К далекому синему морю - Дмитрий Манасыпов

– Ты сам все знаешь, – Яна повернулась к нему. – Единственное, что могу сделать… раскинуть карты. Ты же хочешь знать больше?

Морхольд напрягся. Хотел ли он знать больше?

– Нет. Не хочу.

– Почему?

– У него есть надежда, сестренка, – Гамбит полюбовался тускло сияющей кромкой ножа, – только ею и живет. А твои карты имеют привычку говорить чистую правду. Она нужна не всем и не всегда.

– Это точно, – Морхольд почесал бороду. – Побриться бы надо. Наверное.

– Утром. Воды осталось только для еды и питья, – Жива вздохнула. – Потерпишь.

Снова замолчали. Тихо потрескивало. В печи, в стенах фургона и за ними. Дрова, доски и металл креплений бортов, гнущиеся под ветром деревья. Огонь плясал, распространял вокруг самое настоящее живое тепло. Пахло глинтвейном.

Морхольд совершенно не удивлялся глинтвейну. Лосям. Фургону поистине исполинских размеров. И тому, что эти люди могли путешествовать по пустошам, лежавшим на много километров вокруг. На дворе царила Беда, и чего только не случилось за ее двадцатилетнее царствование.

– Сейчас бы посмотреть чего… – неожиданно вздохнул здоровяк Петр. – Сериал.

– «Игру престолов», – Жива критически посмотрела на вязание. – Чего там дальше случилось?

– А мне не нравилось. – заявила Яна и посмотрела на Морхольда. – Чего?

– Тебе лет-то сколько?

– Больше, чем кажется. Свежий воздух, относительно здоровая пища, – девчонка пожала плечами. – Видела я «Игру престолов». Весь первый сезон, его же только показали? Не нравилось мне. Сиськи, сиськи, интриги. Кровища. Еще сиськи, немного сказки и снова сиськи. И кровища.

– Сиськи и кровь-кишки-мозги-по-стене – это про Спартака, – Гамбит лихо прокрутил между пальцев здоровенный глоткорез. – Да, я тоже чуть старше, чем выгляжу. Мне старший брат разрешал в ВК смотреть. Клевые сиськи порой показывали.

– Только «Настоящий детектив», – Шимун глотнул из кружки, – только хардкор.

– Хайзенберг, – Морхольд зевнул, – вот Хайзенберг это круто.

– Не-не, – Яна улыбнулась. – Мне «Гарри Поттер» нравился.

– Это не сериал.

– И что?

– Ну да. А мне не нравился. Хотя нет, вот «Голодные игры» еще исключительное шайссе.

– Чего? – не понял Шимун.

– Дерьмо, – пояснил Морхольд, и Шимун согласно кивнул. – Хуже могут быть только «Сумерки».

– Ничего вы не понимаете в любви, – Жива быстро, петля за петлей, строчила шарф. Именно шарф. – Чувства, отношения…

– Вампиры, – буркнул Петр, – или еще какая-то дрянь. Чего только не придумывали, лишь бы бабла с людей срубить.

Морхольд хмыкнул и решил переодеться. Своя одежда высохла, а она, как известно, куда ближе к телу. Когда вернулся, все так и спорили про кино.

– «Сумерки»… как-то бредово, – Гамбит скривил рот, – хотя и чутка весело.

– Это да, – Петр хмыкнул. – А мне нравились кинокомиксы. И Грейнджер тоже… потом, когда выросла.

– Да и ладно, – Жива посмотрела в опустевшую кружку, – нам ночь пересидеть надо. А ведь, ребят, хорошо сидим…

Никто не возразил.

За бортом, пробившись сквозь вой ветра, треск и скрип досок, рыкнуло. И тут же успокоилось. И снова, перекрывая все прочие звуки, – рев уже в несколько глоток, и тонкий визг.

– Твою мать! – Шимун вскочил. – Лоси!

В его руке, взявшись из ниоткуда, щелкнула, переламываясь, двустволка. Патроны, судя по всему, он носил в патронташе, пришитом к широкому поясу. Красные пластиковые цилиндры нырнули в стволы, ружье щелкнуло еще раз. Громко, отчетливо давая знать – мужчина готов к бою.

Снаружи грохнуло, да так, что кусок борта просто разнесло. Вместе с плечом Шимуна, отлетевшего к стене и медленно сползшего по ней. Не узнать звук Морхольду было невозможно. Такой заряд пороха применялся только в одних боеприпасах, знакомых ему. Для КС-23. А раз так, он в одну секунду отчетливо осознал – кто стоит на улице и что двое мальчишек-мутантов, живших под мостом, точно и бесповоротно мертвы.

– Шимун! – Жива отшвырнула вязание и рванулась к упавшему мужчине. – Шимун!

Гамбит хищно оскалился, откинул до сих пор незаметный люк.

– Стой! – Яна вскочила, дернулась было за ним.

Рыжая голова мелькнула и пропала в проеме, откуда тут же, завывая, ветер забросил внутрь несколько пригоршней снега и заткнулся, прихлопнутый люком.

Петр подхватил упавшую двустволку и пошел к двери. Оглянулся, ища глазами Морхольда.

– Ты про это говорил?

Тот только кивнул.

– Убью его, их… разберусь с тобой.

Теплая толстая рубашка на груди лопнула, выпустив наружу… две руки. Еще две руки. Короткие, мускулистые, сплошь в лоснящихся от пота валунах мышц. Петр перехватил этими руками ружье, а двумя обычными схватил колун и пешню. Грузно протопал к двери. Дверь, практически выбитая ударом ноги, жалобно скрипнула. В фургон ворвался свирепый вой ветра, потянуло холодом.

Морхольд, поморщившись, встал. Достал свою рогатину, нацепил пояс с топориком и, выдохнув, двинулся на помощь. Уж что-что, а она потребуется. Хотел помешать Яне пойти следом, но не успел. Девчонка, мазнув по нему ненавидящим взглядом, выскочила первая. В ее руке, блеснув царапинами и сколами покрытия, уютно устроился «Грач».

За дверью, пронизанная насквозь жгучими плетьми бури, властвовала белесая и практически непроглядная мгла. Морхольд, раскатав шапочку-маску и подняв капюшон плаща, спрыгнул вниз, прямо как в омут, слепо и надеясь на удачу. Приземлился, прищурившись и стараясь рассмотреть хоть что-нибудь.

Ветер стихал.

Снежная круговерть чуть успокоилась. Проглянула начавшая уходить луна. Ее тусклого серебра хватало на малое: не потеряться и с превеликим трудом разглядеть что-нибудь рядом. Морхольд разглядел следы. Яны и Петра, ведущие к животным. Там же, видно, прихваченный из фургона, полыхал длинный факел, кривя пламя под напором ветра.

Снег, утоптанный лосями, темнел кровью. Ее оказалось столько, что вспомнилась скотобойня в Кинеле, когда туда пригоняли скотину. Морхольд, подойдя, встал за спиной Яны. Девчушка сидела на коленях и гладила голову лосенка, не мигая смотрящего прямо на Морхольда. Горло ему перерубили практически полностью, до позвонков.

– Посмотри на борт, – тихо, не оборачиваясь, шепнула Яна.

Морхольд взглянул на фургон, затянутый брезентом. Снег облепил его почти полностью. Но в одном месте белый покров недавно стерли, одним сильным движением руки. И казавшиеся черными в свете факела буквы виднелись очень хорошо.

СДОХНУТ ВСЕ

– Кто это? – Яна повернула к нему лицо. – Что ты сделал?

– Ничего… – Морхольд уставился в снегопад, густой, но уже не такой дикий. – Просто не захотел умирать. Ему не понравилось. Где парни?