Граница безмолвия - Богдан Сушинский

— Когда офицеры стали возражать против этого, подполковник так и сказал: «Никто не знает, как сложатся обстоятельства, господа. Если придется уходить в тундру или зимовать на острове, без этих охотников-тунгусов мы погибнем». Мы с братом тоже метко стреляли. Когда красные, которые ночью подошли к Фактории на двух баркасах, напали на нас, мы почти всех их перестреляли. Только двоим удалось бежать. Один баркас оставили и бежали. А Бивня мы встретили уже в Норвегии. Они еще в революцию бежали. Отец был русским, а мать — тунгуска, и воспитала его как тунгуса.

— Нам на Фактории тоже бой пришлось давать, — задумчиво произнес Кротов. — Да только не время предаваться сейчас воспоминаниям. Красные снова рядом, снова вокруг нас. И мы снова в опасности. Нервы это, конечно, щекочет, но кто бы мог вообразить тогда, что в судьбе нашей такая вот умопомрачительная спираль случится?

В течение трех последующих дней «норвежцы» метр за метром очищали будущую взлетную полосу от камней; с помощью небольших зарядов взрывчатки, ломов и кирок сносили с нее всевозможные «наросты» и засыпали углубления щебенкой, которую сверху заливали крутым цементным раствором или устилали тоже «посаженными на раствор» стальными листами. Точно так же засыпали щебенкой и устилали листами рурской стали поросшую травой глинистую часть этого аэродрома, которая, видимо, образовалась когда-то очень давно, после схождения с ближайшего горного хребта мощного селевого потока.

К концу третьих суток на «Норд-рейхом» вновь появилась «Черная акула», а затем, в сопровождении дальнего штурмового бомбардировщика, — два транспортных «юнкерса». Теперь в десантных тюках были связки строительного леса, ящики с гвоздями и ящики, в которых с немецкой тщательностью было уложено все то, что необходимо в быту, — от веников и одежных щеток до зубного порошка и рулонов туалетной бумаги; а также стальные листы и мешки с продовольствием — множество мешков с крупами, мукой, картошкой, шоколадом, галетами, рыбными и мясными консервами.

— Как скоро вы готовы будете принять первый самолет? — услышал штабс-капитан в наушниках авиационной рации голос барона фон Готтенберга, пока «Черная акула», делая заход за заходом, опорожняла свое огромное транспортное чрево.

— Через две недели устроим официальное открытие аэродрома, во время которого вашей «Черной акуле» будет предоставлено право первой посадки.

— Наконец-то у русских на Севере появится хотя бы один нормальный аэродром.

— Узнав об этом, Сталин будет приятно удивлен.

— Настолько приятно, что бросит на вас всю свою дальнюю бомбардировочную авиацию. Поэтому максимально маскироваться. Взлетную полосу, особенно ту часть её, которая устлана стальными листами, тщательно маскировать — россыпью камней, мхом, травой, маскировочными сетями, словом, чем угодно. Пилот штурмовика обратил внимание на то, что вдоль реки, между берегом и болотистой низиной, пролегает какая-то возвышенность, похожая то ли на естественный вал, то ли на небольшую дамбу.

— Есть такой вал, — подтвердил штабс-капитан.

— Осмотрите его. Пилот уверяет, что там легко может приземлиться наш трофейный У-2. Его снабдили бочками с горючим и вскоре, с промежуточными посадками, перегонят к вам. Для начала используйте его для разведки f связи с местным населением. Советский самолет с «советскими» бойцами на борту. Идеальный разведывательно-диверсионный вариант. Прежде всего, попытайтесь выяснить, где находится наш общий знакомый, вы знаете, о ком идет речь.

“ Знаю, — обронил Кротов. Речь, конечно же, шла о будущем вожде всех тунгусов и правителе Великого Тунгусстана Барсе-Оркане.

— Только будьте осторожны. О месторасположении базы он до поры знать не должен, пусть думает, что прилетаете с Фактории. При малейшем сомнении в преданности рейху ликвидировать. База нам дороже, а правителя со временем найдем.

— Прикажите пилоту штурмовика связаться со мной напрямую. Хотелось бы, чтобы он разведал местность в устье Евены. Мои тунгусы утверждают, что там могут оказаться пригнанные рекой стволы деревьев. И вообще хотелось бы знать, что там просматривается из вашего поднебесья.

— Сейчас он проведет разведку местности в радиусе тридцати километров от базы. Вряд ли аборигены способны будут отличить германский самолет от советского.

И действительно, вскоре унтер-офицер, пилотировавший штурмовик, стал сообщать, что ближайшее селение просматривается вверх по течению реки, километрах в шестидесяти от базы, а в северной части устья Эвены, на прибрежной отмели стоит брошенное суденышко, судя по всему, речной буксир. Причем никаких иных судов или шлюпок в радиусе видимости не замечено. Неподалеку от буксира наблюдаются три древесные свалки, похожие на небольшие островки. И наконец, еще одно его сообщение касалось стойбища оленеводов, расположенного на правобережье Тангарки, километрах в сорока юго-восточнее базы.

Удаляться в сторону океана пилот не решался. Где-то там, на северо-востоке от «Норд-рейха», располагалась русская застава, а рассекречивать базу своим появлением в небе над пограничным фортом ему было запрещено. Тем не менее во время облета базы с севера он обнаружил в предгорье два заброшенных шатра, частично покрытых шкурами и какими-то тканями, что тоже было взято комендантом на заметку. Он понял, что речь идет о заброшенных ненцами ярангах, а сейчас ему очень важно было заполучить образец хотя бы одной из них.

Уже перед отлетом Готтенберг получил радиограмму от командующего Стратегическими северными силами вице-адмирала фон Штингена. Командующий приказывал вести свое звено к проливу Югорский Шар, чтобы на выходе из него, со стороны суши, атаковать две баржи, которые держали курс то ли на Архангельск, то ли на Мурманск и, судя по характеру груза, доставляли к линии фронта американскую боевую технику и боеприпасы. Никакой поддержки с воздуха у этого небольшого, сопровождаемого только вооруженным ледоколом транспорта, не было. Да и вообще советские самолеты в этой зоне появлялись крайне редко, слишком уж далеко находилась она от аэродромов базирования мурманской авиагруппировки русских.

Узнав об этом из прощального слова фон Готтенберга, штабс-капитан лишь нервно покачал головой. Он представил себе, какой неожиданностью для моряков окажется появление над западной оконечностью Югорского полуострова этой воздушной «армады» германцев. Впрочем, еще большей неожиданностью оно окажется потом для советского командования.

— Поздравляю, штабс-капитан, с нашим первым общим заданием! — прокричал фон Готтенберг, заставив пилота прощально помахать крыльями своей огромной «Черной акулы». — Можешь смело считать этот наш воздушный рейд первым боевым вылетом с авиабазы «Норд-рейх»! То есть база уже принимает участие в боевых действиях.

— Считайте, что этот факт уже отражен в секретном донесении в Берлин, — почему-то не почувствовал особого прилива радости Кротов.

Возможно, потому и не почувствовал, что слишком уж явственно осознавал: в холодных водах узкого пролива, в котором у капитанов не остается никакого шанса на спасительное маневрирование, все-таки будут гибнуть… русские моряки.

31

Во второй половине дня, пообедав остатками песцового мяса, Ордаш и Загревский отправились на охоту, с твердым намерением: если и не удастся что-либо подстрелить — в чем они больше полагались на Оленева, то, по крайней мере, пройтись, размять кости, подышать воздухом и вообще убить время. А заодно осмотреть остров.

На сей раз они пошли западным побережьем, на которое Ордаш пока что не ступал. Шторм не утихал, однако холодный норд-ост сюда, на западное, защищенное скальной грядой побережье, не проникал. Волны здесь тоже были значительно слабее, а главное, они не накатывались на прибрежье, как это происходило сейчас на восточном берегу.

Скалы в этой части острова тоже казались не такими отвесными и неприступными. На многих участках берега легко можно было подняться на венчавшее остров горное плато.

— И все же не дает мне покоя этот немецкий ас, забравшийся черт знает куда и черт знает каким образом, — проворчал старший лейтенант, в очередной раз останавливаясь на вершине прибрежного холма и поднося к глазам бинокль. Он не объяснял, что именно высматривает в море, но и так было понятно: корабль. И, конечно же, не свой, а тот, с которого мог взлететь германский гидроплан.

Старшина и сам время от времени припадал к окулярам бинокля, однако ничего, кроме волнистого безбрежья, увидеть ему не удавалось. Где-то там, на севере, всплывали причудливые очертания айсбергов и ледовых торосов.

— Да черт с ним, наверху разберутся, — попытался Вадим успокоить начальника заставы. Инцидента не произошло, появление самолета зафиксировано. По начальству, как только представится возможность, будет доложено. И потом, его ведь, наверное, заметили на 199-ой и других заставах. И если бы летел он с враждебными намерениями, давно перехватили бы наши самолеты или сбили зенитки военных кораблей.