Жизнь в родной земле - Вилем Балинт

Да и эта, подчеркиваю, может в них проживать, но не жить. Нет никакой гарантии даже для коммуниста, что в одно прекрасное время придет домой и найдет свою квартиру замкнутой, а все его барахло будет лежать на улице перед домом. Жилкооперация даже со своими партийными расправляется очень жестоко — в упрощенном, ускоренном порядке. А о простых смертных не приходится и говорить…

Расскажу вам такой эпизод, свидетелем которого пришлось быть не задолго до отъезда из СССР. В Азовско-машинно-тракторной станции работал, как кладовщик, коммунист Плегунов Федор, урожденец селения Пешков, которое находится в 7–8 верстах от Азова. Квартира его была вот в таком «палаце», принадлежавшем жилищной кооперации этой тракторной станции. Быть может этот коммунист и до настоящего времени жил бы в этом доме — не случись беда. Как в каждом советском учреждении — по неписанному закону, в силу установившейся традиции, — «тройка жуликов» этой машинно-тракторной станции занималась воровством общественных средств и имущества. Незаконные махинации этой тройки, в конце концов, стали известны надведомственным инстанциям. В результате «тройка жуликов» последовала в северные края для «размышления».

Коммуниста Плегунова, как недостаточно бдительного партийца, после раскрытия дел «тройки», уволили со службы в машинно-тракторной станции и одновременно предложили ему немедленно освободить занимаемую им комнату.

Очутившись без службы и получив предложение выбраться из квартиры, Плегунов бегал по городу, как угорелый — искал какую либо другую работу. Бегал день, бегал другой, но результатов никаких. На третий день, когда вернулся домой после поисков работы, нашел квартиру замкнутой. Небогатое его квартирное имущество лежало на улице перед домом. Оказалось, что жилкооперация два раза предупредила Плегунова, чтобы немедленно выбирался из комнаты. Несмотря на упорные просьбы Плегунова повременить немного с выселением, управление жилкооперации на третий день потребовало наряд милиции, который просто выбросил вещи жильца на улицу, а комнату замкнул. Вопрос был разрешен «большевицким темпом».

«Коммунистический корабль» Плегунова очутился совсем на мели. Несколько ночей спал у дома, на тротуаре. Потом какие-то добрые люди над ним сжалились и взяли временно к себе…

Лично предлагаю каждому любознательному иностранцу, прежде нежели что писать — обратиться за справками по жилищному вопросу в СССР к Плегунову… к тому же он коммунист, объективность полученных от него сведений по затронутому вопросу, так сказать, будет стопроцентная!.. заканчивает с улыбкой на лице подсоветский гражданин.

30. Гражданка, где спину потеряла?..

Приходилось бывать свидетелем весьма курьезных, комических, одновременно полных человеческой трагедии сцен.

Бестолковщина и непорядки царят там во всем. Попасть там, например, в трамвай вещь нелегкая. Без применения физической силы, ловкости рук, без грубого нахальства часто совсем в трамвай не попадешь. На трамвайных остановках, как правило, стоят страшные толкучки. Трамвай берет толпа всеобщей атакой.

Подобные места вынужденного скопления людей ловко всегда используют, для своих воровских дел, урки, беспризорники и врожденные воры. Население об этом прекрасно знает. Тем не менее случаи воровства среди белого дня бывают очень и очень часто.

Помню, однажды когда-то я ехал в Ростов трамваем. Пассажиров в трамвае было — что сельдей в бочке: тесно были все прижаты один к другому. Хмурые и серьезные лица пассажиров свидетельствовали о том, что каждый был глубоко занят мысленно своими повседневными заботами. Разговоров почти не было слышно.

Вдруг среди этой тишины раздается вблизи меня громкий голос:

— Гражданка, где спину потеряла?.. Когда же ты это успела ее лишиться, ничего не почувствовав… вот это да… да и ловкая-ж, чорт возьми, работа… кто это тебя так обработал?.. Посмотрите, граждане… это среди белого дня!..

Все быстро на голос поворачивают головы. Поворачиваю и я. Предметом внимания всех явилась женщина не первой молодости. Одета была, в лет тридцать старую — царского времени, уже почти совсем изношенную, каракулевую шубу. Часть шубы на спине ниже лопаток была вырезана. Вместо каракуля на спине виднелась, вся в дырах, ветхая, черная подкладка. Как выяснилось, вырезать мог какой-то «спец» только во время толкучки при вступлении женщины в трамвай, решив, по-видимому, использовать старый, царской выработки, каракуль на шапку.

Узнав о постигшем ее несчастье, потерпевшая женщина горько залилась слезами. В условиях советской жизни потеря, вернее, порча единственной старой шубы, несчастье для потерпевшего поистине весьма большое. Вид несчастной женщины в шубе с «вырезанной спиной» был комичен. В глубине своего сердца ее горю каждый сочувствовал и все-таки, несмотря на это, никто не мог удержаться от улыбки.

31. Одиннадцатая заповедь

В СССР очень твердо помнят т. наз. одиннадцатую заповедь — «Не зевай», ибо уж больно сильно цветет там воровство всех видов. Зазеваешься — обязательно тебя обкрадут.

Известный уже вам директор Артель-кооперации в Азове, где я работал, пережил однажды следующую комичную историю. Парень пьянствовал у своих друзей. Домой возвращался поздно ночью. Был пьян в доску. По пути присел в парке на лавочку и уснул. Перед рассветом просыпается от холода и что же… О — ужас! — лежит парень возле лавки голым на земле, на теле ни костюма, ни белья, даже кепку с головы взяли. Как превратился парень в Адама — не мог нам после объяснить. Обокрали парня основательно. Очутившись в такой ситуации, наш директор, видя, что уже начинает светать, люди появляются на улицах и путь домой отрезан, прибежал в Артель-кооперацию, разбил окно и влез в кухню. У печки в кухне отсиделся до нашего прихода. Ну — и насмеялись мы тогда!..

Но это, так сказать, эпизод из веселого: директор был коммунистом и на собственной шкуре, по крайней мере, испытал все прелести и преимущества практического социализма.

Чаще, конечно, бывают подобной жертвой люди невинные, подчас совершенно бедные. Чаще всего простые и неискушенные колхозники, особенно в поездах. Как только парень задремал в пути, обязательно соберут ему «спецы» последнее барахло.

В деревнях и станицах голод и в настоящее время. Из станиц и деревень люди принуждены ездить за покупкой хлеба в город, обыкновенно, в Ростов. В деревне хлеба невозможно купить. Едущему в город за хлебом поручает купить хлеба часто его сват, кум, сосед и т. д. В Ростове в магазинах продавали хлеб, по распоряжению краевых властей, только по 2 килограмма на человека. Таким образом, человек, приехавший за хлебом в город из станицы, попадал в невероятно дурацкое положение: приехал за хлебом издалека а мог купить только два кила. Выручал блат. По блату удавалось ему скупать больше двух килограмма хлеба, скажем, 20 килограмм. Но это всегда было сопряжено с потерей времени. На покупку 20 килограмм хлеба терял, обыкновенно, не меньше двух дней.