Воспитанник Шао.Том 1 - Сергей Разбоев

— И вот на днях сообщение, что в районе восточнее Маньчжурии от русских на нашу сторону кто-то перешел границу. По данным охраны, переходу предшествовала непродолжительная перестрелка. Думали, свой. Вышли встречать — не сошелся. Преследовали. Потеряли четыре человека. Двое ранены. Там же дополнительно была создана группа преследования. Перекрыли пути. Вышли на след. В одной из горных теснин принял бой. Семеро убито, четверо ранено. Пока отсиживались, карабкались, высматривали, окружали — исчез. Следы привели к ручью.

— И когда это произошло, товарищ майор? — плохо сдерживая негодование, спросил генерал.

— Сутки, ночь… Сейчас третье утро.

— Трое суток. И только сейчас мне об этом докладываете!

Гулким хлопок папки об стол веско утвердил, что шеф расстроен не на шутку.

— Рядовое событие. Мало ли кто по кордону шныряет. Уголовников не счесть. Это же не курорт, где человек, упавший в лужу, вызывает повышенный интерес. Там к подобному безобразию привыкли. Тем более после долгих инцидентов. Никто не предупреждал, что может произойти особый случай.

— Нет, смотри, какие порядочные кадры наши офицеры?! Что-то раньше подобного я не замечал. Товарищ Чан, найдите средства наказать тех лиц, которые не приняли своевременно действенных мер. Майор, где прикажете сейчас встречать aгентa? Где?

— В провинции Хэйлунцзян, товарищ начальник, — призывно отчеканил подчиненный.

— Вы умны и сметливы, товарищ Винь, и были бы, наверное, гениальны, если бы потрудились уразуметь, что эта провинция никак не меньше по территории самой Франции. А теперь не пожелали бы вы ответить мне на несколько осторожных вопросов? Первое. По тем частым запросам командироваться в данную провинцию, которые вы требовали для личного контроля дел на местах, и по тому, что вы находились в Харбине, нет — в Цицикаре, я могу с большой долей уверенности утверждать, что лично вы были готовы к случившему. Не так ли?

Винь, будто облитый проявителем, стоял с красными пятнами на холеном лице. Открывал рот, пробовал сказать, но получалось бессвязное и тихое:

— Н-никак н-нет. П-просто ч-чистая с-случайность. К-кто мог з-знать.

— Почему же вы, всегда такой предупредительный и торопящийся высказать все новости, спешили на сей раз не ко мне, пред мои, к сожалению, не такие зоркие очи, а туда, в неприветливые горы юга, где более расторопные и смышленые граждане всадили в вас медицинский локализатор?

— По логике вещей, если это мог быть монах, то они обязаны были знать.

— Странно, наши агенты не заметили, чтобы монахи шныряли вдоль границы. Они были удовлетворены той информацией, что поступала от нас. Кто вам натолкал таких вздорных мыслей? Вы не догадываетесь, майор, что до меня кое-что доходит, наверное, основательнее, чем до вас. Я знаю, на кого переложить неудачу первых дней. Догадываетесь о мотивах?

— Вы, наверное, на меня намекаете?

— О, нет-нет. На товарища Чан Кайши.

— Зачем вы так. Я работник полезный.

— Поэтому мне и жалко вас. Вам портье работать или администратором.

— Вы недооцениваете моих возможностей, — свербяще загнусавил Винь. — Мой послужной всех устраивает.

— Именно что устраивает, но никак не характеризует вас. Я никогда бы не подумал, что наши кадры могут, не зная никого из старейшин, шустро, по-гестаповски, ломиться к ним с оружием и приказами. Они с вами еще законно поступили.

— Кто бы мог подумать.

— Вас бы, майор, в штрафной батальон на месяц.

— Виноват, — поторопился с признанием Винь.

— Что предпринято для поимки нарушителя?

— По южным районам провинции ведется негласное наблюдение. Дороги, мосты, вокзалы под контролем. Перекрыты перевалы Большого Хингана.

Карандашом офицер показал на карте места, где рассредоточены подразделения.

Но генерал недовольно морщил лоб.

— Трое суток прошло. Вы за это время в монастырь сгоняли, а агента ищете там, где потеряли след. Что-то вы мне перестаете нравиться.

— Но у него нет тех возможностей, что у нас. Кто ему самолет предложит?

— Хотя бы вы. А сами для полного алиби к монахам. Как, а? Железно. Где гарантии, что агент уже не там, не в горах?

— Как? Гарантия — моя верность.

— Да, не подумал я. Недалекие сохраняют преданность более длительное время, чем смышленые. Но прикиньте, и другими возможными путями он мог также успешно воспользоваться. Хотя бы железной дорогой.

— Был приказ перекрыть дорогу.

— Как скоро? Говорите живее! Я не должен из вас, как из пленного тянуть.

— После того, как прочесывание местности привело к рельсам.

— Для вас это уже успех. Сколько времени прошло с момента перестрелки?

Майор застыл, прикидывая в уме.

— Не более пятнадцати часов

— А на сколько он опережал вас? Ведь не глупый и, наверное, памятливый. Знал, в какой стороне дорога.

— Не более трех-четырех часов,

— Это уже деловой разговор. Если присовокупить ваши погрешности и скорость бойкого монаха, то в пределах шести-семи часов. Как далеко можно поездом доехать за это время?

— До Цицикара.

— При благоприятном стечении обстоятельств и до Фулаэрцэи. На исполнение самого приказа уйдет час, итого в пределах восьми часов.

— Но почему вы настаиваете на дороге? Может, он в горах остался. Выпрыгнул с поезда и в щель какую забился.

— Не шарьте карандашом по карте. Я и на память неплохо знаю местность. Агент не дурак с поезда прыгать. Разорвать дистанцию: это время и безопасность. А если он в горах, то сколько может просидеть в щели?

— Трое-четверо суток.

— А потом?

Винь пожал плечами.

— А вам странствие его по России ничего не говорит?

— Как будто бы…

— Я не о том. Вяжется мысль, что он очень удачно пользуется железной дорогой. С его клещами ничего не стоит на ходу впрыгивать в вагоны. Ступайте, товарищ Винь, отдыхайте. Вы от волнения крепко потеете. После обеда, думаю, сможете что-нибудь дельное предложить.

Офицер вытянулся, отдавая честь. Молодцевато кивнул и поторопился прочь.

Генерал недовольно посмотрел на закрывающуюся дверь.

— Что вы скажете, Чан? Не нравится мне все это. Полковник, сидевший в полудреме и скучно слушавший болтовню, нехотя очнулся.

— Они топтались на старых следах, когда отважный юноша махал им шапочкой.

— Нет, я о майоре.

— Черт с ним, с этим тупицей.

— Слишком с ним крепкий черт.

— Не думаю, чтобы Пигмей таких дурачков собирал в свой актив.

— Очень может быть, что сейчас он к нему метнулся.

— За ним присмотрят.

— У Теневого тоже неплохие ищейки.

— Мало их у него.

— Что он наговорит там, в полутьме?

— Думается мне, разыграется у них маленькая комедия с кислыми улыбками и большими упреками. Если, конечно, Винь его ставленник.

— Уточним. Но ты меня всегда хорошо успокаивал. Просто на вещи смотришь. А у меня вот внутри нехорошо.

— Временно… Пройдет. Теннис, бассейн, молоко, яблоки.

— Ну плут! Тебе проще, я тебя не бью. Бассейн. Простак в позолоте! И все же, где агент? Может, и вправду засел где, выжидает? Неделю просидеть может.

— Пусть рыскают по горам. Собак там хватает.

— А если дорогой?

— И там пусть перекрывают. Трое суток. Смех! Время растянулось. Утеряна нить логики. Сейчас он может быть и в Харбине, и а Таоани. При удаче и и Чаньчуне. Пусть полиция отписки делает.

— Предлагаешь в Гирине поднимать службы?

— А зачем? Уголовниками полиция занимается.

— Это монах.

— А кто его видел? Мы не имеем права поддаваться эмоциям, мандражу службы. Если полиция установит, что это именно наш агент, тогда мы и займемся непосредственно. А пока можем выделить им Виня, да для страховки и Ляонине встряхнуть местные службы.

— Нельзя. Шумно будет.

— Ну нет, так нет. Мало данных. Нет следа. Он может быть и в Аргуне. Винь посыпал перец и теперь может усмехаться над нашими сомнениями. Неплохо было бы знать его истинность.

— Нам за русского может здорово влететь.

— Вряд ли. Русский упущен. Мы ни при чем. Пока полиция сможет доказать, что искомый — русский, сколько времени пройдет. Каждый сдвинутый день на нашей стороне. Прошло почти трое суток. А завтра? Кто будет иметь право нас упрекать?

— Репортеры. Они скоры на сенсацию.

— Пока все на совести полиции.

— Пусть будет так. Уголовников немало бродит по тем диким местам. Но тебе, видимо, придется навестить монахов. Надо изъясниться, заодно дать твердо понять, что если перебежчик — воспитанник, то он в серьезной опасности. Может, они выскажут какую добротную мысль. Все же те положения, которые мы хотели знать о них, нам еще неизвестны.

— Тихо жили они, как и раньше. Открылась дверь, появился дежурный.