Темные алтари - Димитр Гулев

Поехали дальше. Было около половины пятого, движение в прилегающих к центру кварталах становилось интенсивнее. Проехав Олдфилд-роуд, Луи тоже прибавил скорость. Они возвращались на восток, туда, откуда выехали.

Косые лучи солнца, воспламенившие словно бы затянутое дымом небо, заливали кирпичным светом стекло окна, возле которого сидел Луи. В этой части города находились в основном церкви, школы, отделенные друг от друга большими лужайками, и небольшие дома — с балкончиками, с облицованными камнем торцами, с высокими трубами. Сверкающие снежной белизной двери и рамы, плющ, обвивающий потемневшие от времени стены, придавали им кокетливый вид.

Они уже приближались к знакомым кварталам, к заправочной станции Боба, но тут Луи резко свернул налево. Вскоре они очутились в низине, за которой опять поднимался холм. Вверх по почти отвесному его склону карабкался редкий кленовый лес, внизу текла речушка.

Асфальт кончился, и они все втроем вышли из машины.

Два бульдозера, грохоча, выравнивали территорию, засыпали заболоченные участки. На полосе земли между прокладываемой дорогой и плотиной, чей глубокий котлован заполняли бульдозеры, возвышались четыре недостроенных дома, возле которых сновали люди. Во всех четырех пока не было ни окон, ни дверей, но все же первый имел более законченный вид. Дома наверху, на холме, располагались, бесспорно, на красивом, выигрышном месте, но после осушения болота эти, строящиеся у подножия, тоже будут пользоваться спросом. Это было, пожалуй, самое удачное дельце Луи и Фила, купивших за бесценок этот участок, за что их похвалил даже сам Фардуччи. Они же занимались строительством, на чем рассчитывали нажиться еще больше.

Луи ждал, что в Кардуно заговорит наконец предприниматель и торговец и он проявит интерес к сделке, которую они с Филом были готовы заключить — разумеется, на наиболее выгодных для них условиях, но маленький пуэрториканец по-прежнему молчал. Они поднимались и спускались по деревянным лестницам. Кардуно рассматривал рабочих, квартиры без крыш и окон, заполненные грохотом бульдозеров и послеобеденной духотой. Луи стало как-то неудобно, что он возит по городу человека, который приехал к ним в город с до сих пор неясной для них целью и словно бы ищет что-то и никак не может найти.

— Мы все осмотрели? — спросил Кардуно, когда они снова вышли на шоссе.

— Все! — развел руками Фил.

Его густые курчавые волосы на висках и на шее были мокрыми от пота.

— Тогда, — как-то решительно огляделся вокруг Кардуно, — поехали обратно!

— Куда? — не понял Луи.

Он не чувствовал усталости, но все это ему надоело. Его снова охватило ощущение, что он что-то упустил, что сегодняшний день, так же как многие другие дни, не принес ему ничего нового, кроме, пожалуй, сознания, что его жизнь и впредь будет такой же — однообразной, лишенной тех острых переживаний, к которым он привык и без которых чувствовал себя ограбленным и опустошенным.

— На заправочную станцию! — ответил Кардуно.

До автостанции Боба было недалеко, и Луи надеялся, что эта нудная деловая встреча скоро кончится, что они скоро распрощаются с Кардуно и тот отправится куда пожелает, хоть в Колумбас, хоть на Кросланд-стрит, хоть к Фардуччи — все равно, они с Филом не такие уж дураки и кое о чем догадываются; чтобы он мог наконец позвонить по телефону Бетси и увериться в том, что ее нет и никогда не будет на месте.

На этот раз их встретил Джером.

— Здравствуй, Джером! — крикнул Луи, когда тот вышел в ответ на звонок, раздавшийся, как только Луи притормозил перед входом.

— Здравствуй, Луи! — как всегда радостно ответил Джером.

Он был занят работой. С улицы все время подъезжали машины, и звонок, раздававшийся в конторе, выводил из себя бегавшего за дверью Синдирли.

— А где Боб? — спросил Луи.

— Придет попозже! — ответил Джером, не сводя глаз с вертящихся на колонке цифр.

Это был высокий широкоплечий мальчик со светлыми, как у Боба и Эйкрил, глазами, впрочем, не мальчик, а совсем уже взрослый парень с красными прыщиками на висках и черными красивыми волосами, опускавшимися на уши. Как отец, он был одет в отлично выстиранный и выглаженный комбинезон. Он учился, но каждый день в свободное время помогал отцу на станции, за что в конце недели получал точно определенную сумму. Подрабатывал он и тем, что следил за аппаратом для льда. Из этих денег он регулярно платил дома — за комнату, за еду и матери за ее услуги. Своим новым спортивным «фордом» с двумя дверцами, стоявшим перед автостанцией, Джером занимался сам лично и сам выплатил ссуду за него.

— Новое помещение открыто? — спросил Луи.

В конторе было неудобно располагаться, а Кардуно, да и Фил тоже явно ждали, чтобы он решил, где им можно будет сесть и поговорить.

Клиенты, по всей видимости постоянные, сворачивали к бензоколонке, Джером вежливо здоровался с ними, заправлял машины бензином, ловко протирал сначала мокрой, а потом сухой тряпкой передние стекла и убирал деньги в глубокий нагрудный карман комбинезона.

— Не открыто! — ответил он. — Но ключи на своем обычном месте!

Луи взял связку ключей со старого письменного стола, и, прихватив три стула, они с Филом повели Кардуно в новое помещение.

Фил, сопя, еле тащился сзади, а Луи торопился, ему не терпелось скорее закончить разговор. У него не выходил из головы телефон в «кадиллаке». Возможность позвонить Бетси искушала его, но он понимал, что этого не следует делать, ведь именно с этого начинается беспокойство, томление души, рожденное вечным вопросом об одиночестве.

Он сознавал, что подобные мысли неуместны сейчас, в конце дня, когда он должен быть особенно внимательным, не отвлекаться ни на секунду, но ничего не мог поделать с собой и становился все рассеяннее. Похоже было, что, несмотря на всю его настороженность, Кардуно все-таки удалось добиться своей цели — они с Филом устали, изнервничались, отупели.

У него уже не было никаких желаний. Словно долгое однообразие этого дня вселило в него предчувствие неизбежности того, что должно было случиться, приглушило его внутреннее возбуждение, сделало его равнодушным ко всему… Он отпер дверь нового помещения. И вдруг почувствовал себя необыкновенно одиноким в этом пустом зале с высоким потолком, точно перед лицом верховного суда, который один мог принести ему успокоение, восстановить справедливость.

За полыхающими закатом стеклами продолжала течь