Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова

На этот раз я застала Бруно Мартиновича на месте, вахтер и звонить ему не стал, узнал меня.

Бруно Мартинович мастерил из фольги и стекляшек старинный рыцарский орден. Попугай сидел, печально нахохлившись, у себя в клетке и чрезвычайно оживился при моем появлении.

– Пр-ривет! – заорал он пиратским прокуренным голосом. – Пр-ринесла ор-решков?!

– Принесла, принесла! – успокоила я его и принялась поспешно вскрывать упаковку.

– Роберт, как ты себя ведешь? – пожурил попугая хозяин. – Выклянчивать подачки – это неприлично… не забывай о воспитании!

Зануда все-таки этот Бруно! Или устал от неприятностей, вот и вяжется к попугаю?

– Да ладно, он же всего лишь птица! Не требуйте от него невозможного. Как вы сами, Бруно Мартинович?

– Спасибо, хорошо. Хотите чаю? Я уже поставил чайник. Как чувствовал, что вы придете.

– Спасибо, с удовольствием. У меня как раз обеденный перерыв, так что чай будет не лишним.

Он извлек из резного шкафчика две очень красивые чашки, разлил чай. Даже печенье у него нашлось.

Я сделала глоток и заговорила:

– Как вы? Не было никаких проблем?

– Какие проблемы, – вздохнул он, – когда сижу здесь, как в клетке, на улицу выйти боюсь, по телефону ответить опасаюсь. С Робертом только и разговариваю!

– С такой умной птицей и поговорить приятно! – Я почесала попугая за шейку.

– Хор-рошая! – тут же сказал он и легонько клюнул меня в руку, а я незаметно посмотрела на часы и поняла, что нужно поторопиться.

– Позавчера мы с вами так и не закончили разговор. Вы не успели рассказать, почему жезл Эхнатона так важен.

– Чтобы вы поняли это, я расскажу вам одну историю…

– Из жизни Эхнатона? – поддразнила я его.

– Нет, из моей собственной жизни.

– Слушаю внимательно!

– Больше двадцати лет назад наш театр ездил на гастроли в Англию. Я воспользовался этим и заранее связался с Великим магистром одной из масонских лож, который жил в своем поместье неподалеку от Лондона. Поместье это называется Блэкуотер…

– Так это был лорд Блэкуотер! – воскликнула я. – Тот самый, чья коллекция сейчас прибыла в наш музей!..

Бруно Мартинович выразительно взглянул на меня – мол, слушай и не перебивай.

– Я приехал в это поместье. Это был просторный викторианский особняк, в котором хранилось множество старинных и древних артефактов, значительная часть – египетские древности. Кстати, удивительная коллекция, не уступающая Британскому музею.

За изысканным ланчем лорд расспросил меня о положении масонов в нашей стране, о том, сколько их осталось, чем занимаются существующие ложи.

После ланча лорд Блэкуотер провел меня по своему особняку, показал свою коллекцию, а под конец привел в небольшую комнату, которая была заперта тщательно, как банковский сейф.

Прежде чем открыть ее, он значительно взглянул на меня и сказал:

– Сейчас вы увидите, возможно, самый удивительный, самый невероятный артефакт в человеческой истории. Запомните этот момент навсегда.

Он открыл дверь и пропустил меня в хранилище.

Это была небольшая, практически пустая комната. В ней находилась единственная витрина, в которой на черном бархате лежал ритуальный египетский жезл с изящно закругленным в форме вопросительного знака навершием.

Лорд Блэкуотер как-то странно взглянул на меня, как будто чего-то ожидая. Я приблизился к витрине, чтобы лучше разглядеть жезл, и тут со мной что-то произошло…

Бруно Мартинович замолчал, как будто собираясь с силами, как будто ему не хватало воздуха, и наконец продолжил:

– Еще на середине комнаты я почувствовал что-то странное. Мне показалось, что воздух в помещении задрожал, знаете, как дрожит воздух над шоссе в жаркий день. Я сделал еще несколько шагов… воздух уплотнился, в какой-то момент мне показалось, что я оказался внутри прозрачной капсулы, внутри огромного мыльного пузыря. Как у мыльного пузыря, стенки этой воздушной капсулы блестели и переливались всеми цветами радуги.

Я, однако, еще раз шагнул вперед, протянул руку к жезлу…

И тут случилось нечто невероятное.

Я по-прежнему находился внутри радужной капсулы, но за пределами этого воздушного кокона больше не было полутемной комнаты английского замка – там был совершенно другой мир.

Вот именно – это был другой, незнакомый мир, который я видел с высоты птичьего полета.

Бруно Мартинович ненадолго замолчал, словно подбирая слова для того, что пытался рассказать, но подходящих слов не было в русском языке, в человеческом языке.

– Понимаете, – продолжил он наконец, – там было все совсем не такое, как в нашем мире. Я мог бы сказать, что увидел лиловые луга и сиреневое море – но это были не луга и не море в нашем понимании. Знаете, есть такие замечательные стихи: «…у кого зеленая могила, красное дыханье, гибкий смех». Так вот, эти стихи больше всего подходят для того, что я видел из своей капсулы.

То, что я мысленно назвал сиреневым морем, было не морем в нашем понимании. Оно… это очень трудно объяснить тому, кто не видел. Оно смеялось, и смех его был сиреневым…

Не знаю, как это объяснить. А то, что я назвал лиловыми лугами, оно кололось и топорщилось… это были одновременно луга и непрерывно двигающиеся, плывущие и тающие лиловые льдины.

А потом моя капсула снизилась, и я увидел тех, кто населял этот удивительный, непостижимый мир.

Они тоже были яркими, разноцветными, и они непрерывно меняли форму. Они были то круглыми, то продолговатыми, а иногда и вовсе становились двумерными, плоскими, как газетный лист. И каким-то непостижимым способом я понял, что эти метаморфозы, это изменение формы – их язык, их речь, что при помощи этих удивительных метаморфоз они разговаривают друг с другом, а иногда эти переменчивые формы превращались в музыку…

Время шло, и скоро я начал понимать речь этих созданий, научился наслаждаться их музыкой.

Я в изумлении и восторге наблюдал за этой яркой и изменчивой жизнью, а потом, спустя какое-то время, моя капсула приблизилась к одному из этих невероятных созданий, и я не удержался, протянул руку, чтобы дотронуться до него…

И в то же мгновение все кончилось.

Я снова стоял в самой маленькой комнате английского замка, передо мной в витрине лежал жезл.

Я изумленно огляделся.

Мне казалось, что я провел в том блистающем мире много, много времени – может быть, несколько дней, а то и месяцев, но часы утверждали, что прошло меньше минуты.

Лорд Блэкуотер с интересом и симпатией смотрел на меня.

Наконец он проговорил:

– Я вижу по вашим глазам, что с вами кое-что произошло. Вы сумели увидеть… это случается далеко не со всеми. Я привожу в эту комнату всех, кто приезжает от других масонских лож, но почти никто из них не смог проникнуть в мир жезла. Вы