Аллоды. Игра в чертогах смерти - Дмитрий Казаков

– Починят, но мы тогда будем далеко, – заключил Эрэм.

В западной башне располагался гарнизон из дюжины канийских ратников и такого же количества хадаганцев. Проплыли мимо бревенчатые неровные стены в пятнах гнили, и пропасть оказалась уже с двух сторон – десять шагов в одну сторону, десять в другую.

– Высоко тут, – сказал Мосол, подойдя к северному краю и вытянув шею, чтобы заглянуть за него.

Дорога шла вниз, и с каждым шагом становилось теплее.

Стена влажной, блестящей зелени приближалась, от нее волнами накатывали густые, пряные запахи – цветов, звериного помета, свежей листвы, раздавленных грибов и свежей, только что пролитой крови.

Осталась позади вторая башня, необитаемая, и дорога нырнула в джунгли, будто пловец в темную воду.

Путники словно шагали по дну ущелья: сплошной занавес из стволов, листьев, шипов и усиков за одной обочиной, и точно такой же с другой, так что видно в обе стороны в лучшем случае на метр. Ясно только, что там, в глубине зарослей кто-то шевелится, хрустит и чавкает, блестят в сумраке настороженные глаза.

Расин разглядел в чаще такие же холмики, какие они проходили недавно – здесь, в Асээ-Тэпх, точно так же хоронили воинов, погибших во время бесконечных схваток за Кровавую Заставу.

И хадаганцы с канийцами, так ненавидевшие друг друга при жизни, тут, скорее всего, лежали бок о бок.

***

От паломников «отцепились» тем же вечером.

Те продолжили шагать на восток, к храму Тенсеса, а Эрэм повернул на малозаметную тропу, уводившую на юг, в глубину закутанных в саван из тумана джунглей.

Не прошли и километра, как слева открылось маленькое озеро с очень темной водой, и на другом берегу – наполовину разрушенная ступенчатая пирамида из камня цвета спекшейся крови. Расин уловил там движение и, присмотревшись, обнаружил, что в зарослях прячутся люди, как минимум трое, и все вооружены луками.

– Там кто-то есть, – сказал он.

– Охотники за сокровищами, – в голосе Эрэма не звучало и намека на беспокойство. – Если не сунуться близко, они не нападут.

– А что, тут есть сокровища? – оживился Мосол.

– Уж не сомневайся, – подтвердил восставший. – Только добыть их не так просто. Нужно их отыскать, извлечь из напичканных магическими ловушками развалин, не дать себя убить конкурентам, а их тут как блох на бродячей собаке, а затем еще добраться туда, где эти сокровища ты сможешь пустить в дело, и тащить груз придется на своей спине.

– Ну уж нет… – проворчал орк. – Уж лучше наше дело, там много волочь не придется, и пусть даже все эти темные облака… справимся, где наша не пропадала, да, подруга?

И он хлопнул по плечу шагавшую рядом жену.

Расин не особенно поверил, что их оставят в покое, но Эрэм оказался прав – охотники за сокровищами, занятые изучением джунской пирамиды, даже не приблизились к путникам. Прошуршал кто-то в зарослях полусотней метров к западу от тропы, но это мог быть и крупный зверь.

Вскоре под ногами начали попадаться обломки камня, прошли мимо торчащей из земли плиты. Глянул на чужаков оплетенный лианами идол с выпученными глазами и большим количеством рук, выплыл из сумрака остов большого здания, фрагмент стены, и в один момент стало ясно, что они идут по самой настоящей улице, и кое-где сохранились даже остатки мостовой.

– Это джуны построили? – спросил вертевший головой Мосол. – Ничего себе! Представляете, я знаю песню «Джун и лисица», она смешная, если хотите, то могу ее спеть…

– Потом, – отозвался Расин, и прыгнул в сторону.

В землю там, где он только что стоял, ткнулась стрела, другая вонзилась Эрэму в шею. Кость, выхватив меч, рванула в ту сторону, где в очередной раз тренькнула тетива, Мосол помчался в другую.

Хадаганец же швырнул один из ножей вверх.

Тот пробил полог из листвы, и вниз рухнуло тело, смачно ударилось оземь.

– Проклятье! – гаркнул Эрэм, выковыривая метательный снаряд из собственной плоти.

Кость и Мосол, судя по воплям и шуму, с кем-то сражались, а на Расина из чащобы выскочили еще двое: в тряпье и кольчугах, с дешевыми мечами, но с решительными лицами и безумными глазами.

Он отразил первый удар, отвел второй, и контратаковал сам, причем успешно. Длинный кинжал распахал одному из нападавших щеку, глубоко, до самой кости, потоком хлынула кровь.

Но раненый не обратил на это внимания, даже не вскрикнул.

Обрушил на Расина очередной удар, на этот раз сверху, и тому пришлось уходить в сторону. Крутанулся на месте, пропуская мимо сразу два клинка, и выбил один меч из державшей его руки.

Обезоруженный воин на миг замер, а потом бросился вперед с голыми руками.

Но тут в дело наконец вступил Эрэм – замерцали желтые огоньки, словно с деревьев просыпался настоящий град из светлячков, и оба нападавших застыли, как упавшие в смолу мухи.

Вот один замахивается мечом, так медленно, что можно пять раз сломать ему руку. Второй заносит кулак, видно искаженное злобой лицо, и глаза, белые, точно шарики из алебастра.

– Одного оставь! Допросим! – приказал восставший.

Расин кивнул, и ударил дважды, один раз острием, и второй – развернутым плашмя лезвием. Нападавшие с хрипами повалились друг на друга, один всего лишь без памяти, а второй – мертвым.

С разрубленным горлом выживет разве что Зэм.

Глянул в одну сторону, в другую – у Кости все в порядке, остался лишь один противник, и того она уверенно теснит, а вот на Мосла насели двое, причем один настоящий гигант, ростом едва не с орка, и тяжелый топор порхает в его руках обезумевшей агрессивной бабочкой.

Расин побежал в ту сторону.

Великан заревел, когда ему в грудь воткнулся метательный нож, но падать и не подумал. Зато качнулся в сторону и тем самым сбил с толку соратника, тот оступился и мгновенно получил по голове от Мосла.

Одного удара не хватило, понадобилось еще два, а раненого гиганта добивали уже с участием появившейся рядом Кости, и только пришпилив врага к земле тремя клинками, смогли лишить его жизни.

– Странные они какие-то, больно уж живучие, – сказала Кость, вытирая со лба пот.

– Это все? – спросил Расин, глядя на подошедшего Эрэма.

– Я никого не чувствую, хотя и перед самым нападением не ощутил ничего, – отозвался тот, легко, одной рукой поднимая с земли того из нападавших, которого оставили в живых. – Есть подозрение, что эти типы дружно объелись какой-то дряни, пригасившей свечение их разумов, сделавшей искры их сознаний тусклыми, невидимыми для взгляда мага…

Пока восставший болтал, Расин прислушивался к тому, что происходит вокруг – чары, конечно, вещь хорошая, но порой бывает куда полезнее пустить в ход старые добрые глаза и уши.

Но нет, джунгли жили своей жизнью, верещали птицы, стрекотали насекомые, квакали лягушки, и весь шум был распределен по зарослям равномерно, без зон безмолвия, что обычно появляются вокруг оказавшегося в лесу человека… или эльфа, или гоблина, неважно.