Мужей много не бывает - Адель Паркс

Надеясь, что Лаура этого не заметит, я прижимаюсь к нему еще плотнее и делаю глубокий бесшумный вдох через нос. Я дрожу. И он тоже.

Черт.

— Ничего не говори! — шепчу я ему прямо в ухо и медленно и — Господи, помоги мне — неохотно отстраняюсь.

Стиви выпрямляется и смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд проникает в мои зрачки, как нож в масло, и взрывается у меня в голове. Стиви выглядит растерянным, обиженным и сердитым. Но вдруг лицо его проясняется — такой реакции я никак не ожидала.

— Входите, входите. Не стойте на пороге, — говорит Филип, появившийся у меня за спиной.

За этим следует десять минут обычной суеты, когда все приветствуют друг друга и говорят, что будут пить. Лаура вручает мне огромный букет цветов. Обычно она не приносит цветы, когда приходит к нам в гости. Мне кажется, это еще одно свидетельство в пользу того, что легкость и доверительность исчезла из наших отношений. Я, естественно, благодарю ее, но я меньше всего на свете хочу идти сейчас в кухню и ставить их в воду. Я прошу Амели заняться ими. Она неохотно выполняет просьбу — ясно, что она бы предпочла остаться в центре событий. Стиви отдает Филипу бутылку вина. Он ведет себя несколько скованно. Без сомнения, Филип объяснит это тем, что Стиви немного неловко знакомиться с друзьями Лауры — мужчины в таких ситуациях редко чувствуют себя в своей тарелке, — но я-то знаю, что при нормальных обстоятельствах он держал бы себя совершенно свободно и у него не возникло бы никаких проблем во взаимодействии с незнакомыми людьми. Он давным-давно вырос из подростковой застенчивости и научился спокойно и доброжелательно вести себя в обществе.

Я смотрю на них, стоящих рядом, и поражаюсь, как они похожи и в то же время — насколько они разные. Они оба примерно одного роста, выше шести футов. Может быть, Стиви на дюйм ниже Филипа. У них обоих темные волосы и зеленые глаза. В волосах Филипа серебрится седина, и это неудивительно — он на восемь лет старше Стиви. В глазах Стиви светится оживление и вечное ожидание чего-то — как всегда. Глаза Филипа спокойны, они заявляют миру о том, что он уверен в себе и многое может. Филип массивнее. Больше всего они отличаются одеждой. На Стиви супермодная футболка «Дизель» и джинсы с низким поясом. Мне видно его нижнее белье.

От этого у меня пересыхает во рту. Я делаю большой глоток из бокала.

На Филипе бежевые вельветовые брюки и рубашка с коротким рукавом «Гэп». Я всегда считала, что в этой паре он выглядит неброско и современно, — но сейчас я вдруг с досадой думаю, почему он никогда не наденет что-нибудь принадлежащее переднему краю моды. Эта поверхностная мысль вгоняет меня в краску.

Я люблю Филипа.

А Стиви — давно уже история.

Я двигаюсь как в замедленной киносъемке, но сердце у меня бешено колотится. Мне кажется, что такие противоречивые физические реакции могут довести меня до обморока. Я подношу бокал ко рту и проливаю напиток на платье.

— Дорогая, с тобой все нормально? — спрашивает Филип.

— Да, — бормочу я и, стараясь скрыть смущение, стираю жидкость с платья.

— На тебя это не похоже. Обычно ты не проливаешь выпивку на новое платье.

— Оно не новое.

— Ну брось, конечно, оно новое. Зачем ты отрицаешь? Ты выглядишь сногсшибательно.

Филип всегда перебарщивает с комплиментами. Он считает меня гораздо более красивой, чем я есть на самом деле. Обычно я поддерживаю его в этом заблуждении, но сегодня я просто хочу, чтобы он заткнулся.

— Стиви, разве она не великолепна?

— Да, очень мило, — бормочет Стиви. Неужели его смущение всем заметно?

— Филип, перестань, — предупреждаю я.

— Тебе же нравится хорошо выглядеть — почему ты стесняешься комплиментов? Разве я не могу спросить, что думает о тебе другой мужчина? Лаура ведь не против.

Лаура добродушно улыбается. Она в жизни не выглядела лучше — еще бы ей быть против того, чтобы ее мужчина сделал комплимент другой женщине. Ведь сама она в полной безопасности. Могу догадаться, что придает ей это свежее, как роса на траве, сияние. Филип тоже его замечает:

— Лаура, ты выглядишь просто великолепно. И ты, Амели, естественно, тоже.

Амели улыбается. Ее ничуть не задело то, что комплимент Филипа похож скорее на запоздалый жест вежливости.

— Нам со Стиви очень повезло — мы окружены такими красавицами.

Я знаю, что Фил старается, чтобы все чувствовали себя как дома, но, честно, сейчас мне хочется, чтобы он заткнулся. Его неумеренные комплименты выглядят надуманными и неискренними.

— Давайте поедим, — бормочу я и направляюсь в столовую.

20. ТЫ МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕ ЛЮБИШЬ

Черт побери… Черт меня побери! Белинда Макдоннел. Белинда вдрызг Макдоннел. Моя жена — уже бывшая, я так полагаю — протягивает мне… И что же такое она мне протягивает? Я выхожу из ступора и беру у нее из рук тарелку склизких улиток. Выглядят они примерно как выделения из носа при очень сильной простуде — еще и с игрушечными вилочками. Устрицы? Белинда Макдоннел кормит устрицами друзей, пришедших к ней в гости в субботу вечером?

Поначалу я решил, что ошибся. Эта — как ее там — Белла смотрела на меня как на совершенно незнакомого человека. Так что я засомневался. Это не могла быть моя давным-давно пропавшая жена. Конечно, некоторое сходство есть, но, как я успел уже убедиться, на Белинду похожи многие женщины. За долгие годы разлуки я встречал женщин с точно такой же походкой, ростом или цветом волос, как у нее. Я слышал похожий смех. Я бежал за женщинами и трогал их за плечо — но, когда они оборачивались, иллюзия рассыпалась в прах.

Я бесчисленное количество раз представлял себе, как встречусь со своей женой, и всегда думал, что мы столкнемся нос к носу где-нибудь на концерте или в библиотеке. Или, может быть, за границей — например, на Парфеноне. Да, это было бы неплохо. Или во время грозы, под проливным дождем — согласитесь, гром и молния имеют в себе нечто драматическое. В общем, хотя я и разыграл мысленно не меньше тысячи различных сценариев, но мне и в голову не приходило, что я встречу Белинду на ступенях большого дома в Уимблдоне. И что я в этот момент буду гостем, а она — хозяйкой, закатывающей званый ужин. Начать хотя бы с того, что Белинда Макдоннел вообще не умела готовить.

Потом мне пришло в голову, что эта элегантная леди может оказаться родственницей моей жены, — потому что эта Белла замужем за Филипом, приятным дядькой средних лет, а Белинда, насколько я знаю, до сих пор замужем за мной. Господи боже мой. Неужели мы уже в разводе, а я об этом не знаю? Я много переезжаю с места на место, почта не всегда меня находит. Так что хоть я и воображал себе этот момент почти каждый день в течение восьми лет, но когда на самом деле встретил жену, то засомневался. На какую-то долю секунды то, чего я хотел больше всего на свете, превратилось в то, во что я верил меньше всего на свете. Но затем она обняла меня.