Аллоды. Игра в чертогах смерти - Дмитрий Казаков

– А, уже не спишь… – хриплым шепотом протянула Кость, сторожившая после мужа. – Хоть убей, не думала, что в этих местах может быть так холодно, и выпить, как назло, нечего.

– Сейчас огонь разожжем, – сказал Расин, вылезая из-под одеяла. – Согреешься.

Мосол монотонно посапывал, Эрэм лежал без движения и дыхания, то ли спал, то ли просто давал отдых телу, то ли вовсе пребывал в не имеющем названия состоянии, что свойственно лишь восставшим.

Заготовленные с вечера дрова легли на угли, от занявшегося костра пошло тепло.

– Хорошо… – сказала Кость, протянувшая к огню руки. – Слушай, скажи мне… Понимаешь ли ты, для чего нас собрали вместе? Я умею сражаться и убивать, и это все. Мосол хорошо поет, и в драке от него есть толк, но ума в голове у него не особо много. Ты… – она смерила Расина взглядом, – ну тоже, честно, не выглядишь умудренным магом. Зачем тогда мы нужны? Чтобы беречь вот этого? – последовал легкий кивок и опасливый взгляд в сторону Зэм. – По дороге и около пирамиды, где хранится наша цель? И все? Могли найти кого попроще…

Эта орчиха была кем угодно, но только не дурой.

Хадаганцу в голову приходили схожие вопросы, вот только озвучивать их он не спешил.

– Спросишь у нанимателя, – сказал Расин, подкладывая в костер сучковатое полено. – Когда мы с ним встретимся. Если встретимся.

Последнюю фразу он произнес вовсе не случайно – мало ли что им сказали, что извлеченный из пирамиды жезл нужно доставить в один из портов Святой Земли, и что там их будет ждать таинственный и могущественный незнакомец, умеющий трансформировать живую плоть.

Вместо него к удачливым путешественникам может явиться отряд убийц.

В том случае, если дешевле окажется заплатить им, чем раскошеливаться на обещанный гонорар.

– Посмотрим, – уверенно бросила орчиха. – Если что, я того гада из земли вырою.

Солнце поднялось над горами, и туман начал понемногу редеть, уползать в овраги и расщелины.

К этому времени они были уже в пути, шагали на восток, туда, где громоздились одна на другую пологие зеленые вершины, похожие на исполинские мохнатые шапки. Тропа, куда более узкая, чем накануне, не могла похвастаться и многолюдьем – пока не встретили вообще никого.

– Ты помнишь, вчера вечером мы развилку проходили? – сказал Эрэм, отвечая на вопрос Мосла о причинах этого. – Так основной поток от нее движется к югу, в сторону большого рынка, большого рынка Свободных Торговцев, и вот уж в его окрестностях яблоку негде упасть.

– А, – и орк глубокомысленно закивал.

– Там… – восставший осекся на полуслове, сбился с шага, и тут на вершине ближайшей горы громыхнуло, из чистого неба в нее ударила алая молния, затем еще одна.

В вышине бесшумно разверзлась черно-багровая трещина, из нее начало расти нечто вроде громадных сосулек.

– Ого! Веселуха! – воскликнула Кость, и в руках ее образовался короткий меч.

– Это демон… лезет сюда, – выдавил Эрэм с таким трудом, словно ему перехватило горло.

– Только этого нам не хватало, – пробормотал Мосол. – Чего делать будем?

– А ты спой, – посоветовала Кость. – Если у демона есть уши, то он сам сбежит.

С вершины холма, куда били молнии, заструился серебристый то ли дым, то ли туман. С тихим звоном сгустился в облако и то пошло наверх, прямо к уродливому шраму в небесах.

– А это что? – спросил Расин.

– А это тот, кто не дает демону прорваться, – судя по голосу, происходящее Эрэму очень не нравилось, хотя оно и понятно, как маг, он видел и понимал больше остальных.

Звон стал громче, облако закрыло расщелину, и та начала стягиваться, уменьшаться. Прогремел слабеющий рев, полный раздражения, и небо вновь сделалось невинно-голубым.

– Маг? – поинтересовался нахмурившийся Мосол. – Прямо говорю: не люблю я их.

– Да? А как же я? – восставший повернул голову к певцу.

– И тебя тоже, морда железная, – рубанул тот. – Но терплю, деваться некуда.

Расин хмыкнул.

Тропа сделала поворот и пошла вверх, по склону той горы, над которой пытался сломать небо демон. Через полсотни шагов стало видно, что на пути у них кто-то стоит: высокий человек в рясе и капюшоне, с тяжелым, больше напоминающим дубину посохом в руке.

– Вот и он, – проговорил Эрэм с напряжением в голосе.

– Мир вам, путники, – сказал незнакомец, когда до него осталось метров десять. – Да благословит Тенсес вашу дорогу…

Он откинул капюшон с лица, и Расин едва удержался от изумленного восклицания.

Он знал этого человека…

Произошло это на пятнадцатый день после того, как объединенный флот Империи и Лиги отплыл в глубины астрала. Среди прочих подразделений на одном из кораблей очутился и диверсионный отряд «Молния» в полном составе.

«Веселуха» началась на вторые сутки похода, а на пятнадцатые Расина вызвали на военный совет.

Что за вопросы там обсуждались, зачем полководцам оказался нужен обычный сотник – он не сумел бы вспомнить. Но в память намертво врезалось красивое, породистое лицо одного из витязей, что представлял на этом совете войско Кании.

В рясе этот бывший витязь смотрелся ничуть не менее величественно, чем в доспехе, хоть он и похудел, лоб его избороздили морщины, а густые русые волосы изрядно побила седина.

– И тебе мир, дядя, – ответила Кость. – Это ты того монстрюка заколбасил?

– С помощью доверенной мне силы Света не допустил я ныне прорыва демонского, – тут бывший витязь улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, из мрачного и даже сурового оно сделалось почти ласковым.

И тут Расин вспомнил имя: Зосима… да, точно, так его звали.

– Зло мне надлежит истреблять, не только в чудовищах астрала воплощенное, – продолжил тот, пристально вглядываясь в металлическое лицо Эрэма, – но и в душах существ, что среди прочих ходят на двух ногах… орков, эльфов, людей… бывших людей.

– Ты думаешь, мы из тех, кто поклоняется демонам? – спросил восставший.

– Если бы так, то я разговаривал бы с вами по-иному! – и мощная рука бывшего витязя крепче стиснула посох, которым вполне можно было проломить череп троллю. – Вижу я, что облако темное скрывает пути ваши, но не могу прозреть, откуда оно…

– Ну, если прозреешь, то дай нам знать, – сказал Эрэм. – А сейчас мы должны идти.

– Идите, – и Зосима отступил в сторону, освобождая тропу.

Проходя мимо него, Расин ощутил внимательный, изучающий взгляд, от которого по коже бежали мурашки. Захотелось бухнуться на колени и рассказать все, и о том, как в шесть лет стащил лепешку из пекарни, и о том, как прятался от Комитета на Суслангере, взяв чужое имя.

Судя по изумленному кряхтению шагавшего следом Мосла, тот пережил нечто схожее.