Кремлевский заговор - Валентин Степанков

Идеологическое противостояние, длившееся шесть лет, довело страну до истощения. Пришло время пожинать его горькие плоды…

По данным Всесоюзного центра изучения общественного мнения, 20 августа лишь не более 18 процентов горожан России верили, что приход к власти ГКЧП улучшит экономическое положение страны.

На второй день прихода к власти ГКЧП Центр опросил около 2 тысяч москвичей. На вопрос: «Считаете ли вы деятельность ГКЧП законной?», ответили «да» лишь 13 процентов, а 73 сказали «нет».

У ГКЧП осталась одна надежда — на силу.

К БОЮ ГОТОВЫ!

28-летний москвич Александр Детков, которого на баррикадах многие знали под псевдонимом «Константинов», сквозь сетку начавшегося дождя пристально изучал в бинокль этажи расположенной напротив здания Верховного Совета России высотной гостиницы «Украина».

Разведка докладывала, что гостиница «Украина» будет использована в случае штурма как снайперская позиция, оттуда можно прицельным огнем поддерживать нападающих.

Детков прибыл на защиту Белого дома в первый же день введения ЧП. Как бывшего десантника его включили в штаб самообороны.

Оборона была организована по военному принципу. Штаб разбил добровольцев на взводы и роты. Охрана каждого из подъездов здания Верховного Совета России поручалась двум-трем взводам и «огневым группам», вооруженным бутылками с зажигательной смесью.

В бутылках был бензин с пищевым желатином. Бензин наливали из баков автомашин. Желатин закупали в расположенных поблизости магазинах на собранные пожертвования.

Водка, прихваченная кое-кем на баррикады «для храбрости», изымалась и выливалась в Москву-реку, или передавалась в госпиталь самообороны. Штаб старался не допускать пьяных на баррикады. КГБ распространял провокационные слухи о том, что у Белого дома скопилось большое количество «пьяных хулиганствующих элементов». Таким образом готовилась почва для оправдания применения силы.

В первую ночь, с 19 на 20 августа, ряды защитников были до обидного редки. Складывалось впечатление, что Россия предала своего президента. Но 20 августа, после грандиозного митинга, казалось, вся Москва откликнулась на призыв защитить Белый дом. К вечеру огромная площадь перед ним была запружена людьми.

Баррикады, еще вчера сугубо символические, превратились в мощные сооружения, которые преодолеть было крайне сложно. Подступы к ним перегораживались тяжелыми грузовиками, кранами, асфальтовыми катками, железобетонными балками.

Посты докладывали, что в расположении защитников все чаще появляются разведчики. Видели военных в автомобиле, которые с картой в руках производили рекогносцировку местности. Заметив, что на них обратили внимание, они поспешили прочь. Державшиеся группой человек в тридцать подозрительные фотографы с помощью фотовспышек снимали баррикады. Когда их попросили предъявить редакционные удостоверения, они тут же ретировались. Но потом вернулись, а когда в них полетели проклятья, вновь исчезли. Так они и мелькали весь вечер: то появятся, то исчезнут.

Около 21 часа на баррикадах появилась женщина. Она сказала, что у нее есть важная информация, и попросила провести в штаб самообороны. Там женщина сообщила, что ее муж, офицер КГБ, получил задание штурмовать Белый дом.

Чуть позже она привела своего мужа в накидке, скрывающей лицо. Отказавшись назвать свою фамилию и должность, мужчина сказал, что на совещании, прошедшем в КГБ, перед Группой «Альфа» поставлена задача начать штурм Белого дома в 3 утра. «Альфа» должна появиться со стороны гостиницы «Украина». Ее сотрудников можно отличить по большим сумкам типа баулов. Он сказал также, что «Альфа» вооружена специальными средствами, оказывающими ослепляющий эффект, и объяснил, какие надо меры принять, чтобы снизить их воздействие.

Из штаба Белого дома по радио обратились с просьбой к женщинам покинуть площадь.

Защитники, разбитые на взводы и роты, взялись за руки, образовав живые заградительные цепи.

Площадь изготовилась к отражению атаки.

Дождь все лил и лил…

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из протокола допроса Руслана Хасбулатова от 25 октября 1991 г.:

— Для оказания сопротивления заговору мы вооружили депутатов, охрану, около 300 милиционеров, забетонировали выходы подземных коммуникаций, было что-то приготовлено на случай приземления вертолетов на крышу.

За границу послали министра иностранных дел Козырева с правом сформировать правительство в изгнании. Тут же в Свердловск послали резервное правительство. О том, куда оно убыло, знали Ельцин, Силаев и я…

Поступала однозначная поддержка из-за рубежа. Укреплялись баррикады у Белого дома. В подвалах здания обнаружили радиорубку и через нее вдохновляли защитников…

СОМНЕНИЯ «АЛЬФЫ»

20 августа в Группе «Альфа» царило напряжение, какое обычно бывает перед выполнением боевой задачи.

В этот день Карпухин провел с личным составом несколько совещаний, каждый раз все более детализируя участие «Альфы» в операции.

Ветеран «Альфы» Анатолий Савельев не находил себе места. Группой в последнее время командовали все, кому не лень. Каждый мало-мальский столоначальник из КГБ считал за честь послать Группу под пули. И вот новое «мокрое дельце». Предстояло поднять оружие на депутатов, правительство России!

Хотя приказ запрещал рассказывать о предстоящей операции рядовым сотрудникам, Савельев собрал свое отделение, чтобы поговорить начистоту с теми, с кем предстояло идти в бой.

— Нас снова хотят замарать в крови, — подавив в себе закипающее волнение, сказал он притихшим подчиненным. — Каждый волен действовать, как подсказывает совесть. Лично я штурмовать Белый дом не буду…

Бунтарское настроение охватывало «Альфу».

На совещании, состоявшемся в 17 часов, заместитель начальника Группы Михаил Головатов поинтересовался у прибывшего с очередной штабной планерки в «верхах» Карпухина, есть ли письменное разрешение на штурм Белого дома.

— Карпухин ответил, что есть приказ правительства, — свидетельствует начальник отделения Леонид Гуменной. — Он повторил это строго несколько раз. Но это не произвело должного эффекта. Мы стали возмущаться, называя штурм безумством. Карпухин закричал, что мы стали слишком много говорить, что там, возле здания Верховного Совета, молодежь, студенты, как он выразился, «сосунки», которых мы быстро раскидаем…

Закрывая дискуссию, Карпухин повелительно распорядился: «Провести рекогносцировку. Быть готовыми к выступлению».

Группа начальников отделений направилась к Белому дому изучать театр будущих действий.

Открывшаяся картина ощетинившегося баррикадами Белого дома еще более укрепила их в мысли добиваться отмены приказа.

Днем, разрабатывая операцию, никто не думал, что на защиту Белого дома придет столько людей. По различным источникам, к вечеру на площади перед зданием Верховного Совета России в заслонах стояло от 50 до 100 тысяч человек. Всего же 20 августа в акциях сопротивления — строительстве баррикад, контроле за передвижением войск, обеспечении защитников Белого дома продуктами и медикаментами, выпуске и распространении листовок — приняли участие более миллиона человек.

Чтобы сокрушить защитников Белого дома, предстояло устроить невиданную кровавую бойню, перед которой померкли бы ужасы площади Тэньанмень. Среди десятков тысяч людей, готовых стоять насмерть, были личности всемирно известные — Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе, Мстислав Растропович… В Белом доме находились зарубежные корреспонденты, представляющие самые престижные телекомпании и прессагентства.

— По уточненному плану действий группа «Б» (Отдельный учебный центр КГБ) должна была «обработать» 1-й и 2-й этажи секретным оружием огромной разрушительной силы, — свидетельствует начальник отделения Группы «А» Леонид Гуменной. — После такой «обработки» оба этажа перестали бы существовать. А задача арестовать Ельцина, которую поставил Карпухин, была нереальной по той причине, что после «зачистки», произведенной нами, все, в том числе и президент России, были бы уничтожены…

На площади и внутри здания Верховного Совета России, по данным КГБ, находилось около 5 тысяч вооруженных защитников. То, что готовится захват Белого дома, стало достоянием гласности. Сотрудники Группы «А» узнали о времени начала операции сначала по радио и лишь потом от Карпухина.

В этих условиях штурм, несмотря на огромный перевес, обернулся бы значительными потерями и для наступающей стороны. По оценке начальника отделения Леонида Гуменного, который участвовал в рекогносцировке, во время штурма Группа «А» потеряла бы 50 процентов личного состава. Каждый второй бы погиб…