Ричард Длинные Руки — принц-консорт - Гай Юлий Орловский

Я поднялся, все сразу посерьезнели, Эдгар тут же подхватился, но я жестом велел ему и всем сидеть. Боудеррия спросила упавшим голосом:

— Так как насчет…

— Мне пора, — прервал я. — Пока уйдем в глухую оборону. Следующий здесь появится не скоро, если ваши подсчеты не спьяну. Похоже, эта пентаграмма срабатывает раз в два месяца. Так что есть еще время, но не начинайте праздновать!.. Я пришлю обоз с кузнецами, священниками, алхимиками и прочими… специалистами, а вы сами думайте уже сейчас, как обезопасить здешние земли.

Бобик вскочил и понесся звать арбогастра. Когда тот прибыл и с готовностью повернулся боком, приглашая в седло, все поднялись и встали в ряд.

Боудеррия обняла сюзерена, я крепко поцеловал ее в губы, не по-боудеррьи нежные, вздохнул и вскочил в седло.

Амброз стоит между Малькольмом и Максвеллом, чувствуя к обоим нечто родственное, на лице сожаление, что наше знакомство заканчивается так быстро.

Все выхватили мечи и вскинули над головой.

— Ричард!

Я в свою очередь поднял над головой кулак.

— Победа!

Бобик подпрыгнул на всех четырех и ринулся огромными скачками, все ускоряя бег.

Глава 10

От встречного ветра я спрятался в пышную гриву арбогастра, в голове стучат государственные заботы, в том числе мысли, что сейчас в мой глубокий карман текут широкой рекой налоги из Сен-Мари, Турнедо, Варт Генца и Скарляндии, так что ответственность на моих плечах все тяжелеет, нужно распоряжаться разумно и даже мудро, а я не уверен, что не наломаю дров, так как взял, как мне кажется, слишком уж бодрый темп, как на стометровку, а здесь должен быть марафон.

Армландию тронуть пока не решаюсь, пусть пока гордо хранит свои вольности, но королевскую систему сбора налогов в Ламбертинии и Мезине велел развернуть в самом срочном порядке, пока не опомнились.

Собственно, везде, где стоят мои армии, нужно вбить в головы, что отныне налоги собирает только король. Местным лордам любого королевства, что по эту сторону Большого Хребта, безразличны проблемы флота какой-то Сен-Мари.

В первых же селах по дороге от пентаграммы я вызвал старост и велел немедленно послать плотников, вот направление, там вас ждут.

За несколько миль до Савуази впереди показалось и начало приближаться такое, что я придержал Зайчика, чувствуя, как все внутри встрепенулось, а сердце застучало быстрее.

С холма хорошо видно, как почти на протяжении мили удивительно широкая и прямая дорога облеплена с обеих сторон зелеными муравьями. Присмотревшись, я разглядел, что дальше она упирается в болото, нет, не заканчивается там, а идет через болото уже сейчас, постепенно забрасываемое землей и камнями.

На той стороне болота тоже разгружают глыбы, привезенные могучими волами. Тролли, ухватив такие камешки по сто-двести фунтов весом, прут их к мутной жиже и сбрасывают в липкую грязь, взметывая темные брызги.

Женщины и дети тащат мешки с землей и высыпают следом. Таким образом болото, если и не исчезнет сразу, все же будет перерезано пополам насыпью, а затем обе половинки со временем высохнут сами по себе.

Мелькнула слабая мыслишка о запрете эксплуатации детского труда, однако с другой стороны — дети должны помогать родителям, правильный педагогический прием. Я сейчас вроде Макаренко, что воспитывает здоровые полноценные личности через труд приобщения к протестантской этике, а дальше выпускает уже готовых личностей в свободное демократическое общество с чистой совестью или что там у них вместо нее.

Можно бы снять прямо отсюда бригаду и послать к Боудеррии, но, боюсь, в ее отряде окажутся не готовы встретить зеленокожих союзников и не смогут полноценно сотрудничать. Да ладно, тех ремесленников, которых направил из ближайших сел по дороге, должно хватить.

— Вперед, — сказал я недоумевающему Зайчику, — это я так, помечтать стопнулся. На скаку мечтать нельзя, для полноценного мечтания надо вообще весьма лечь.

И хотя мечтать вроде бы не вредно, но это как бы не по-мужски, хотя именно мужчины и мечтают больше всего, но помалкивают, зато уверяют, что мечтают только женщины, а они выстраивают глубоко продуманные планы, как я вот, на целый ход вперед.

К примеру, с паровозом никаких мечтаний, а чисто технические трудности; а вообще с ним все настолько понятно, что еще в древней Элладе у Герона Александрийского по саду бегала игрушечная тележка с паровым двигателем. Просто в благословенной Элладе, где все растет на деревьях, никуда не нужно ни ходить, ни ездить, у каждого эллина, даже самого бедного, не меньше двух рабов, что и так все привезут. Но мы не они, и у нас будут как хорошие дороги, так и средства передвижения, достойные нашей великой… гм… нашего добровольного объединения свободных демократических королевств под знаменем гуманизма и либеральных базовых ценностей тоталитаризма.

Бобик снова унесся вперед, я начал тревожиться, но на горизонте появился и быстро приблизился отряд шлемоблещущих рыцарей с грозно развевающимися знаменами, все в железе, цветные конские попоны стали серыми от грязи, а на белых плащах крестоносцев красные кресты настолько выцвели, что едва различимы.

Зайчик начал тормозить чуть ли не за милю, и на сближение мы пришли вполне в нормальном черепашьем галопе.

Во главе отряда на великанском коне широкий в плечах гигант, а когда снял обеими руками шлем и передал оруженосцу, солнцу открылось массивное и помеченное боевыми шрамами лицо, суровое, с тем минимумом морщин, что отмечают привыкшего к лагерной жизни и походам человека, когда кожу постоянно подтягивают и держат в тонусе свирепые ветры, зимние морозы и летний зной.

Соскочил он достаточно ловко, несмотря на вес, преклонил колено и едва не упал от напрыгнувшего Бобика, что настойчиво уговаривает играть.

— Сэр Клемент, — сказал я благосклонно.

— Ваше высочество…

— Сэр Клемент, — сказал я, — поднимитесь, могли бы и не спешиваться. Благодарю за то, что прибыли в Турнедо таким ускоренным маршем. А остальная армия?

— Идет следом, — прогудел он мощно. — Мы не на чужой территории, можно не страшиться вот так далеко вперед от главных сил. А Будакер заверил, что теперь ему и самому там делать нечего, вендоверцы притихли.

— Пусть бдит, — сказал я. — Вы тогда так вовремя к нему успели.

— Ваше высочество, ваша похвала…

— Уверен, — прервал я, — вы просто обязаны отдохнуть в своем замке, где в ваше отсутствие мудро правит ваша супруга… кстати, как она? Мне она показалась вам под стать: достаточно крупная, дородная, красивая и спокойная нравом.

Он ответил спокойно:

— Все верно, ваше высочество.

— Хотя, — сказал я, — могу предложить походя еще одно небольшое дело, даже дельце.

Он взглянул на меня исподлобья.

— Ваше высочество?

— Готовы?

— Любой ваш приказ, — ответил он. — Немедленно.

Рыцари, обступив нас полукругом, слушают почтительно, все в полном вооружении, даже в шлемах, несмотря на солнечный день, только и послабления, что забрала подняты, Клемент Фицджеральд дисциплину умеет поддерживать не только в малых отрядах.

— Хорошо, — произнес я, — тогда передайте командование заместителю… надеюсь, у вас с этим все в ажуре?

Он прогудел мрачно:

— Да, ваше высочество.

— А пообедаете в седле, мы же воины?..

— Слушаюсь, ваше высочество.

— Заодно и отдохнете вволю, — сказал я великодушно. — Минут пять вам хватит?.. А обстоятельный доклад о всяких неприятностях и о том, что вам мешает танцевать, выслушаю позже.

Он поклонился.

— И минуты хватит, ваше высочество.

— Действуйте, — велел я.

Клемент отъехал к своим, мне показалось, что он сказал всего одно слово, тут же вернулся ко мне, как всегда суровый и с непроницаемым лицом все видавшего.

— Ваше высочество…

— Готовы? — спросил я. — Тогда чуточку меняем направление. Савуази подождет, по дороге нужно заглянуть еще в одно местечко. Государственная, так сказать, необходимость.

— Куда скажете, — ответил он гулким голосом.

Бобик сделал вокруг нас пару кругов и понесся прочь крупными скачками.

— Все больше удивляюсь, — сказал я, — как это он понимает, куда хочу поехать на этот раз… гм…

Стальной отряд за нашими спинами начал отдаляться, а когда я оглянулся, они уже двигаются ровной колонной в сторону Савуази, знамена гордо реют на высоких древках, доспехи хмуро и предостерегающе поблескивают, хотя и покрытые дорожной пылью и грязью.

Солнце ушло за тучи, воздух разом стал сырым, а земля потемнела. Издали донесся собачий лай, Бобик даже не повернул на бегу в ту сторону голову, а Зайчик фыркал и просился перейти в карьер.

Мы промчались через небольшой лесок, конские копыта шумно шелестели по толстому слою прошлогодней листвы, уже коричнево-черной, над верхушками деревьев пролетела, шумно хлопая крыльями, стая гусей, и Бобик сразу насторожился, проводил их долгим взглядом, затем ринулся в ту сторону.