Где ты, мой незнакомец? - Кэтлин Вудивисс

У Эштона вырвался довольный смешок, и он принялся сражаться с тугими крючками. Через мгновение из груди его вырвался глухой стон — платье сползло с плеч, приоткрыв отвратительный рубец. Он сдвинул вниз тонкую ткань, чтобы хорошенько рассмотреть его и Лирин беспокойно зашевелилась.

— Тише, тише, любовь моя, — серьезно сказал он. — Я только хочу рассмотреть его получше. — Эштон взял лампу и поднес ее поближе. При виде багрового рубца, пересекавшего сверху донизу хрупкую спину, внутри у него все закипело. Рана тянулась от левого плеча наискосок, она уже немного поджила и покрылась засохшей коркой, но рваные ранки по краям, где была разорвана кожа, были еще хорошо заметны. Внезапно Эштон нахмурился, вспомнив толстуху-надзирательницу, которая так жестоко стегала хлыстом бедняг, неосторожно приближавшихся к костру, но по его мнению, рана была нанесена чем-то гораздо более тяжелым, чем ивовый прут. — Почему-то я сомневаюсь, что вы заработали эту рану, просто свалившись с лошади.

Предположение, что кто-то напал на нее еще до падения с лошади, произвело на Лирин ошеломляющий эффект. Такого она даже вообразить себе не могла, не говоря уже о том, чтобы вспомнить, как это случилось. Она уже повернулась было, чтобы обсудить с ним эту возможность, но испытала новое потрясение, натолкнувшись на пристальный взгляд его горящих глаз, которым он лихорадочно пожирал ее. Все мысли мгновенно вылетели у нее из головы. Нежное заботливое выражение исчезло с его лица, черты его окаменели и напоминали маску. Он и не скрывал того безумного желания, что терзало его, словно лютый зверь. Лирин запаниковала. Она видела, как тяжело вздымается его загорелая грудь, покрытая твердыми буграми закаменевших мышц, как от тяжелого дыхания раздуваются ноздри. Все ее чувства вдруг проснулись, сердце бешено застучало в груди и рванулось к нему. Его жаркий взгляд заставил кровь быстрее бежать в жилах, и все же она не могла понять, почему при одном взгляде на него она вся дрожит. Казалось, дотронься он до нее и она тут же уступит. В поисках спасения, боясь, что еще немного — и у нее уже не будет сил сопротивляться той силе, что притягивала ее к Эштону, Лирин вскочила на ноги и пробежав по комнате, бросилась под прикрытие ширмы.

Наступило долгое, мучительное молчание. Наконец Эштону удалось в полной мере овладеть собой, и он хрипло спросил.

— Может быть, мне прислать к вам Уиллабелл?

— Нет, благодарю вас. Думаю, что и сама справлюсь.

— Не хотите, чтобы я помог вам расстегнуть платье до конца?

У нее вырвался нервный смешок. Дрожащие пальцы то и дело путались в завязках, дергали крючки, и прошло немало времени, прежде чем она избавилась от нижней юбки и сбросила одежду на пол.

— По-моему, вы настоящий распутник, сэр.

Эштон прошелся по комнате. Его душил смех.

— Это как раз то, что я услышал от вас три года назад.

— Ну, что ж, стало быть, в голове у меня кое-что уцелело. Это радует.

Он встретился с ней взглядом поверх ширмы.

— Вы так же красивы, как и тогда.

— Будьте так добры, передайте мне сорочку и халат. Они в гардеробе, — попросила она, стараясь избегать той темы, которая, она ничуть не сомневалась, могла завести их далеко.

Эштон старательно выбрал в груде белья именно то, что наиболее выгодно подчеркивало изящество ее форм, и повесил рубашку на край ширмы. Ожидая, пока она переоденется, он с удовольствием скинул двубортный пиджак, расстегнул несколько пуговок на жилете и воротничок у рубашки. Развязав широкий галстук, он отбросил его в сторону. Заметив, что Лирин покинула свое убежище, он окинул ее голодным взглядом, отметив и мягко округленные ягодицы, и стройные бедра. Он двинулся за ней, забыв обо всем, помня только, что эта женщина принадлежит ему и чувствуя охотничий азарт, словно дикий кот, яростно преследующий свою самку. Лирин беспокойно подобралась, какой-то инстинкт подсказал ей, что он рядом. Она почувствовала его руку на своем плече и окаменела. Жаркая волна желания омыла ее с ног до головы, она успела заметить его горящий взгляд и подумала, что еще немного — и сердце у нее разорвется. Кровь забурлила. Приблизив свое лицо, он испытующе взглянул ей в глаза. Когда он накрыл ее губы своими, в ее темно-зеленых глазах на мгновение вспыхнула неуверенность, но через мгновение тяжелые веки бессильно опустились и Лирин молча подставила ему губы для поцелуя. Он был нежным и сладким, мягким и неуверенным, его губы слегка приоткрыли ее рот, словно пробуя ее на вкус. Между ними пробежала искра, и огонь страсти вспыхнул мгновенно, будто в охапку сухой соломы кинули зажженную спичку. Его жадные, требовательные ласки пробудили в ней древний, как мир, инстинкт женщины. Лирин и не подозревала, что желание может быть таким — острым, жгучим, дурманящим голову, сводящим с ума… Его руки скользнули вниз, ладони крепко сжали ее маленькие, упругие ягодицы, в то время, как он покрывал жгучими поцелуями все ее тело. Лирин слабо застонала и, вытянувшись на носках, прильнула к нему всем телом.

Резкий стук в дверь заставил их вернуться к действительности. Хрипло выругавшись сквозь зубы, Эштон заставил себя оторваться от жены и бросил недовольный взгляд на дверь. Поначалу он решил не обращать внимания, рассчитывая на то, что докучливый посетитель уйдет, но в дверь постучали снова. На этот раз громко и требовательно. Эштон со стоном отодвинулся от Лирин и направился к окну. Отодвинув задвижку, он резко распахнул обе створки, высунувшись наружу, надеясь, что холодный, ночной ветерок охладит его пылающую голову прежде, чем он сойдет с ума от бешенства и неутоленного желания.

Лирин тоже потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Когда она откликнулась, голос ее еще немного дрожал.

— Да? Кто там?

Из-за запертой двери до нее донесся — увы! — слишком хорошо знакомый голос.

— Марелда Руссе. Можно войти?

Взбешенный Эштон взъерошил и без того растрепанные волосы, и хрипло пробормотал.

— Когда-нибудь я сверну ей шею!

— Одну минуту, Марелда, — Лирин подошла к двери и, дождавшись, когда Эштон кивнул, повернула ключ.

— Прошу прощения, я, кажется, забыла у вас книгу на той неделе, — торопливо пробормотала Марелда, ворвавшись в комнату. — А мне так хотелось почитать на сон грядущий. Стоит мне только взять книжку, и глаза просто закрываются. — Ее настороженный взгляд быстро обежал комнату, быстро обнаружив того, ради кого она, собственно, и явилась сюда, — О, Эштон! — с самым невинным видом удивилась она, несмотря на терзавшие ее подозрения. Марелда заметила и их смущения, и растерзанную одежду, и глаза ее сузились от гнева, хотя на губах по-прежнему играла улыбка. — Прошу прощения, мне так неудобно, что я… побеспокоила вас, дорогой.