Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2 - Вероника Шэн

деревьев на нее набросилось что-то черное, повалило на землю и, вцепившись ей в шею, вспороло тело мощными острыми когтями. Лицо участницы исказилось от боли, рот раскрылся в беззвучном крике, а кровь почти мгновенно пропитала кимоно.

Хасэгава застыл от ужаса и шока, не в силах отвести взгляд от страшной картины. Это был медведь. Медведь с блестящей черной шерстью и вытянутым белым пятном на груди. За спиной у Хасэгавы раздался чей-то пронзительный крик, вырвавший его из ступора.

– Обратно! – крикнул кто-то, кажется, Юсукэ.

До Хасэгавы донесся топот ног, и дверь захлопнулась. Еще несколько мгновений Хасэгава стоял на месте, а затем тоже бросился назад.

Он снова оказался на окутанной туманом поляне, рядом с дверью под номером 90, и все никак не мог прийти в себя. Он ошибся. Он хотел освободить незнакомку от демона. И спас участницу от петли только для того, чтобы она погибла от зубов медведя.

Медведь. «Кума»[29].

Не девяносто. Если выбрать нужные варианты он-ёми[30] и кун-ёми[31], то получится «девять» и «ноль». «Ку» и «ма»[32].

Хасэгава рассмеялся. В его смехе не было ни капли веселья. Это был нервный смех, вызванный шоком, горечью и разочарованием в самом себе.

Как он не догадался раньше? Он мог догадаться раньше. Должен был.

Нао посмотрела на Хасэгаву испуганно, а Мацуи – сочувственно. В глазах Коно промелькнуло раздражение. Но Хасэгаве было все равно. Он еще раз посмотрел на двери, на числа.

– «Трудность»[33], «заложник»[34], «медведь». – Он поочередно указал на двери под номерами 57, 17 и, наконец, 90.

Сначала участники непонимающе посмотрели на Хасэгаву, затем на двери и снова на Хасэгаву. Но через несколько мгновений в их глазах зажглось понимание. И в них смешались страх, досада и надежда.

Теперь у участников появился шанс спастись.

Все три двери перед ними сулили опасность, что герои кайдана понимали и раньше. Надо было возвращаться, как можно скорее найти обратный путь, пока вновь не объявился демон. Хасэгава вспомнил числа на первых трех дверях: 24, 41 и 232.

«Двойная смерть»[35], «хороший»[36] и… «самоубийство»[37].

Все сходилось. Значит, изначально требовалось выбрать дверь под номером 41.

Но размышления об этом уже не могли ничего исправить. Необходимо было как можно быстрее вернуться к началу, пока кубирэ-о́ни, демон-душитель, не появился вновь.

– Надо торопиться, – произнесла Нао дрожащим голосом, и Юсукэ нервно закивал.

Участники бегом бросились обратно в жуткий лес, увешанный петлями. Туман оставался все таким же густым, но по пути Хасэгава то и дело внимательно вглядывался в остальных участников, чтобы не пропустить признаки их одержимости демоном.

Растянувшиеся до бесконечности минуты герои кайдана искали нужную дверь, то срываясь на бег, то переходя на медленный шаг. Шли в одну сторону, разворачивались и торопились в другую, едва не теряя друг друга из виду.

Внезапно один из участников остановился. Он обернулся, пустым взглядом окинул окружавший их зловещий пейзаж и медленно побрел в сторону деревьев, с которых свисали петли.

Андо, тоже заметивший перемену в поведении незнакомца, негромко выругался и бросил:

– Не хочу я тебя снова тащить…

И все же он быстро догнал попавшего под власть кубирэ-о́ни участника.

Хасэгава поступил точно так же, собираясь помочь Андо.

– Дверь! – Сквозь туман донесся взволнованно-радостный крик Коно, и Хасэгава с Андо, переглянувшись, поспешили в нужную сторону.

Снова заставлять жертву о́ни терять сознание Хасэгава не хотел – слишком рискованно. А потому пришлось потратить и время, и силы, чтобы дотащить упиравшегося мужчину до двери. Поэтому, когда Андо и Хасэгава наконец добрались до выхода, их ждал, держа дверь распахнутой, только Мацуи.

Перевалившись с сопротивлявшимся мужчиной через порог, Хасэгава наконец отпустил его. Участник сразу же освободился от влияния демона. Потерянным взглядом осмотревшись по сторонам, он глухо поблагодарил спасителей и отошел. Все снова оказались в традиционном саду.

Переведя дыхание, Хасэгава обратился к Андо:

– Спасибо.

Тот усмехнулся:

– Ты-то за что меня благодаришь? – и, кивнув, отошел к своим друзьям.

Хасэгава сдержал тяжелый вздох. Он бы не смог спасти невольного самоубийцу в одиночку, но и оставить – тоже. Так что груз вины в случае смерти мужчины стал бы еще тяжелее. Особенно после случившегося с той женщиной, имени которой Хасэгава даже не узнал.

– Значит, заходим в дверь под номером сорок один? – уточнил Юсукэ.

Несмотря на то что выбор, по сути, был очевиден, парень все равно испытывал неуверенность. Даже страх.

Его можно было понять. В этих страшных историях всегда есть подвох, ловушка. Но есть и ключи. В этом кайдане, по-видимому, требовалось вовремя разгадать шифр.

Хасэгава сжал зубы: это оказался не такой уж и сложный шифр, по крайней мере для него. Хасэгава мог догадаться если не сразу, то хотя бы раньше. Тогда и жертв было бы меньше.

Хасэгава молча взялся за ручку нужной двери и, распахнув ее, шагнул в зловещий густой туман.

На этот раз Хасэгава оказался на крутом берегу широкой, спокойной реки. В полутьме и без того неспешное движение воды было совсем незаметным и казалось, река застыла темно-серебристой лентой.

Над ее ровной гладью деревья с изогнутыми стволами склонили тонкие ветви, окутанные густой листвой. Неподалеку над рекой возвышалась темно-красная дуга деревянного моста, и по его центру виднелись силуэты трех дверей. Участники поспешили к ним.

На этот раз на дверях были выжжены числа 37564, 87 и 4183.

Увидев первый набор цифр, Хасэгава невольно вскинул бровь, но начал перебирать в уме он-ёми и кун-ёми каждого иероглифа, меняя их сочетания. Хасэгава невесело усмехнулся: «истребление»[38]. В первую дверь заходить не стоило точно.

На второй двери зашифровали слово «цветок»[39]. Это уже лучше.

Третье число было короче первого, но тоже заняло у Хасэгавы немного больше времени, чем расшифровка шифра на первых дверях. «Сумерки»[40].

Хасэгава нахмурился.

– И что… что эти числа обозначают? – разочарованно спросил Юсукэ, видимо не справившись с подбором чтений. – Посередине «цветок», а остальное?

– Какая разница? – отозвалась Нао, обхватив себя руками. – Этого достаточно. Цветы безобидны.

– «Истребление» и «сумерки», – отозвался Хасэгава.

– Вот видишь, – кивнула Нао.

– Я бы так не торопился. «Сумерки» тоже неплохое слово, – произнес Хасэгава.

– Это время, когда солнце еще не взошло, – ответила Коно. – Точно хуже цветов.

Хасэгава пожал плечами:

– Это время, когда ночь уступает место утру.

– Как поэтично, – усмехнулся Андо.

– Можно разделиться и проверить обе двери, – подал голос Мацуи. Он стоял скрестив руки на груди и мрачно смотрел на двери. – Уверен, все согласны, что первая дверь не