Скажи им, что я сдался - Иан Таннуш

он собирается выслеживать кого-то, когда его за версту слышно? Диль! — Но того уже и след простыл.

Ёна меньше всего сейчас волнует, что кто-то звенит. Большую часть его мыслей занимает вопрос, как Диль получает указания от Деда? Ведь на нём нет Борд, которая могла бы служить источником связи. Да и сети здесь нет, чтобы работал хоть какой-то прибор, передающий информацию. Ён просто видит, как Диль вдруг по середине разговора собирается и уходит. Они передают друг другу сообщения как-то иначе?

Вечером третьего дня Диль врывается в кабинет в особо приятном расположении духа. Ещё и закидывает что-то в рот из пакетика, что загадочно мнёт в руках. Нечто громко хрустит, попадая ему на новенькие зубы.

— Был сегодня в Яблоневом саду, — мечтательно тянет он. — Тётка Ни Дай, вот, угостила тремя… — Он достаёт яблоки, но затем щурится на Ёна и убирает одно обратно в поясной мешочек. Застёжка звенит, ударяясь о причудливый брелок, так же звонко, как и голос Диля. — Два яблока. Смотри не подавись, Врач.

Врач смотрит на Ёна, молча предлагая ему угощение, однако Диль на удивление быстро соображает:

— Да не переводи ты на его еду! Откусит и выплюнет. Чего так сильно пчелишься? Он всё равно только нос воротит! Такие, как он, ничего не ценят! Смотри, что покажу! Будешь? — он хитро улыбается, протягивая Ёну подозрительный пакет.

— А что это? — Ён, конечно, есть не будет, но на всякий случай надо убедиться, что не отказался от чего-то достойного.

— Сушёные тараканы, — с гордостью сообщает Диль.

Ён не удивлён. Его ожидания всецело оправданы.

— Часто такими деликатесами балуетесь? — спрашивает он у Врача.

Тому нечего ответить, зато Дилю непременно есть что сказать:

— Конечно, нет. Отлови их, потом пожарь! Думаешь легко? — В его голосе Ён улавливает нотки снисхождения. Правильно! Что он, Ён, понимает? — Специально для меня приготовили!

— Тогда не смею тебя объедать, — понимающе кивает Ён.

Диль смотрит на Врача взглядом: «Видал? Что я говорил!» Того его дешёвый трюк не убеждает. Наоборот, он тоскливо мотает головой и кладёт одно из двух яблок ближе к Ёну.

— И чего такой довольный? — берёт его Ён. — Приятно подобную грязь жрать?

— А чего грустить, когда есть что пожевать? — щетинится Диль. — Ты тут пасть-то свою особо не разевай! Будь рад тому, что дают! Место… это… своё знай! — Ён оставляет его животные замашки без внимания. — Ух, — злится тот. — Ну, когда его уже можно будет разорвать на мелкие-примелкие кусочки? — жалуется он Врачу. — Совсем ведь обнаглел?

Врач тоже не особо замечает его хищные порывы. Откусывает от яблока и хмурится:

— Разве им уже подошёл срок? Яблони вроде недавно отцвели.

В воображении Ёна тут же разрастаются сотни гектар цветущих деревьев. Ходить по такому лесу, не переходить! Вот бы прогуляться до тех мест! Конечно, он сюда не в отпуск приехал, но зачем зазря возможность упускать?

— Не, эти из запасов, — объясняет Диль.

— За какие же заслуги?

— К тётке Ни Дай, к её девицам — к ней-то самой чего — повадился какой-то подлец. Попортил ей товар, вот она меня и попросила разобраться.

Врач понимающего кивает, а вот Ён никак не возьмёт в толк, о чём этот юродивый толдычит.

— У тётки Ни Дай, говорят, самые красивые женщины на всём загородье, — жалеет его Врач и ударяется в объяснения. — Яблоневым садом её владения называют вовсе не из-за яблонь, хотя они там тоже имеются. Каждая девица в тех местах свежа и румяна, как только что поспевшее яблоко. — Он с аппетитом откусывает.

— И чем они занимаются? — Ён крутит своё в руке. Кажется, есть в этом что-то неправильное.

Врач ухмыляется и шутливо смотрит на Ёна.

— Там людская ферма. — Тень серьёзности падает на его лицо. — Богачи из города покупают себе квадратные метры вместе с девушкой, которая на них живёт. Затем брюхатит её. Она вынашивает и рожает ребёнка, заботится о нём, а когда богачу или его городскому отпрыску нужна будет какая-нибудь операция, почки химикатами попортил или что ещё, он забирает нужное у ребёнка отсюда.

— Кто же на такое согласится? — не верит Ён.

— Те, кто хотят жизни получше. — Врач снова откусывает от яблока. — В Яблоневом саду условия как во дворце! Ведь содержание оплачивают кошельки из города. — Ён мотает головой. — Не веришь? — смеётся тот. — Вот тебе для сравнения. Самая большая человеческая ферма принадлежит местной коалиции. Там в женщинах видят только матку: зачать, выносить, родить. Затем снова зачать, выносить, родить. И так без передыху, пока на очередных родах не помрёт от бессилия.

— Я много чего слышал о Сером доме… — останавливает его Ён. — Но совсем не это.

Больше о дисциплине. О том, что живущим внутри унылой махины лишний раз вздохнуть не дают. Но чтобы людей разводить ради органов…

— К таким фермам долго шли, — продолжает Врач. — Сперва просто крали людей из города, тащили всех, кто попадался под руку, за стены и уже здесь разделывали. — Ён невольно вздрагивает от непрошенных откровений. — Затем исчезновения жителей стали настолько многочисленны, что их нельзя было игнорировать. Даже главные ворота в Серый дом стали патрулирровать. Не слышал о таком? И чтобы немного сбавить напряжение в общественности, людях, не сведущих в тёмной торговле, начали строить фермы. Сперва малюсенькие, потом больше — и вот уже целый район потенциальных «жертвователей» на продажу.

— Вы родом из таких ферм? — Яблоко выглядит сочным и естественным, не переполненным химией, но при мысли, что его сок окажется на языке, Ён чувствует отвращение.

— Раз не ешь, отдай! — выхватывает у него из рук яблоко Диль. — Нечего тут рожи корчить!

— Я — да, он — нет, — отвечает Врач. — Но попал сюда достаточно рано.

— Выглядишь здоровым, — не верит Ён.

Больше похоже, что над ним издеваются. Говорят чушь, чтобы потом посмеяться над тем, какой он дурачок, раз принял их сказки за чистую монету. Ведь в жизни такого просто не бывает. Но Врач говорит:

— У меня одна почка и одно лёгкое, — и расстёгивает рубашку, когда Ён скептично хмыкает.

По телу тянутся шрамы. Их больше, чем озвучено операций, но Врач не торопится с рассказами про остальные.

Значит он всё-таки родился здесь, за пределами города и у него не было ни единой возможности стать частью благополучного мира.

Что касается Диля, то тут история мало чем способна отличиться от историй других детей, попавших в Серый дом: родители либо умерли, либо отказались от него. Судя по поведению, у него имеются отклонения, так почему бы не выкинуть в пользу ребёнка поздоровее.

— Отказались от умственно отсталого? — предполагает