Свеча для трупа - Энн Грэнджер

Маркби взглянул на большую фотографию покойного Джека. Темно-русые волосы, тяжелый лоб, узкий подбородок. Мужчины с такой внешностью имеют успех у женщин. Глин был не похож на него. Возможно, из-за этого он и гонял по округе на мотоцикле, выряженный Дартом Вейдером, — отыгрывался за недостаток физической привлекательности.

Затянутый в кожу, он смотрелся неуместно в этой опрятной комнате. Маркби подумал о его сестре. Миссис Темпест упомянула ее имя: Джулия. Маркби знал, что она работала медсестрой. Он спросил:

— Вы хоть раз позвонили своей матери?

Она грустно покачала головой:

— Нет, я боялась. Я понимаю, как это выглядит со стороны.

— Мама не виновата! — громко сказал Глин.

Маркби не обратил на него никакого внимания.

— У вас нет родственников или других людей — например, друзей семьи, — с которыми Кимберли могла поддерживать контакт?

— Нет. Я не забывала о Ким! — В голосе женщины прозвучал вызов. — Но старалась не думать о ней, потому что меня мучила совесть. Так было легче. И с мамой то же! Я любила ее и скучала по ней. Хотела узнать, как у нее дела. Глин и Джулия никогда не видели своей бабушки! Я понимала, что это неправильно, но что я могла сделать? Мне тоже было нелегко!

— Когда ваш муж погиб, вы не попытались связаться с матерью?

Маркби ощущал себя бессердечным чурбаном, но он приехал сюда, чтобы задавать вопросы. Вот бы малый убрался отсюда куда-нибудь. Тогда, возможно, его мать рассказала бы что-нибудь, о чем не решается говорить при нем. Но с другой стороны, было видно, что присутствие подростка придает ей сил и вопросы не причиняют такой боли, какую причиняли бы, если бы она находилась наедине с полицейским.

— Не попыталась, — почти неслышно сказала она. — Я не решилась приехать в родной город, даже на мамины похороны. Просто написала адвокату, чтобы он передал все ее имущество в Армию спасения. — Она прокашлялась и снова заговорила: — Я не связалась с ней после гибели Джека, потому что было уже поздно. Мне пришлось бы слишком многое объяснять — например, почему я ушла из дома. Пришлось бы рассказать все Глину и Джулии. Что у них есть бабушка, которую они никогда не видели, и что у меня… есть еще один ребенок. Они посмотрели бы на меня и подумали: что я за человек! Что я за мать! И не брошу ли я и их тоже…

— Нет, мы бы так не подумали! — вмешался Глин. — Мы тебя любим, мама! Мы бы все поняли!

Миссис Темпест с благодарностью взглянула на сына, и, когда она перевела взгляд на Маркби, тот увидел в ее глазах уверенность.

— Мне очень жаль, суперинтендент, что все так получилось. Надеюсь, вы найдете того… того, кто убил Ким. Жаль, что она погибла. Я понимаю, что этих слов недостаточно, но что я еще могу сказать? Я не могу начать все сначала. Не могу ничего изменить. Мне жаль. Правда жаль. Но так получилось. Жизнь не прожить заново.

— Да, — отозвался Маркби. — Жизнь не прожить заново.

— Если быть до конца честной, я должна сказать, что, если бы мне выпал второй шанс и Кимберли, как тогда, много лет назад, своим существованием угрожала бы моей совместной жизни с Джеком, я бы и во второй раз не взяла ее к себе. Я бы винила ее во всем — невинную малышку. Я всего лишь слабая женщина. Мне было меньше лет, чем сейчас Джулии. Меньше, чем Глину! Я сама была ребенком! Может быть, надо было отдать Ким на удочерение. Но я думала, что мама справится, и, по крайней мере, Ким жила с собственной бабушкой, а не с чужими людьми. Я хотя бы знала, где она. Если бы я отдала ее незнакомым людям, я бы ничего не знала о ней. — Она заметила несообразность своей аргументации и со вздохом добавила: — Ведь я и так ничего не знала о ней. Но вы понимаете, что я хочу сказать? В глубине души я чувствовала, что с Кимберли должно быть все хорошо, раз она с бабушкой. Время шло, я не появлялась, и в конце концов я решила, что так лучше и для мамы. «По крайней мере, у нее есть Ким!» — думала я. Мне казалось, они счастливы. Я правда верила, что все повернулось к лучшему. Я бы только все разрушила, если бы вернулась. Всем стало бы хуже, если бы пришлось менять сам собой устоявшийся порядок.

Миссис Темпест, похоже, не приходило в голову — или она гнала от себя эту мысль, — что она лишила свою мать возможности выбирать. Может быть. Что, может быть, Джоанне Оутс была в тягость забота о внучке — ведь она была уже в возрасте.

Женщина распалялась все больше и больше:

— Я же не знала, что ее убили! Я была в шоке, когда прочитала в газете о… об останках, найденных в той могиле! Первая статья была короткой. Там была просто информация о том, что на бамфордском кладбище в могиле найдены кости, которых там быть не должно. Меня будто что-то кольнуло — упоминалось название моего родного города, а также то, что кости пролежали в земле двенадцать лет. Ведь Ким исчезла двенадцать лет назад. А потом полиция пришла сюда. Они отследили, куда я переехала после того, как умер Джек. Они сказали, что это Ким. Я так и застыла. К такому нельзя быть готовым!

Сжав кулаки, она с вызовом смотрела на Маркби. Старомодные часы в корпусе из красного дерева, стоявшие на серванте, начали бить.

— Да, — поднимаясь, сказал Маркби. — К такому нельзя быть готовым. Спасибо, что нашли время для беседы со мной. Глин, спасибо за кофе.

— Не за что! — ответил Глин.

Мередит проехала вдоль бухты Пенрин-Бэй, обогнула холм под названием Литл-Орм. Она много лет не была в этом городе — с самого детства. Однако теперь воспоминания о нем возвращались. Вспомнились зал детских игральных автоматов, где она старалась подцепить железной лапой мягкую игрушку, длинный пирс, представление Панча и Джуди. Она въехала в Крэйг-и-Дон, выбрала место для стоянки, остановилась и вышла из машины.

Ветер ударил в лицо, принеся с собой вкус морской соли. Волны с ворчаньем накатывались на пляж. Засунув руки в карманы и ссутулившись, Мередит прошлась по набережной. У мороженщиков сегодня наверняка плохой день.

Она дошла до парка, нашла площадку для игры в боулинг. Ввиду погоды сегодня никто не играл. Никого не было и на маленьком поле для гольфа. Когда-то она играла на этом поле и даже несколько раз выиграла. В боулинг же ей не повезло сразиться — постоянные игроки не терпели детей на своей священной земле. Все это было так давно. Тогда, скорее всего, тоже время от времени шел дождь или дул пронизывающий ветер, как сегодня, но эти моменты совершенно изгладились из ее памяти. Она помнила только солнце, обливавшее лучами ее детские плечи. Мередит вспомнила родителей. Мать в простом темно-синем платье с белой оторочкой, отца в рубашке с коротким рукавом. Задумавшись, она почти забыла об Алане и чуть не бегом направилась к машине, чтобы не опоздать в Рос.

Она успела как раз вовремя. Мотоцикл Глина стоял уже не на обочине, а на узкой дорожке сбоку от дома. Но Маркби, похоже, успешно пережил появление Глина. Мередит как раз остановила машину, когда дверь открылась и он вышел из дома. Из-за его спины появилась женщина. Они немного задержались на застекленном крыльце.

На этот раз Мередит смогла ее хорошо рассмотреть. На вид ей можно было дать около пятидесяти, и она была довольно полной. При разговоре она нервно ломала кисти, но попрощалась с Маркби за руку и, заметив Мередит в машине, помахала ей.

Мередит машинально помахала в ответ. Значит, это и есть Сьюзан. Не подзаборная шлюха, не бессердечное чудовище, а просто испуганная маленькая женщина, которая ногтями процарапала дорогу к респектабельности и теперь смертельно боится эту респектабельность потерять. Вся враждебность, которую Мередит испытывала к дрянной матери, бросившей Кимберли, испарилась в один миг. Если бы Джоанна Оутс увидела свою никудышную дочь стоящей вот так, между цветочными корзинами, на крыльце своего самого опрятного из опрятных дома, она бы осталась довольна. Вопреки дурному началу, Сьюзан справилась. Но слишком поздно для Кимберли.

— Ну, как прошло? — с нетерпением спросила она.

Отъехав от дома Сьюзан Темпест, они свернули в переулок и теперь сидели в уютном итальянском ресторанчике.

— Почти без неожиданностей. Кроме одной: не успели мы начать, как появился ее сынок, Глин. Да ты сама видела. Мне это поначалу не понравилось, но оказалось, что так даже лучше. Оказалось, что в его присутствии ей легче говорить. Она была в достаточной степени откровенна. — Маркби чуть нахмурил брови. — Но все равно она лгала. Возможно, неосознанно, но не исключено, что и осознанно. Если б знать. За все эти годы она сочинила свою жизнь заново и теперь сама верит в то, что рассказывает. По ее словам, она не собиралась бросать Кимберли, однако непреодолимые обстоятельства помешали ей забрать ее в Уэльс. Ну и все в таком духе. Это может сойти за правду. Мне кажется, какая-то часть ее истории все же объективно отражает действительность. Ясно, что она была отличной матерью парню и его сестре и что они души в ней не чают. С другой стороны, я встречался со случаями жестокого обращения с детьми, когда ребенка в силу каких-либо причин делали изгоем в семье. При этом об остальных детях родители заботились как положено. Мой вывод таков, что она просто не в состоянии — физически не в состоянии — сказать всю правду. Ее страх перед прошлым никуда не делся, но она нашла в себе силы жить нормальной жизнью. Она сказала, что ей очень жаль, что Кимберли убили.