Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В любом случае, какой бы временной шкалой вы ни пользовались, "доминирование" Индии - это не то же самое, что обогащение Британии. Фергюсон иногда признает это: "Империя не является исторически достаточным объяснением господства Запада."¹⁰ На самом деле она не имеет никакого отношения к "господству" Запада, если, как иногда говорит Фергюсон, он имеет в виду "высокие доходы". Полагать, что боль от господства должна как-то соответствовать экономической выгоде от империи, - постоянная ошибка в рассуждениях о европейском империализме, как против него, так и за него. Индийский писатель Мишра в своей язвительной рецензии в London Review of Books на неоимпериалистические, по его мнению, представления Фергюсона (за что Фергюсон получил иск о клевете), предполагает большую "роль структурного насилия империализма в создании современного мира"¹¹. Но современное процветание, как показывает активный недавний опыт Индии, не имеет ничего общего с империализмом европейцев конца XIX века. Антиимпериалистическая ошибка Мишры совпадает с проимпериалистической. Мишра и Фергюсон вместе скатываются к одной и той же исторической ошибке - что Европа стала богатой благодаря "доминированию".
Это не так. Апелляция к "доминированию" - это недостаток великолепной в остальном книги Джареда Даймонда "Ружья, микробы и сталь" (1997). Он убедительно доказывает на географических основаниях, что Евразия должна была стать ареной Великого обогащения. Поскольку одомашненные растения и животные могли легко распространяться по территории Евразии, ориентированной с востока на запад, от Испании до Японии, а не с севера на юг, как в остальном мире, то какое-то место в Евразии, а не Новая Гвинея, Африка или Новый Свет, должно было стать местом, где первоначально появились города, письменность и шанс на индустриализацию (хотя рассмотрим империи майя и инков; рассмотрим африканские империи). Но затем Даймонд путает обогащение простых людей на основе проверенных торговлей улучшений после 1800 г. с чисто финансовым "улучшением" от завоеваний после 1492 г., основанных на (примитивных) орудиях, (непреднамеренно распространяемых) микробах и (немного дорогой) стали, включая лошадей и безумное христианское убеждение в превосходстве, нанесенное аристократической Испанией в Новый Свет, плохо подготовленный по всем пунктам.
Среди историков популярно устойчивое мачистское и смертельно опасное представление о том, что сила порождает изобилие. Но на самом деле все обстоит с точностью до наоборот: изобилие может стать бюджетом для репетиционных винтовок и железных кораблей, которые приведут к господству над пальмами и соснами. Однако такое господство, как и сама война, приводит к дефициту, а не к изобилию. Как постоянно предупреждал британский МИД во время схватки за Африку, оружие стоит дорого, а жилье и образование - нет.
Доминирование", на котором сосредоточились Фергюсон, Даймонд, Дэвид Ландес, Чарльз Киндлбергер, Сэмюэл Хантингтон, Иэн Моррис и Пол Кеннеди, смешивает империю с обогащением, насилие с взаимной выгодой - привилегия оскорблять южных подчиненных путается с высокими доходами европейцев на родине. Смешивание политического господства с экономическим обогащением было аналитической ошибкой, начиная с левых Хобсона-Люксембурга около 1900 года и заканчивая правыми Ландеса-Фергюсона около 2000 года. Европа стала богатой и создала современный мир, который довольно быстро стал миром остального мира, благодаря собственному улучшению внутри страны, а не путем кражи сокровищ у Индии, Китая или Африки, или даже у Мексики и Перу, если говорить об эффективности европейского обогащения. Богатая торговля товарами, составляющими ничтожную долю национального потребления, такими как чай, фарфор, табак, пряности, развивалась с удовлетворением. Несколько богатых купцов в Амстердаме и Лондоне господствовали над остальными. Средний доход в торговых странах Европы увеличивался, хотя и не приближался к тем бешеным темпам, которые были достигнуты в результате масштабного технологического и организационного прогресса внутри страны в XIX веке и далее. Как сказал французский вариант Адама Смита Жан-Батист Сэй в 1803 г., до того как империализм вошел в моду среди духовенства, "господство на суше или на море покажется одинаково лишенным привлекательности, когда придет общее понимание того, что все его преимущества принадлежат правителям, а подданные [страны] в целом не получают никакой выгоды".
Иными словами, привычная бухгалтерия империализма глубоко ошибочна. Сказать об этом - не значит защитить империализм. Ужасающая история европейского империализма в Африке после 1885 г. достаточно убедительно доказывает его неприемлемость. Дело лишь в том, что несомненная эксплуатация чернокожих шахтеров в Южной Африке, несомненный ущерб семьям воинов маори или зулусов, зарубленных британскими поселенцами с ружьями, несомненное снисходительное отношение к индийским командам по крикету со стороны руководства английской игры - все это не было выгодно британцам у себя дома.¹³ Экономический эффект империализма для простых европейцев, как было неоднократно показано, был нулевым или отрицательным.Дизраэли сам жаловался, что "эти жалкие колонии... являются мельничным жерновом на нашей шее". Несколько британских шахтеров сделали состояние, несколько вице-королей, получивших образование в колледже Крайст-Черч, повесили свои портреты на стены общей комнаты старших, и довольно много дрессировщиков из второстепенных государственных школ получили работу в империи, с бильярдом и джин-тоником по вечерам в клубе. Но обычный шотландец, кокни или йоркширец не получал ничего, кроме удовольствия видеть, как по дзинго четверть земного шара окрашивается в красный цвет. Он платил налоги на пиво и табак, чтобы содержать Королевский флот, а затем погибал на Северо-Западной границе в 1880 г., или на Западном фронте в 1916 г., или в бирманских джунглях в 1943 г.
Экономический рост в Европе, по сути, не имел никакого отношения к тому, что фактически являлось мелкой торговлей центра с португальской, испанской, голландской, британской, французской, наконец, бельгийской и германской империями на периферии. В конце концов, в период Великого обогащения бедные заморскими империями европейские страны, такие как Швеция и Австрия, тоже неплохо развивались, получая свои бананы на завтрак не от "доминирования", а от торговли. Европейцы торговали в основном друг с другом и, прежде всего, со своими соотечественниками, свободными от империализма. Большая часть их улучшений была полностью внутренней, например, улучшения в области санитарии и государственных школ, совершенно не связанные со славными агрессиями к югу и востоку от Суэца.
Что же касается позднего примера "неформальной империи" США, то такой квазиимпериализм не принес пользы рядовому американцу - тому свидетельство недавние примеры: Вьетнам и вторая иракская война. Вмешательство с помощью оружия или дипломатии для защиты американских "интересов" было направлено на те интересы, которые могли купить президентов или конгрессменов, или, во всяком случае, могли купить достаточно газет или телевизионных сетей, чтобы напугать политиков: Юнайтед Фрут, нефтяные компании и т.п.¹⁶ Основная масса американцев оплатила счет
