочем, Элис никогда раньше об этом не задумывалась.

Сейчас, когда Элис тащилась по лесу вслед за Пирсом, она пыталась настроиться на него, обострить свое восприятие. Ничего подобного она прежде не делала. Она шагала с ним в ногу и ритмично дышала. Пирс был весь на виду — его широкая спина покачивалась при ходьбе, мешок подпрыгивал, голова постоянно поворачивалась то налево, то направо.

Элис пристально смотрела на Пирса. Прошло довольно много времени, и постепенно она стала видеть вокруг него свет — желтый, но это был не приятный золотистый свет солнца, Он был больше похож на мазки подсохшей горчицы и, подходя вплотную к телу, переходил в зеленый. Странный свет не струился лучами, а колебался, словно жаркий воздух.

Элис моргнула, и зрение прояснилось, хотя сердце почему-то билось быстрее и в животе чувствовалась тянущая боль.

Что это? Он болен? Этого она не знала.

— Пирс! — окликнула она высоким взволнованным голосом.

Тот молча обернулся.

— Мы могли бы ненадолго остановиться? Пожалуйста!

Пирс продолжал шагать.

— Тебе нужно в кусты?

— Нет. Я хочу поговорить с тобой.

— Раньше ходьба не мешала тебе болтать.

— Да, но сейчас мне необходимо смотреть на тебя, — продолжала настаивать Элис. — Это очень важно.

— Ты сможешь это сделать, когда мы остановимся. Примерно через час. В любом случае, похоже, скоро пойдет дождь и нам придется разбить лагерь.

Элис чувствовала в его голосе досаду и что-то еще, возможно, просто усталость. Она и сама устала, да и промерзла до костей. Ей казалось, что воздух наполнен ледяными кристаллами.

Если небо затянет тучами, то выпадет снег, подумал Мэллори. Работая вею жизнь на открытом воздухе, он разбирался в этом лучше, чем кто-либо другой.

Элис нахмурилась.

— Ну хорошо, Пирс. Я подожду.

Он не произнес ни слова.

Да, ей необходимо смотреть на него, но, возможно, действительно лучше сначала устроить привал. Чем дальше они уходили, тем больше было шансов набрести на какую-нибудь деревушку, где можно было бы раздобыть съестные припасы.

Окрестности Фолстоу закончились после того, как позади осталась деревня Пилингс, и теперь Элис не знала, где они находятся и как долго еще идти до Лондона. Однако она понимала, что им нужна еда, а если Пирс болен, как она подозревала, то еще какие-нибудь травы и снадобья. Хорошо бы еще знать, какие именно. Из трех сестер самой сведущей в целительстве была Сесилия. Элис не умела ухаживать за больными, убежденная в том, что им достаточно лишь мягкой постели, тепла и Сесилии Фокс. Всего перечисленного в ее распоряжении не было.

Возможно, впервые в жизни Элис не на кого было рассчитывать, кроме самой себя.

Элис одолевало ужасное предчувствие, что, где бы они ни остановились на ночлег, Пирс не сможет утром идти. Конечно, пока не поправится. А он обязательно поправится.

Она снова сосредоточилась на идущем впереди мужчине, машинально передвигая ноги и уговаривая себя, что вблизи его тела свечение темно-зеленое, а вовсе не черное.

Не черное.

Пирс снова слышал голоса. Они звучали в ушах с пугающей отчетливостью. Ему казалось, что он чувствует дыхание Джудит Энгвед, обжигающее холодом его разгоряченное вспотевшее тело.

«Мерзкий грязный маленький ублюдок! Твоя шлюха-мать горит в аду!»

Пирс резко повернул голову налево. Его мачеха наверняка прячется за тем деревом.

Но нет, там никого не оказалось. Только мох и сухие ветки.

«Бей его!» Крик отразился эхом и был таким громким, что Пирс поморщился. «Еще раз, Беван!»

— Хватит!

Он попытался крикнуть, но, к своему ужасу, понял, что может лишь шептать. Глаза болели, и казалось, в них попал песок. Он провел рукой по лбу и посмотрел на ладонь. Она была влажной.

Проклятие, у него лихорадка. А бинт на укушенных Лайлой пальцах покрылся желтыми и коричневыми пятнами. «Чтоб ты провалилась, мерзкая макака!»

— Пирс! — откуда-то издалека донесся до него голос Элис.

Мэллори взглянул на девушку через плечо и со страхом понял, что шея болит и почти не поворачивается. У него закружилась голова, и он снова стал смотреть вперед, чтобы не упасть.

«Ты мой единственный наследник».

— Пирс, прошло уже больше часа, — тихо сказала Элис. — Думаю, нам следует отдохнуть — ты плохо выглядишь. Что с тобой?

— Ничего. — Он приложил максимум усилий, чтобы хотя бы это короткое слово прозвучало громко и уверенно. В висках пульсировала боль. В глазах мутилось. Окружающий лес источал жар. — Осталось немного.

«Мой сын! Мой сын!»

Пирс огляделся, оценивая, подходит ли место, по которому они шли, для остановки, но ничего не мог понять. Вокруг было столько деревьев… И почему-то он не мог отличить лесную подстилку от поваленного ствола, склона холма или каменистой скалы… Интересно, где дорога? Вероятнее всего, они к этому времени уже миновали одну из каменных стен Гилвика и амбар не должен быть далеко. Но что это за место? И куда, черт побери все на свете, подевалось солнце?

«Размажь его мозги по земле!»

«Беван не брат тебе, Пирс».

— Пирс, я… я думаю, мне нужно в кусты.

«Ты уверен, что он мертв? Стукни его еще раз!»

«Мой сын, мой единственный сын! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?»

— Пирс!

— Заткнись! — вскричал Пирс и резко остановился. Зашатавшись, он обхватил двумя руками голову и упал на колени. — Все вы, заткнитесь!