Фронтмен - Владимир Ераносян

В 1992-ом чависты отважились на путч. И тогда Кальдерон тоже остался в стороне, соблазненный хорошей должностью. Чависты проиграли. Но проигрыш, как часто бывает в экстремальной политике, обернулся победой. Чавес стал широко известен в народе. Повторив судьбу своего кумира Фиделя Кастро, после очередных президентских выборов он вышел из тюрьмы по амнистии, увенчанный ореолом защитника бедняков. Именно в этот момент Кальдерон напомнил о себе, встретив в числе верных соратников выходящего из застенков «друга».

Выиграв выборы в 98-ом, Чавес поклялся на «умирающей конституции», что вернет страну тем, кому она никогда не принадлежала — венесуэльцам. Во время инаугурации Кальдерон, к тому времени уже получивший генеральские погоны, стоял по правую руку от приносящего присягу президента. Но даже тогда звездный час генерала еще не пробил…

Спустя некоторое время Диего Кальдерон представил офицера Корсо президенту. И Альберто получил свою работу.

…Самым серьезным испытанием для новой власти стала попытка государственного переворота в 2002-ом. Именно в те дни имя Диего Кальдерона, выступившего против мятежников-коллаборационистов, стало широко известно.

Циники утверждают: скромность — прямой путь к забвению. Фраза стала крылатой, но вряд ли она отражает суть истинной популярности. Народ легко может забыть вынырнувших из мутной воды героев, включая истинных, если они не напоминают о себе. Но так же легко люди пресыщаются героическими образами или вечно живущими в телевизоре персонажами, если те светятся на экранах по поводу и без него… Диего Кальдерону забвение не грозило. Он обладал редкой способностью выходить из тени лишь в наиболее перспективное для паблисити время.

Он никогда не надоедал зрителю, так как был интересен, самостоятелен и могущественен… Отсутствие харизмы уровня Чавеса компенсировалось аристократическим лоском, холеностью наследника латифундии и военной выправкой. Невооруженным взглядом в образе дона Кальдерона читалась возможность добыть деньги на любой проект. Политический, экономический, медийный…

Что для дона Кальдерона горстка алмазов? Ничто… Даже неудобно обращаться к нему с таким пустяком. Можно было попросить об одолжении торговцев колумбийскими и венесуэльскими изумрудами, которые без труда взяли бы на свой борт неучтенные камушки и выгодно продали бы их на Тель-Авивской бирже. Есть там один Ицык. Дон Альберто как-то помог еврею с просроченной визой. Но ведь на это потребуется немало времени. А сеньор Кальдерон здесь. В шаговой доступности. Дельце плевое. Альберто был уверен, что выручит хорошие деньги за алмазы друга Анхеля, а главное, что провернет это быстро. Денек-другой, не больше. Вот почему Альберто Корсо явился к дону Кальдерону…

* * *

Альберто высыпал камни на стол в гостиной сеньора Кальдерона, когда они остались тет-а-тет.

— Ты же не думаешь, что я готов купить их прямо сейчас? — лукавый прищур генерала вернул офицера Корсо к реальности.

— Конечно нет, дон Диего. Я все прекрасно понимаю. Если для Вас это обременительно, я обращусь к кому-нибудь другому… Просто я подумал, что сейчас, когда в стране галопирует инфляция, алмазы — самое надежное вложение капитала… — изложил он причину своего обращения к генералу.

— Стало быть, ты действуешь в моих интересах? — почесав подбородок, генерал смерил визитера недоверчивым взглядом.

— По-моему, я уже не раз доказывал Вам свою искреннюю признательность, — заверил Корсо.

— Признательность — да, но я предпочитаю преданность, — не стал скрывать дон Кальдерон.

— Да, но преданность долгу для меня почти равна верности в дружбе.

— Почти? И что же для тебя превыше?

— Превыше всего — честь…

— Это слова кадрового офицера. О’k, амиго, я помогу тебе и в этот раз. Наши долги сведут нас в могилу, но лучше платить по ним, иначе в могилу сведут люди, которым мы должны…

— Я бы не хотел, чтобы моя просьба воспринималась, как выполнение долга, дон Диего.

— Считай это дружеской услугой.

— Так думать приятнее, — Альберто собрался откланяться, но что-то заставило его спросить, — Дон Диего, надеюсь, о нашем разговоре с глазу на глаз никто не узнает?

— Меня ли предупреждать… — понимающе изрек генерал.

— Здесь только часть камней, — сказал Альберто на прощание, — Не спрашивайте меня об их происхождении…

— Адьос, амиго, сегодня в Венесуэле никого не интересует происхождение…

Заведя с пол-оборота свой мотоцикл, дон Альберто запрыгнул на него, словно ковбой Мальборо на гнедого жеребца и помчался в офис, что находился напротив президентского дворца. Надо было дать инструкции ребятам по организации охраны белорусских нефтяников, прибывающих в Каракас на следующей неделе…

* * *

В непосредственной близости от офиса секретной службы по иронии судьбы патрулировала та самая парочка продажных полицейских, которая днем раньше облегчила мои карманы на сто евро. Выволочка на бульваре Сабане Гранде от надменного «чависта» никак их не образумила. Они шныряли глазами в поисках очередной жертвы, за счет которой можно было безнаказанно поживиться.

На радость у дворца Мирафлорес они заметили двух туристов, фотографирующих фасад здания, увешанный красными стягами и революционными транспарантами. Маршрут патрулирования продажные полицейские выбрали по собственной инициативе, поэтому нужно было действовать расторопнее и желательно подальше от посторонних глаз…

— Фоллоу ми, пор фавор[22]… Хиа фото но поссибле…

Парочка местных «копов» не произвела на туристов ровным счетом никакого впечатления, даже после того, как изъяла фотоаппарат, а их «суржик» мог рассмешить не меньше их «грозного» вида. Особенно, если в роли зрителей представления выступает бывший контрактник и бывший боевик, и если оба они вооружены. Русские «туристы» молча проследовали в подворотню, заставленную смердящими контейнерами для мусора, для вывоза которых на свалку, по всей видимости, требовался специальный указ президента.

Гараев, используя свои связи в Госнаркоконтроле, устроил все в лучшем виде. Из Москвы в головной офис родственной структуры в Каракасе позвонил достаточно высокопоставленный чиновник, который уведомил об имеющейся оперативной информации по поводу пребывания в Венесуэле особо опасного российского наркоторговца, находящегося в международном розыске по линии Интерпола. Для поимки преступника в Венесуэлу, отрядили лучших специалистов. Ну, а то, что специалисты без оружия как без рук объяснять коллегам не требовалось. Даже американскому управлению по борьбе с наркотиками ДЭА в Венесуэле не препятствовали, правда, до поры до времени, пока не заподозрили янки в шпионаже. С Россией Венесуэла дружит, покупает у нее самолеты, вертолеты и автоматы. Так что ничего зазорного в том, что по Каракасу недельку-другую погуляют вооруженные русские ищейки, в руководстве анти-наркотического ведомства не нашли. С наркотиками в одиночку не справиться, в Венесуэле — перевалочной базе колумбийского и боливийского трафика — тем паче. Пусть и русские включаются. В аэропорту у русских просто проверили паспорта. Более тщательный досмотр по распоряжению начальства не производился.

Обыск взяли на себя мечтающие стать коррумпированными патрульные, которым суждено было отойти в мир иной мелкими вымогателями. В носках угрюмого русского со шрамом не было ни грамма кокаина. Сей факт не успел удивить блюстителя закона, так как он получил пулю в затылок и замертво рухнул в картонную коробку с нечистотами. Недовольная крыса, лишенная своего уютного приюта, шмыгнула в сторону второго стража законности, словно передавая тому эстафету смерти. Второй выстрел сделал все тот же остроносый брюнет, который никогда не ждал распоряжений насчет отстрела «ментов». Он не любил их ничуть не меньше, чем контрактников…

— Фотоаппарат…

— Что?

— Фотоаппарат забыл, — напомним Шрам собравшемуся уйти Аслану.

Аслан сорвал камеру с шеи убитого полицейского.

— И еще кое-что ты забыл, — Шрам посмотрел на напарника изподлобья.

— Запомни, я стал наемником не от хорошей жизни… — по-волчьи оскалился чеченец.

— И я был солдатом-бессребреником. Но ни твое, ни мое романтическое прошлое — не повод отлынивать от прозы настоящего. Я в последний раз делаю за тебя грязную работу. — Шрам подошел к убитым и произвел по выстрелу в затылок каждому. — А теперь пошли искать этого дона Альберто…

* * *

Количество автомобилей стоимостью от 200 тысяч евро, припаркованных у ресторана на Кутузовском 5, указывало на светский характер мероприятия. Оля припозднилась, и все же не улизнула от объективов самых морозоустойчивых папарацци — на улице было не по сезону прохладно.