Игра без правил - Василий Веденеев

— Интересные дела, — бросив сигарету, изумленно поднял брови Рафаил.

— Вот-вот, — закивал Лушин, — у тебя появились близкие приятели среди уголовничков? Откуда?!

— Не паясничайте, — оборвал их Котенев. — Помните, как засадили братца моей супруги за валютку? Так вот, этот хмырь мне привозил приветик из колонии от родственничка.

— Ты не мог обознаться? — нервно хрустя пальцами, спросил Хомчик. — Давно он у тебя был последний раз?

— Он у меня всего один раз и был, да и то не у меня, а виделись в Сокольниках. — Вспомнив встречу с Анашкиным, Михаил Павлович брезгливо скривился. — Обознаться я не мог!

— Может быть, стоит заявить куда следует? — предложил Лушин, снова наливая полную чашку коньяка и отставляя в сторону пустую бутылку. — Много они взяли?

— Я не дурной дома все держать, — отмахнулся Котенев. — Так, пощипали по мелочам: побрякушки жены, облигации, тысяч шесть наличными… Сначала, как настоящие, предложили добровольно выдать ценности. Ну а я вроде бы как с сердечным приступом. Потом пошел тривиальный грабеж. Заявлять, думаю, не стоит. К чему привлекать к себе внимание?

— Господи, зачем я с вами связался? — сморщившись, как от зубной боли, простонал Рафаил. — Уеду, к черту! Пусть потом рыскают.

— Куда это ты собрался? — покосил на него воспаленным глазом Лушин. — Деньги-то любишь получать, а как что, так в кусты? Нет, дружок, давай уж вместе!

— Да, вместе? — вскочил Хомчик. — А кто мне делал заманчивые предложения? Кто? Кто обещал полную гарантию и защищенность?

— Ты, Рафаил Яковлевич, сам не промах, — заметил Котенев. — Теперь у тебя чулок набит и кооперативчик, новенькая машинка и сынок в английской школе учится.

— Защищаться надо, — мрачно буркнул Александр Петрович.

— Потребуем защиты от старшего компаньона, — прихлопнул ладонью по столу Михаил Павлович. — А сами будем сидеть тихо и не делать опрометчивых шагов. Я сегодня же свяжусь с ним и договорюсь. Нас не оставят.

— Опять убытки? — горестно вздохнул Рафаил. — Где живем? Никакого покоя деловому человеку.

Он твердо решил для себя свернуть дела и срочно уехать из Москвы подальше. Туда, где есть родня или знакомые и нет приходящих по вечерам уголовников с поддельными ордерами на обыск. Что стало твориться? Нет, Рафаил Яковлевич в подобные игры играть совершенно не собирался — не тот характер и не тот возраст. Если хотите, назовите трусом, но лучше некоторое время праздновать труса, чем потом целую вечность лежать в сырой могилке — не зря же Котенев намекнул, что у посещавших его квартиру могло иметься оружие? Зачем вязаться с такими вещами бедному Хомчику? Но говорить об этом он не станет, нет, не станет. Решил — и помалкивай!

— Наверстаем убыточки, — несколько оживился Лушин. — Главное, бабам своим ни слова! Запаникуют или протреплются, дуры!

Для себя Александр Петрович решил, что все еще не так страшно. Поглощение фирмы более сильными партнерами его не пугало, а что до уголовников, приходивших к Мишке? Когда у человека есть деньги и связи, что стоит нанять, хотя бы на время, надежного отбойщика, готового выкинуть любого незваного-непрошеного гостя за двери, как следует намяв ему бока?

Хорошо, но где гарантии, что нанятый телохранитель не войдет в сговор с какой-нибудь бандой и не позарится на процент от «разгона», как именуют на жаргоне самочинные, незаконные обыски?

Вот незадачка — надо, чтобы и надежный, да еще здоровый, как танк, и владел разными приемчиками. Иначе не справиться. Ладно, поищем, авось найдется.

— Саша, ты, кажется, кофе обещал? — напомнил Котенев.

— Кофе? — переспросил еще до конца не отошедший от своих мыслей Лушин. — Сейчас сообразим. Может, это? — Он выразительно щелкнул пальцами по горлу.

— Кофе! — повторил Михаил Павлович.

— Пожалуйста, — равнодушно пожал сдобными плечами Александр Петрович и, взяв у Хомчика ключ, пошел отпирать двери, чтобы договориться о кофе, еще одной бутылочке коньячка и закусках.

Деловая часть встречи закончилась, можно и расслабиться…

В нагревшемся на солнце жигуленке было жарко и маетно, даже не спасал маленький вентилятор и открытые окна. Парни, сидевшие в машине, часто курили, сплевывая на проезжую часть тягучую, горькую от никотина слюну. Время тянулось медленно, ожидание томило, а обо всем уже переговорено и остается только слушать мурлыкающий приемник.

Заметив вышедшего из подворотни Котенева, один из парней толкнул другого локтем:

— Вышел. Потянемся за ним или возьмем другого?

— Давай за нашим, — нервно зевнул сидевший за рулем.

Они опять замолчали, наблюдая, как Михаил Павлович идет к своей машине, открывает настежь ее дверцы, чтобы проветрить салон, потом не торопясь усаживается за руль.

— Поехали, — скомандовал сидевший рядом с водителем, после того как автомобиль Котенева тронулся с места.

Водитель послушно переключил передачу и тронул «жигули». Дорогой тоже молчали. Впереди мелькал автомобиль Михаила Павловича. Но вот он неожиданно притормозил и начал перестраиваться, мигнув сигналами.

— Куда его леший несет? — выругался водитель.

— Еще одну берлогу покажет, — довольно усмехнулся сидевший рядом с ним. — Прижмись к тротуару, он, похоже, кому-то звонить собрался.

Котенев действительно вылез из машины и вошел в будку телефона-автомата.

Набрав номер и ожидая, пока хитроумный грек возьмет трубку, Котенев нетерпеливо постукивал пальцами по стеклу кабинки.

— Слушаю, — наконец раздался в трубке знакомый голос.

— Добрый вечер, — поздоровался Котенев. — Есть крайняя нужда срочно повидаться.

— Прямо сейчас?

— Да, желательно не откладывать на завтра.

— Хорошо, если надо, так надо. Вы на машине? А где находитесь? Понятно… Справа будет маленький переулочек, поедете по нему до конца, а потом выскочите на Чистые пруды. Там уже рукой подать. Запоминайте адрес, только я вас прошу не записывать. Договорились?

Выйдя из будки, Михаил Павлович сел за руль и, дав газу, резко свернул в переулок.

Машина преследователей, не ожидавших такого поворота событий, проскочила мимо.

— Ах ты, мать его! — разворачиваясь в неположенном месте, сквозь зубы матерился водитель. Пассажир мрачно молчал.

Проскочив через переулок, они не увидели впереди машины Котенева. Вернулись, заезжали во все дворы и тупики, но жигуленок Михаила Павловича как сквозь землю провалился…

Глава 8

Александриди открыл дверь сразу, словно стоял в прихожей. А может быть, так оно и было?

Впустив гостя, Лука тщательно запер за ним дверь на все многочисленные замки и провел его в комнату. Включил торшер, усадил Котенева в большое мягкое кресло и, устроившись напротив, сложил руки на животе:

— Если хотите, можете курить. Спиртного не предлагаю, поскольку вам ни к чему неприятности с Госавтоинспекцией. Как я понял, у вас и так их хватает?

— Более чем, — доставая сигареты, криво усмехнулся Михаил Павлович.

Ему было любопытно побывать в берлоге хитроумного и немного загадочного грека, поглядеть на обустройство жилища, выяснить, кто там еще обитает.

Но в квартире тихо: не работает телевизор, молчит радио, не слышно звона посуды на кухне, а комната, куда привел его Лука, изолированная. Прекрасно меблированная, уютная, с пушистым ковром на полу, книжными шкафами, креслами и мягким диваном, но, осматривая обстановку, совершенно нельзя сделать никаких предположений о том, сколько человек живут в квартире, кто они — мужчины или женщины, какого возраста. Все чистенько, прибрано, ни пылинки, даже нет запаха табака.

Куров многое может, как уже успел понять и убедиться Михаил Павлович, что для него квартира или машина — так, мелочи.

— Хотите чаю? — Александриди взял предложенную Котеневым сигарету. — Или кофе? Правда, только растворимый, но зато бразильский. Я вам скажу, это не наши кофейные напитки. — Лука мечтательно причмокнул губами и закатил глаза, изображая восторг. — Впрочем, давайте начнем с вашего дела. Что произошло?

В этот момент в душе Михаила Павловича начали бороться два чувства — одно призывало раскрыться перед Александриди, просить помощи, рассказывать все как есть, начиная с неприятного звонка посланца Виталика Манакова. Другое властно призывало к максимальной осторожности, напоминая, что напротив сидит доверенное лицо Курова, которому не стоит давать в руки лишний компрометирующий материал — кто может точно знать, когда и каким образом потом используют против тебя полученные сведения? Поэтому внутренний голос назойливо твердил: попридержи язык, Миша, не суй голову в петлю!

Итак, решаем про звоночек из мест не столь отдаленных промолчать? Но с чего тогда начинать и чем объяснять приход с самочинным обыском? А надо ли объяснять? Пусть Александриди сам строит версии и докапывается до сути. Не будут же подручные Курова вести форменное следствие — им просто надо устранить источник опасности, выступать в роли хирургов, но отнюдь не терапевтов.