Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова

грозит нищета! Жрецы как крысы снуют повсюду. Они все слышат и все видят, и все обращают к своей пользе! Храмы богаты, и они все требуют и требуют денег! Они жиреют – а страна нищает!

– Сын мой, сын мой, не говори так! Если ты поссоришься с жрецами – боги отвернутся от тебя!

Вдовствующая царица закрыла лицо руками, плечи ее задрожали.

– Я боюсь за тебя! Я боюсь за твою жизнь! Ты – это самое дорогое, что у меня есть! Ссориться с жрецами – это ссориться с богами! Обещай мне, что ты не станешь этого делать!

– Ох, мама, мама! – Молодой властитель обнял мать, погладил ее по спине. – Ты знаешь, как дороги мне твои советы, но еще дороже твоя любовь. Но я не могу оставить все как есть! При таком положении дел, как сейчас, у меня скоро ничего не останется!

– Вот как? – Царица отняла руки от лица, повернулась к сыну. Глаза ее были сухи, они пылали.

– Если ты не слышишь мои слова, пойдем со мной, я покажу тебе величие богов и силу жрецов!

– Куда?

– Это совсем недалеко, в моей части дворца.

– Ладно, пойдем.

Фараон встал и хлопнул в ладоши.

Тотчас в покой вбежали четверо смуглых воинов из южного племени меджаев. Меджаи, сильные и выносливые, издавна играли в Египте роль охранников и полицейских. Кроме прочего, их достоинством было то, что меджаи не имели родни в городах и при дворе, а значит, они были неподкупны.

После коронации молодой фараон заменил свою личную охрану меджаями.

– Вы, трое, идите со мной! – приказал фараон. – А ты беги в караульную комнату и приведи еще пятерых. Догоните нас по пути.

– Зачем тебе охрана в собственном дворце? – удивленно и недовольно проговорила царица.

– Ты же сама только что говорила, что мне грозит серьезная опасность.

– От богов, а не от людей! А от гнева богов тебя не защитит никакая охрана!

– Ладно, посмотрим. Веди меня, куда ты хотела.

Царица с тяжелым вздохом покинула опочивальню, пошла по длинному пустому коридору. Фараон шел рядом с ней, два безмолвных меджая шагали по сторонам от властителей, третий замыкал шествие.

Вскоре их нагнали еще несколько охранников.

Группа миновала два или три пышно отделанных зала, свернула в новый коридор, на мгновение задержалась перед высокими дверями из драгоценного ливанского дерева.

За этими дверями находились личные покои вдовствующей царицы.

Царица выступила вперед и проговорила:

– Именем Изиды, великой и бессмертной!

Из-за двери донесся ответ:

– Именем Осириса, умирающего, чтобы жить! – и двери тут же беззвучно распахнулись.

По обе стороны их выстроились десять рослых девушек в белых одеяниях – служанки и телохранительницы царицы.

Меджаи, сопровождающие фараона, подтянулись, проверили свои мечи.

– Идем! – проговорила царица.

Они прошли еще несколько залов и оказались перед мраморной лестницей, ведущей вниз, в подземные этажи дворца.

Фараон и его спутники спустились по этой лестнице и оказались в огромном помещении, стены которого были украшены изображениями богов. Гор и Анубис, Птах и Бастет, Сехмет и Хатор, Тот и Хаши – и другие, чьи имена не упомнишь.

Освещали этот зал десятки факелов, в центре его возвышался мраморный алтарь.

– Что это за зал? – спросил фараон у матери, невольно понизив голос.

– Это дворцовое святилище, где твой отец и многие фараоны до него общались с богами.

– С жрецами, ты хотела сказать?

– Нет, с самими богами.

– Для этого мы и пришли сюда?

Царица не успела ответить, потому что в ночной тишине гулко и протяжно прозвучал удар гонга.

И тут же святилище заполнили громкие заунывные голоса.

Свет факелов неожиданно ослабел, как будто кто-то притушил их, на святилище опустилась таинственная полутьма, и в этой полутьме по стенам поплыли странные тени.

Вот эти тени сгустились, уплотнились, и из них соткались огромные фигуры с человеческими телами и головами животных. Здесь был и Анубис с головой шакала, и Бастет с кошачьей головой, и Хатор с коровьими рогами, и мудрый Тот с головой ибиса, и гневная Сехмет с головой свирепой львицы, и мстительный Себек с головой крокодила, и многие, многие другие, знакомые молодому фараону по сказками кормилицы и изображениям в храмах…

Звероголовые божества кружили перед ним, протягивали к нему руки, пели страшными заунывными голосами – и в их пении фараон различал угрозу.

– Если ты отвернешься от нас, – пели боги, – мы тоже отвернемся от тебя, мы оставим тебя один на один с иссушающим ветром пустыни, с голодом и болезнями, армиями врагов и полчищами саранчи… мы обрушим на тебя свой гнев…

И тут в воздухе возникли ужасные картины – тучи саранчи, пожирающие посевы, и песчаные бури, поглощающие торговые караваны и целые поселки, и пересохшие колодцы, и тень, неуловимо и неостановимо наползающая на солнце, и лица людей, обезображенные проказой и другими незнакомыми болезнями…

Фараон шагнул вперед, чтобы отогнать эти странные и пугающие тени, – но сам воздух не пропускал его, он уплотнился, превратился в прозрачную, но плотную завесу.

Фараон схватился за голову.

Он хотел закрыть глаза, чтобы не видеть этого страшного танца, хотел заткнуть уши, чтобы не слышать эти грозные голоса, – но они звучали все громче и громче…

Вдруг рядом с ним появился министр – имени его фараон никак не мог вспомнить.

Он что-то говорил фараону, но голоса богов звучали так громко, так назойливо, что его слова не удавалось разобрать.

Тогда министр попытался знаками донести свои слова до фараона – он показал на золотой жезл в руках властителя и взмахнул рукой…

Фараон понял его, он высоко поднял жезл и взмахнул им…

И в то же мгновение полупрозрачный занавес, отделявший богов от фараона, упал на пол, и тут же факелы по стенам запылали ярче, и в их свете властитель увидел на месте богов обычных людей в искусно сделанных звериных масках. Люди эти перепугались и бросились врассыпную, при этом один из них уронил маску крокодила – и фараон узнал в нем сирийского актера, который часто плясал и пел на дворцовых праздниках, иногда в женской одежде.

А еще фараон увидел в углу святилища сутулого бритоголового человека, склонившегося над хитрым устройством из нескольких светильников и круга с прорезями, который отбрасывал на стены страшные и странные картины.

– Схватить всех! – крикнул фараон, и меджаи, его верная стража, разбежались по сторонам, чтобы схватить всех участников этого страшного и отвратительного спектакля.

Тех было слишком много, большинство разбежались по коридорам дворца, но нескольких меджаи успели поймать, а самое главное – они поймали и привели к ногам фараона того человека, который создавал страшные, колдовские картины.

И фараон узнал его.

Это был