Фронтмен - Владимир Ераносян

Став в 1998 году президентом страны, Чавес приблизил заслуженного команданте Корсо по рекомендации своего соратника генерала Кальдерона, правда, после тщательного изучения личного дела кандидата. И хотя Корсо был протеже теперь уже бывшего главкома сухопутных войск, отставного генерала Диего Кальдерона, Чавес не уволил Корсо, не раз доказавшего свою преданность и казавшемуся президенту просто хорошим человеком, не способным на предательство.

Дон Альберто очень переживал, что уважаемый им генерал Кальдерон неожиданно перешел в стан оппозиции. Он был благодарен ему за все. И как-то даже имел возможность ответить на благодеяния генерала пустяковой на первый взгляд услугой…

В доме Диего Кальдерона тогда случилось ЧП. На территории ранчо у подножия горы Авила произошло убийство. Причем, произошло оно при весьма загадочных обстоятельствах.

…На вилле генерала в числе многочисленной прислуги трудился один выходец из окраинного района «ранчо». Его звали Энрике. Никто в доме не называл слугу по имени, предпочитая величать его Кике. А ведь Кике очень гордился своим именем. Обитатели гетто, где парень пользовался большим авторитетом за политинформированность, не сомневались, что звучное имя Энрике имеет происхождение от величественного имени с царственным лоском, что украшало метрики венценосных особ. Энрике было производным от Генрих! Соседи давно повадились приходить к Энрике за советом, часами болтали с ним о том, о сем, доверяя его взвешенному мнению и внимая его прогнозам о светлой жизни. Единственное, что они не могли взять в толк, так это двух странностей друга…

Первая заключалась в том, что в дом Энрике каждое воскресенье приходил какой-то бородатый проходимец с палитрой и связкой кистей. Этот живописец, похожий на привокзального бомжа, учил маленького Бачо мазать кисточкой по холсту и получал за свое наставничество приличное по меркам «барриас» вознаграждение. Вторая странность и вовсе казалась непозволительной. Особенно мужчинам, избравшим для подражания образ мачо. Как такой осведомленный парень мог стать подкаблучником?

Его упрямая супруга Мерседес вила из Энрике веревки. А еще эта неугомонная бестия была непреклонна в отношении местных гангстеров, которые всякий раз в конце месяца собирали мзду с их безропотного квартала. Она, пренебрегая бесконечным угрозам и предупреждениям, не позволяла мужу расставаться с весомой толикой кровно заработанных семьей денег, а иной раз, выгоняя вон «сборщиков», даже позволяла себе грубые реплики в адрес уличной шпаны:

— Попробуйте отнять у меня хоть боливар! Я не для того не пошла в проститутки, чтобы не ценить деньги! А если вы посмеете тронуть моего Энрике, вам придется расправиться со всей его семьей! Включая меня и десятилетнего Бачо! Не заставляйте брать грех на душу! Мы тратим последнее, чтобы научить его рисовать, но я потрачу все, если придется, чтобы он научился стрелять. Так он быстрее изменит мир к лучшему!

Как ни странно, рэкетиры обходили стороной хибару Энрике и Мерседес, предпочитая не связываться с «безумной фурией».

Что до Энрике, то у него в свое оправдание всегда была смешная история про чистилище и архангела Гавриила. Он часто пересказывал друзьям этот рассказ о том, как в преисподней архангел построил всех мужчин перед вратами рая и ада. «Те, кто правил в семье, встаньте по правую руку от меня, — приказал ангел Господний, — Те же, кто был подкаблучниками, встаньте по левую руку». Все мужчины переместились налево, и только один осмелился встать у правой руки архангела. Подкаблучники с завистью смотрели на единственного настоящего мужчину, у которого получилось исполнить свое предназначение и стать главой семьи. Архангел Гавриил тоже посмотрел на него с уважением, и все же спросил:

— Ты чего здесь встал?

— Не знаю, мне жена сказала здесь стоять, вот я и стою… — последовал ответ.

Пусть говорят, что он подкаблучник. Если бы люди знали, как любит он свою Мерседес, и как она любит его, то не стали бы трепать языками.

…Это на работе Кике был главным «подай-принеси». В семье Энрике очень уважали. Ведь он был кормильцем, очень любил свою жену и десятилетнего сынишку Бачо. Кике был мастером на все руки, и когда после боливарианской революции новые власти пообещали провести в непосредственной близости от его собственноручно выстроенной хижины канализационную трубу, Энрике поклялся, что скоро его сынишка будет ходить не в выгребную яму, а в самый настоящий унитаз. Все началось именно с той злополучной клятвы маленькому Бачо…

В престижном универмаге в районе Чакао, куда Энрике вместе с сынишкой пришел навестить свою супругу Мерседес, наконец-то устроившуюся на новую работу, было многолюдно. Не смотря на неутихающие митинги оппозиции, спровоцировавшие очереди на бензоколонках и пробки на ключевых магистралях, на всех этажах, лестницах и эскалаторах толпились люди. Здесь было красиво и чисто, не то, что в гетто. Основная масса глазела на витрины больше из любопытства, нежели от желания что-то купить. Все было баснословно дорого, а для таких, как Энрике — и вовсе заоблачно. Бачо же взирал на все с разинутым ртом. Воспринимая люминесцентные вывески и наряды на манекенах словно чудо.

Мерседес взяли на испытательный срок без зарплаты в качестве оценщицы в ломбарде. Ее научили проверять золото на пробу с помощью реактивов и взвешивать лом на электронных весах. Драгоценные камни оценивал огранщик — старик по имени Рикардо, рабочее место которого находилось по соседству с молодой женщиной. В обязанности Мерседес так же входила выплата денег за мелкий лом. Плата за грамм из-за перманентной инфляции была настолько мизерной, что лом почти никто не сдавал. Как, впрочем, и камни. Цена же за ювелирные украшения превосходила все мыслимые границы. Поэтому без работы скучали и продавщицы готовых изделий, и ювелир, дремлющий на стопке жирных каталогов. Здесь рассчитывали только на залетных туристов, шастающих в семизвездочных оппозиционных самбреро на головах с керамическими фигурками Чавеса в руках, вовсе не придавая значения вопиющей политической несостыковке приобретенной сувенирной продукции. Рады были и подпольным миллионерам, которые даже в условиях инфляции и дефицита, все равно любили делать подарки своим женам и любовницам. Не ждали только безденежных и неряшливых по виду жителей гетто, которые могли оказаться здесь либо в ранге полотеров, либо из большой любви.

Мерседес застеснялась, когда увидела мужа у стеклянного входа в ювелирный бутик. Одет он был чисто, но бедно. В лице его читался испуг и угадывалось пролетарское происхождение. Она вышла из магазина и зашипела на мужа:

— Ты чего приперся?!

— Мы с Бачо пришли тебя проведать…

— Проведали и ладно. Ступайте себе гулять — хозяин вот-вот нагрянет. Скажет: не успела выйти на работу, уже родню притащила. Давайте, давайте, и не обижайся… — Мерседес поцеловала Бачо в лобик и юркнула обратно.

Энрике послушно взял Бачо за руку и зашагал к эскалатору. Вдруг сын признался, что уже давно терпит и очень хочет в туалет. Энрике быстро отыскал нужное заведение и провел мальчугана в кабинку. Он ждал Бачо у двери, но сын все не выходил. И тогда Энрике постучался. Дверь была не заперта. Бачо стоял одетый и плакал. Отец спросил:

— В чем дело?

Бачо ответил:

— Здесь так красиво. Я боюсь это испачкать.

Папа расстегнул штаны сынишки и посадил на белоснежный унитаз со словами:

— Давай, мой милый, а то мочевой пузырь лопнет. Я клянусь тебе — у нас дома обязательно будет такой же унитаз.

Бачо, счастливый от все же состоявшегося облегчения и папиного обещания, недоверчиво прищурил глаза.

— Что, ты мне не веришь? — Энрике потрепал сына за щеку, — Ладно, тогда я тебя напугаю. Произнеся свою потешную угрозу, Энрике, спустил воду, и Бачо действительно испугался, но только на секунду. Испуг сменился удивлением, породившем мечту. Когда-нибудь у них дома будет такой же аппарат с водопадом. Так сказал папа.

…Каждый раз, обрабатывая антибактериальными растворами обе ванные комнаты и бассейн сеньора Кальдерона, Кике в тайне любовался унитазом хозяина, а однажды отважился сходить в него по-маленькому. Эта нехитрая процедура привела его в неописуемый восторг. Он подумал, какое удовольствие должен будет испытать его сынишка, когда он пописает в это белое эмалированное устройство с волшебной кнопкой на сливном бочке, на которую достаточно нажать — и нечистот как не бывало! Шипящий поток, уменьшенная в тысячи раз копия водопада Салто Анхель, беспощадно проглотит желтизну и унесет ее в бездну. Канализация — великое изобретение умнейших людей, стала доступна для них, обделенных комфортом обитателей трущоб только в 21 веке, и то лишь благодаря революции.

Трубу в гетто прокладывали медленно. Работы тормозились не вследствие финансирования, а из-за перманентных столкновений банд. Поэтому реализация уже осязаемой мечты откладывалась на неопределенное время, которого Кике, безусловно, должно было хватить на выбор в магазине сантехники добротного унитаза.