56-я армия в боях за Ростов. Первая победа Красной армии. Октябрь-декабрь 1941 - Владимир Афанасенко

Многим уйти уже не удалось. Среди них оказались и работники Ростовского областного военкомата, располагавшегося на пересечении Пятой улицы (в настоящее время — улица Малюгиной) и переулка Доломановского. Практически все они были расстреляны на своих рабочих местах 20 ноября. Погиб и областной военком полковой комиссар Денис Денисович Малиевский.

Как и в большинстве других оккупированных городов, приход захватчиков сопровождался настоящим грабежом самими жителями магазинов, ларьков, складов. По воспоминаниям очевидцев, растаскивали все подряд: «Тянет мужик ящик с папиросами "Беломорканал". Ветренный кричит ему: "А там ребята «Казбек» нашли". Бросает мужик свой "Беломор" и — за "Казбеком". Выше сортом товар». Другой еле тащил на плече мешок с мукой: «Опустить на землю не решается — не поднимешь потом. А идти дальше мочи нет. Наклоняется и отсыпает часть на землю. Шагов через полета отсыпает вновь. И так далее. Идет, а позади остаются белые кучи…»По улицам вниз к Дону потекли настоящие алкогольные «ручьи» из разграбленного завода шампанских вин и взорванных винных складов. Находилось те, кто черпал кастрюлями и любой другой посудой, а то и ладонями из этих ручьев или пили вино, лежа прямо на земле. Рядом валялись уже пьяные жители.

Вместе с жителями в этой «грабиловке» участвовали и солдаты вермахта. Так, когда 21 ноября горожане растаскивали балалайки, мандолины, гитары и баяны из музыкального магазина на углу Чехова и Энгельса, примерно во втором часу дня со стороны Кировского проспекта подъехала легковая машина с немцами на подножках: «Один немец, входя в магазин, поскольку там находилось много людей, вынул пистолет и стал стрелять вверх. Толпа стала разбегаться, но ненадолго. Видя, что немцы стали выбирать и грузить в машину музыкальные инструменты, люди стали возвращаться и забирать оставшееся».

Назначить гражданские власти в Ростове-на-Дону вследствие краткости первой оккупации захватчики не успели. Но уже к вечеру 21 ноября на домах висели приказы, в которых жителям обещали расстрел за грабеж, а также за выступление против оккупационных властей, за хранение холодного и огнестрельного оружия, за уклонение еврейского населения от регистрации и ношения желтой сионской звезды{128}. Но грабеж не прекращался. В ночь на 23 ноября налетчики даже срезали кожу с кресел в театре имени Максима Горького, сорвав запланированное там оккупантами мероприятие. На следующий день оккупанты привели свои угрозы в исполнение. Сотни арестованных жителей провели колонной по ростовским улицам, а затем расстреляли по обвинению в мародерстве{129}. К тому же с 23 ноября ударили морозы, «на улице немцы стали останавливать прохожих, снимать шапки, обувь и другие теплые вещи. Стали ходить по домам».

Впрочем, для жизни населения в оккупированном Ростове существовали и другие угрозы. Практически на следующий день после захвата города советская артиллерия открыла с левого берега Дона огонь по Ростову. Били, как и принято, «по площадям», вследствие чего под снарядами советских орудий погибали советские же мирные граждане, разрушались предприятия и жилые дома{130}. Советским орудиям отвечала немецкая батарея, расположившаяся прямо на Буденновском проспекте. По воспоминаниям Ю.Г. Щербакова, один из прилетевших из-за Дона снарядов «развалил второй этаж дома неподалеку от нас, и оторвало ногу знакомому мне мальчику. Родители его и кто-то из соседей были при этом убиты».

Стрельба продолжалась на протяжении всех восьми дней, в течение которых немецкие войска находились в Ростове. Она не была единственной неприятностью для ростовчан. В условиях оккупации жизнь заметно усложнилась, так как прекратилась подача электроэнергии и воды. Если электричество заменили коптилки, то воду пришлось носить из реки. Когда 14-летний Ю.Г. Щербаков пошел с ведром в сторону замерзшего Дона, его предупредили, что возле берега опасно ходить, так как там проходила фронтовая полоса. Тогда он отправился на приток Дона Темерник: «Хотя это далеко, и вода там грязная, но люди несли ее оттуда, и другого выхода не было».

Следует отметить, что оккупантам не удалось взять город полностью под свой контроль. Хотя партизанских отрядов, которых так опасались немцы, создать в городе не успели, в Пролетарском районе (бывшем армянском городе Нахичевани) вели боевые действия подразделения 230-го полка конвойных войск НКВД. Полк закрепился на Зеленом острове, откуда каждую ночь его бойцы переползали на правый берег Дона с разведывательными и диверсионными задачами.

В ночь с 26 на 27 ноября по тонкому льду 1-я рота лейтенанта Левкина, 2-я рота политрука Воронкова и пулеметный взвод 230-го полка НКВД сумели скрытно пробраться в город с целью захватить плацдармы для дальнейшего наступления советских войск. Командир 1-й роты лейтенант Левкин с группой бойцов, заняв один из домов в Нахичевани, открыл огонь по противнику, но и сам подвергся сильному обстрелу из орудий и пулеметов. Когда дом был разбит, лейтенант Левкин с четырьмя бойцами перешли в небольшой подвал, из которого продолжали вести огонь. Немцы окружили подвал, бросили туда пять ручных гранат, а затем подожженную бумагу и щепки. Но лейтенант и его бойцы забросали огонь землей и песком. Несмотря на ранения, контузию, ожоги и потерю зрения командира, группа с наступлением темноты вышла из окружения.

Пулеметный взвод старшего сержанта Г. Макаревича занял оборону в двух домах по 37-й линии. Утром 27 ноября его атаковала немецкая рота. Несмотря на превосходство противника, взвод Макаревича во взаимодействии со стрелковым отделением Анненкова, находившегося в другом доме, вступил в бой. Пулеметным огнем атакующие были уничтожены (на улице осталось до 150 трупов). Немцы подтянули два противотанковых орудия и открыли огонь по дому прямой наводкой. Но советские бойцы расстреляли прислугу, захватили орудия и сами открыли огонь по противнику, пока не закончились снаряды. Противник в третий раз атаковал взвод Макаревича, бросив взвод танков. Боеприпасы оказались на исходе, и Макаревич в ночь на 28 ноября вывел свой взвод из окружения, потеряв 1 человека убитым. В течение двух суток взвод Макаревича уничтожил более 200 солдат и офицеров противника, подбил несколько машин и мотоциклов и уничтожил два орудия. Старший сержант Макаревич за отвагу и геройство был награжден орденом Красного Знамени.

Взвод старшины Губина вступил в бой с ротой противника и сумел ее рассеять. Губин лично уничтожил двух немецких офицеров и, когда патроны были израсходованы, использовал захваченный автомат. Понеся большие потери, взвод вышел из окружения. Старшина Губин был впоследствии награжден орденом Красной Звезды. Военком 1-го стрелкового батальона 230-го полка политрук Воронков, несмотря на ранение, с группой из 22 человек и двух станковых пулеметов с боем прорвался из окружения и вышел в расположение полка, имея четырех раненых.

Рота лейтенанта Г. Свиридова с 14-летним ростовчанином Львом Апиковым в качестве проводника поднялась по 13-й линии и заняла оборону по улице Советской от Дома водников до площади Карла Маркса. В окружении она сражалась около полутора суток, нанеся противнику большие потери в живой силе. Рота захватила трофеи в 8 мотоциклов, 2 грузовые машины и 2 радиоприемника, имея потери в 4 убитых и 6 раненых. Связь внутри роты и с командованием полка осуществляли бойцы-смельчаки, переодевшиеся в гражданскую одежду. Младший сержант Ляликов, курсант Жданов, красноармейцы Егерев и Черных под пулеметным и орудийным огнем танков противника вывели с поля боя ряд раненых красноармейцев, пронеся их на себе 6 км. Заместитель политрука Лаенко, будучи ранен, после перевязки вернулся в свое подразделение и продолжал участвовать в бою. Группа разведчиков под командованием диспетчера полка лейтенанта Баранова перешла по льду через Дон, дерзким налетом отбила у врага захваченные им 8 тысяч патронов и доставила их в расположение полка{131}.

В отместку за своих погибших солдат и офицеров оккупанты осуществили карательные акции в отношении населения. Они выгнали из подвала горевшего Дома водников укрывавшихся там 90 человек и расстреляли их у дома № 59 на противоположном углу. Расстрелы и казни мирных жителей также производились на улице Верхнепольной, в парке имени Фрунзе и других местах. Среди погибших оказался и 16-летний Виктор Черевичкин, как и многие подростки, увлекавшийся еще до войны разведением голубей. Оккупанты застали его выпускавшим голубей у здания, где размещался немецкий штаб, и обвинили в пособничестве Красной армии. После допросов и пыток подростка расстреляли.[5]

В акте о зверствах немецких оккупантов, составленном после освобождения Ростова-на-Дону 30 ноября 1941 г. гражданами Горбовой, Козловым, Алферовой, Кобзевой, Лысенко, заверенном подписью старшего лейтенанта Букова, указывалось, что немецкие войска, как только вошли в город, «начали грабить, издеваться над мирными жителями, особенно евреями. Их убивали только за то, что они евреи. Их искали по домам, в погребах, на улицах. Только в доме на 36линии около детского сада убили 60 жителей-евреев, а всего в нашем районе — несколько сот, в основном женщин, детей, стариков. Перед расстрелом над многими издевались, избивали, выбивали зубы, многих убивали прикладами, размозжив головы. Прямо на улице валялись куски черепов этих людей…».